Наталья Ш. - Судьба

— Привет, Эллочка, — слышу бодрый голос Дана. Он проходит в палату, наклоняется к девушке, что-то шепчет ей на ухо. Девушка тихо хихикает, выходит из палаты.

— Ну и как она? — спрашиваю его.

— Кто? Элла? Не знаю, еще не пробовал. Так, только думаю, — ухмыляется он. — А вот вчерашняя, «У меня есть парень, я не такая» очень громко стонет, аж уши закладывает.

— Ты все не уймешься. Не боишься, что однажды руки тебе переломают, за то, что распускаешь их на чужое?

— Ну, пусть рискнут. Так и я их не насилую, все по общему согласию. Шлюхи остаются шлюхами, даже имея парня, — ничего не отвечаю, переубеждать его бесполезно.

— Папку забрал?

— Да, еще вчера.

— Спрячь ее понадежнее, пока я не выйду отсюда, — Дан кивает в ответ.

— Как прошло с Соколом?

— Нормально. Могло быть и хуже. Слушай, а куда он отправил мою дражайшую супругу?

— Не знаю, куда-то в Европу, в клинику для наркозависимых, да и нервишки подлечить. Она, походу, двинулась после выстрела. Я вот тут думаю, может зря я не сказал ей, что ты живой. Думаешь, перегнул? Она в этом состоянии практически все подписала, пока папочка ее не появился.

— Даже если подписала, он все равно бы ее вытащил. Да и меня его легенда устраивает, — закрываю глаза, боль после визита тестя отпускает, опять проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь от нежных прикосновений к своему лицу, не открываю глаза, просто наслаждаюсь, чувствую любимый запах моей малышки. Ее пальчики очерчивают мои скулы, гладят лицо, зарываются в волосы, нежно перебирая их. Чувствую, как она наклоняется ко мне, проводит губами по моим щекам. Целует шею. Черт. По телу проходят мурашки. Действие обезболивающего еще не прошло, и это хреново, потому что я ее хочу, а мне, вашу мать, НЕЛЬЗЯ.

— Остановись, малышка, — открываю глаза. Елизавета улыбается.

— Почему? Я скучала, — смотрит на меня наивными глазками.

— Елизавета, я тоже скучал. Так скучал, что мне хочется показать тебе, насколько сильно я соскучился. Но я не могу, — Елизавета моргает, хмурится. Отстраняется от меня.

— Прости, — ловлю ее за крестик, который болтается перед моим лицом, легонько тяну на себя. Целую, нежно провожу языком по сладким губкам, всасываю их, наслаждаясь вкусом. Я словно мазохист: мне нельзя, но не могу удержаться. Разрываю наш поцелуй, откидываюсь на подушку, закрываю глаза, глубоко дышу. Сейчас я мечтаю, чтобы боль вернулась и охладила мой пыл.

— Больше ты меня никуда не отправишь, я хочу быть с тобой, — заявляет Елизавета.

— Елизавета Андреевна, часы посещения с двух до пяти. Не нарушайте, пожалуйста, режим. Мне не нужны няньки, здесь их предостаточно.

— Ты меня выгоняешь? — обижено говорит она.

— Нет, малышка, я не гоню тебя. Я хочу привязать тебя к себе крепкими цепями и не отпускать ни на минуту. Хочу, чтобы ты всецело была моей. Душой и телом. Хочу любить тебя каждую секунду. И я это сделаю. Но только, когда смогу встать с этой чертовой постели, — надеюсь, она меня поняла. Ненавижу чувствовать себя беспомощным. Лиза хмурится, долго смотрит на меня.

— Я поняла. Не надо меня привязывать, я и так твоя. Вся твоя.

