Паола Стоун - Шкатулка, полная любви

На следующий день она уже летела обратно в Италию и, глядя на огромные облачные горы, не знала, смеяться ей или плакать…

Луиджи вертел в руке перстень и вспоминал свою мать.

Маленькая венецианка с большим размахом… Последний ее роман закончился тем, что она уехала в Америку два года назад с богатым поклонником ее красоты и ее вокала; и теперь она, наверное, поет свои романсы для него одного…

Его мать была по‑настоящему красивой женщиной. Она была плотью от плоти Венеции — льстивой и подозрительной красавицы — не то сказки, не то ловушки для иностранцев.

Всю жизнь имея дело с мужчинами, не отказывавшими ей ни в чем, она каким‑то образом умудрилась ничего не накопить. Почему же, уезжая, она не взяла с собой этот перстень — может быть, свою единственную действительно ценную вещь? Оставила на память сыну?

Луиджи нашел этот перстень в старой шкатулке матери, пытаясь разыскать в ней какую‑нибудь булавку, чтобы приколоть на стену пражский телефон Божены.

«Занятная вещица…» — подумал Луиджи, рассматривая явно старинный перстень. В том, что ему цены не было, он не сомневался. Перстень имел форму цветка, обвивавшего палец. «Похоже на лилию. А лепестки выложены алмазами! То есть — как их правильно назвать? — бриллиантами. Никогда раньше его не видел. Интересно, откуда он у нее?»

Но чем дольше Луиджи смотрел на свою находку, тем сильнее ему казалось, что он уже где‑то видел эту вещь. Или его вводил в заблуждение переливающийся в лучах заходящего солнца цветок, или…

Но потом, вспомнив вдруг, зачем он полез в эту старую шкатулку, Луиджи судорожно схватился за карман, проверяя, хрустит ли там вчетверо сложенный листок с записанным на нем телефоном.

«А может, все‑таки позвонить Божене в Прагу? Ведь не будет же она сама звонить в свою пустующую квартиру, чтобы узнать, не звонил ли ее странный заказчик, то вдруг являющийся к ней в рождественскую ночь, то исчезающий, даже не успев ее поздравить».

Луиджи хотел сказать Божене то, что он уже успел поведать ее автоответчику. И он хотел знать, почему она вдруг уехала, надолго ли.

Плохо еще представляя себе, что он скажет Божене по телефону, Луиджи разузнал код Праги и стал набирать непривычный номер, то и дело глядя в бумажку.

Трубку подняли так быстро, что Луиджи от неожиданности смутился и чуть было не передумал разговаривать, но потом быстро попросил к телефону Божену. Говоря, он вдруг понял, что вряд ли в Праге поймут его итальянский, если, конечно, трубку не взяла сама Божена.

Незнакомый голос на чистом итальянском языке ответил ему:

— Сегодня днем Божена улетела в Италию. Вам известен ее венецианский телефон?

— Да, спасибо.

— А с кем я говорю?

— Я ее заказчик. И не очень еще давний знакомый… — сформулировав это, Луиджи мысленно добавил: «…который ищет сейчас возможность признаться Божене в любви».

— Вы не могли бы назвать свое имя?

— Луиджи Бевилаква.

— Очень приятно. А я — Сабина Америго, бабушка Божены…

Некоторое время в Праге молчали, и Луиджи подумал, что связь почему‑то прервалась. Он хотел уже повесить трубку, но вдруг услышал:

— Луиджи, я даже не знаю, могу ли попросить вас… Я так волнуюсь за Божену… Дело в том, что в ее квартиру влез один странный субъект… они вместе играли детьми, но не виделись уже много лет. И сейчас он — ни много ни мало — ищет в ее камине клад. Но не может никак найти и позвонил Божене, чтобы она поскорей приезжала… Все это похоже на бред, а может, я что‑то и не так поняла. Но кто знает, что у этого Карла на уме? А вдруг он сумасшедший? Или, упаси Господи, маньяк? Божена, наверное, рассердится на меня за то, что я вас беспокою… Но не могли бы вы как‑нибудь помочь ей? Хотя бы находиться с нею рядом, когда она вернется в свою квартиру… Ах, извините, Луиджи, я ведь даже не спросила, откуда вы звоните! Как услышала итальянца, так сразу решила, что непременно из Венеции.

Сабина говорила, сама удивляясь своей многословности, а Луиджи слушал и все больше хотел расцеловать эту милую замечательную старушку… Не дослушав, он быстро заговорил в ответ:

— Я с удовольствием помогу Божене. Сейчас же пойду туда и постараюсь опередить ее. Не беспокойтесь, я достаточно силен, чтобы справиться даже с сумасшедшим. До свидания, дорогая Сабина. И спасибо вам!

И не тратя больше ни минуты, воспламененный опасностью, Луиджи бросился к дому Божены, на все готовый ради той, которая так неожиданно вошла в его жизнь меньше месяца назад.

«А если она не приедет?» — с ужасом думал Карл, свернувшись калачиком на диване вблизи злополучного камина: ползать он уже не мог — запасы Божениной аптечки были исчерпаны, и боль в пояснице не отпускала его теперь ни на минуту…

И вдруг он услышал долгожданный звонок в дверь.

«Неужели Божена? — Но ему было уже все равно. — Кто бы там ни был, я открою!» И Карл, собрав последние силы, слез с дивана и на четвереньках пополз‑таки к входной двери. Дотянувшись до замка, он пару раз повернул его, но открыть дверь уже не смог.

И после невыносимой для Карла паузы она открылась сама. Он поднял глаза и увидел на пороге внушительного вида мужчину со свирепым лицом и самыми серьезными намерениями.

«Да ты действительно маньяк! Ну‑ка поднимайся!» — почти проревел Луиджи, который с минуту назад влетел в дом Божены и, боясь, что уже опоздал, так быстро промчался мимо зевающего привратника, что тот ничего не успел понять и лишь покрутил пальцем у виска.

Луиджи еще раз прокричал Карлу свой приказ, но увидев, что перед ним еще и сумасшедший, который ничего не понимает, бросился на него и, схватив в охапку, стал трясти, гневно вопрошая: «Говори, где Божена? Что ты сделал с ней?» До смерти перепуганный взломщик вдруг залопотал что‑то на непонятном Луиджи языке, а потом внезапно размахнулся и что есть силы ударил его по голове чем‑то тяжелым.

Чувствуя, что в голове у него помутилось, Луиджи разжал руки и стал медленно сползать по стене на пол. И уже сидя на полу, сквозь плавающий перед глазами туман, он увидел стоящую на пороге Божену.

Отослав перепуганного привратника, который, разыскивая незаконно ворвавшегося в дом гостя, оказался свидетелем этой ужасной сцены, Божена оказалась в компании двух мужчин, каждый из которых нуждался в ее помощи.

Карл, которого она никогда бы не узнала, видимо, потратил на удар свои последние силы. Он сидел на полу в странной позе, держа в руке отмычку, и слабо улыбался подруге своего детства, которую он не смог узнать раньше, даже следуя за ней по пятам и разглядывая в бинокль.

Положение Луиджи было более плачевным. Он, менее всего этого заслуживая, был без сознания.

Бросив дорожную сумку, Божена побежала в ванную и вернулась с кувшином, полным холодной воды, и с большим полотенцем. И сначала она окатила Луиджи водой с головы до ног, а потом, заметив, что он открыл глаза, принялась поспешно промакать его одежду и вытирать волосы.