— Я знаю, — ухмыляюсь ей в ответ. — Но привязать я тебя все равно хочу, например, к кровати, — Лиза смущенно улыбается, опускает глазки. Обожаю в ней эту невинность. Но придется немного развратить мою девочку. Помнится, в последний раз она меня не подвела. Хочу ей наговорить кучу пошлостей и посмотреть, как краснеют ее щечки, просто чтобы насладиться ее реакцией, но меня останавливают открывающиеся двери. В палату входит мама, за ее спиной стоит мой сын. Он боится проходить. Мама подводит его ко мне. Илюша осматривает меня непонимающими глазками, хмурит бровки. Черт, сын не должен был видеть меня таким.

— Папа, ты заболел?

— Да, сынок, заболел.

— Ирина Александровна говорила мне, когда я болел, что я должен пить лекарство и тогда я быстро вылечусь. Ты пил лекарства?

— Да, Илюша, я пил. Я тоже скоро буду здоров, — провожу по его волосам, глажу щечку.

— Папа, а бабушка сказала, что мама тоже заболела и уехала лечиться. Ты ее заразил? — спрашивает Илюша, и сам того не понимая, попадает в цель. Это правда, сказанная устами моего сына. Болезнь Елены — это моя вина.

— Да, сынок, я ее заразил. Она уехала лечиться в другой город. Когда она поправится, она вернется. А ты будешь жить со мной. Договорились?

— Да.

— Вот и хорошо. А пока я лечусь, за тобой присмотрят бабушка и Лиза.

— Хорошо. Папа, Лиза сказала, что если ты разрешишь, она сводит меня в кино на новый мультик. Можно я пойду? — поворачиваюсь, смотрю Елизавете в глаза, на ее лице смущение, она закусывает губки в ожидание моего ответа.

— Конечно можно, сынок. Идите, повеселитесь, — Илюша оглядывается на Елизавету, радостно ей улыбается. Похоже, они нашли общий язык.

— Папа, а можно она купит мне шоколадное мороженое?

— Конечно можно, только немного, — моя малышка смотрит на нас, и ее глаза светятся. И я хочу, чтобы она чаще так улыбалась. Я должен давать ей больше поводов для счастья.

Время бежит незаметно. Еще два месяца назад я думала, что потеряю Роберта. А сейчас этот мужчина стоит в ванной перед зеркалом в одних спортивных штанах и бреется. Он не знает, что я за ним наблюдаю. Он думает, я еще сплю. Я до сих пор не могу поверить своему счастью. Счастью, которое, как я думала, было потеряно для меня навсегда. Все произошло так быстро, события сменялись одно за другим. И я благодарю судьбу за подарок в виде этого мужчины, за еще один шанс на счастливую жизнь. Теперь, спустя время, мне кажется, что наше совместное будущее было неизбежным. Никогда не думала, что я способна на такую сумасшедшую, одержимую любовь, которая накрыла меня с головой.

После того, как Роберта выписали из больницы, я хотела забрать его к себе, но он не позволил мне этого сделать. Он попросил Дана отвести его к нему в квартиру, в очередной раз расписал мне часы посещения и сказал, что ему не нужны няньки. Я понимала, что он не хочет, чтобы за ним ухаживали, понимала, что это задевает его самолюбие, мужскую гордость, что он не хочет, чтобы я видела его беспомощность. Но я просто не могла без него, я хотела быть с ним. Поэтому на его заявление я мило улыбнулась и поехала домой. Через пару часов я стояла на пороге его квартиры с двумя чемоданами. Роберт злился, нервничал, говорил, чтобы я возвращалась домой, а я раскладывала свои вещи по его полкам, не обращая на него внимания. В конце концов, он просто прекратил со мной разговаривать, строя из себя обиженного. После того, как мы молча поужинали, я ушла в душ. После душа обнаружила Роберта спящим. Он был еще слаб и быстро уставал. Я легла рядом с ним и уснула с глупой улыбкой на губах. Я больше не могла без него ни минуты. И мне было плевать, что он думает по этому поводу. А утром я проснулась от его нежных ласк и поцелуев. С тех пор я не покидала его квартиры, она стала моим домом.