Алла Холод - Девочка из провинции (СИ)

Но ведь еще недавно и в ее жизни все было иначе. Был осточертевший домишко, кривая дорога до больницы, усыпанная экскрементами различных животных, центральная улица, парк, из которого по утру мерцали очи страждущих опохмелиться. Районная больница с палатами по шесть человек. И одинокие вечера, похожие один на другой. И так постоянно. И тоже без всякой надежды на что-то иное. Но все изменилось.

Для Димочки сегодняшняя ситуация – как застывшая лава, но жизнь на самом деле не такова, Катя уже убедилась в этом. Жизнь меняется, и порой весьма неожиданно. А если ты хочешь, чтобы жизнь менялась в нужном тебе направлении, нужно не упиваться своими депрессиями, не жалеть себя, а влиять. Человек может ВЛИЯТЬ, теперь-то Катя это понимала.

На счет Димочки она не беспокоилась. Он оптимист, его плохое настроение – явление временное, скоро его природная жизнерадостность разгонит хмурые мысли, и он опять станет все тем же Димочкой – зеленоглазым красавчиком с черными вихрами и родинкой на переносице. Главное, чтобы в этих его мыслях не появились посторонние люди, как, например, московская акула, от мысли о которой Катю всю передергивало. Ее визитку она конечно же нашла в кармане Димочкиных шорт и немедленно изъяла, но ведь он оставил ей свой телефон…

Пока Катя отгоняла тревожные мысли, она дошла до нужной улицы и стала искать дом. Все-таки в городе она ориентировалась еще плохо, а у бабки была слишком давно и тогда совершенно не запоминала дорогу. Катя поспрашивала прохожих и, наконец, сориентировалась: просто за время, пока она здесь не была, рядом построили офисное здание, которое помешало опознать знакомое место.

Дом был старым, но выглядел очень аккуратно, фасад не так давно покрашен, в окнах – не во всех, но в большинстве – установлены стеклопакеты. Это был дом не хрущевской и не так называемой сталинской постройки, такие трехэтажки встречались редко, строились они, видимо, по какому исключительно местному проекту и воздвигались на века. Таким он казался основательным и незыблемым – не то, что многие сравнительно новые постройки, которые уже через несколько лет становились похожими на затонувшие корабли.

Катя вошла во дворик, и ощущение добротности только усилилось. К нему присоединилось еще одно – чувство покоя. Во дворе росли огромные, видавшие разные поколения горожан, каштаны, могучие и благоуханные, шумящие густой листвой куда высоко над крышей. Сам дом был во многих местах увит диким виноградом и плющом, во дворе разбиты клумбы с мелкими, яркими цветочками. На лавочках с удобными спинками в отсутствие бабушек угнездились местные кошки – все до одной пушистые и чистенькие. В подъезде пахло временем, которое держало в себе десятки человеческих судеб, когда-то соприкасавшихся с этими стенами. Несмотря на августовскую жару, здесь было прохладно. Вот что значит настоящая кладка!

Баба Шура открыла дверь и сразу же заплакала. Видно, в последние дни это было ее основным занятием, маленькие блеклые глазки покраснели, бабка постоянно терла их и приговаривала:

– Как же я теперь одна-то, а? Я ж надеялась, что Бог меня сначала заберет, никак не думала, что одна останусь. Я ж никогда одна не жила… Как теперь? Что теперь? Скорей бы умереть… И умирать страшно, – завыла она.

Добиться от бабы Шуры чего-либо, кроме слез и причитаний, было невозможно, и Катя решила зайти к соседке с первого этажа, с которой, как сказала Шура, тесно общалась и даже дружила ее драгоценная Дуся.

Соседка поведала, что Шура, конечно, не совсем в себе, но здоровье у нее при этом, как ни странно, отменное. Не так давно ей показалось, что у нее болит сердце, Дуся испугалась, вызвала кардиологическую «Скорую». Бригада приехала, Шуре сделали кардиограмму и спросили у растерянной Дуси: что будем колоть? Что ваша бабушка предпочитает в это время суток? Кардиограмма у нее была отменной – молодежь позавидует.

Со слов соседки Катя поняла, что бабушка в последнее время склонна к несанкционированным прогулкам: уйдет куда-нибудь и нет ее, а бедная Дуся скачет по всем дворам, ее ищет. Смотрела за ней Дуся хорошо, добрая и душевная была женщина. И вот ее, сравнительно молодую, сожрал рак, спохватились поздно, когда операция уже не помогла – метастазы поразили печень. И вот Дуси нет, бабка боится жить одна, но где взять другую такую Дусю – чтобы пришла сюда не для того, что бы потихоньку отравить старушку, да получить квартиру в центре города, а чтобы честно выполнила свой долг? Вот это вопрос.

Катя осмотрелась в бабкиной квартире. Просторный холл, из которого широкий коридор тянется до кухни. По правую сторону – две отдельные комнаты, квадратные, тоже довольно просторные. По левую – туалет, большая ванная и кладовка. И кухня – не убогий кильдимчик, как в хрущевках и сталинках, а вполне пригодное помещение. В одной из комнат обнаружился совершенно замечательный балкон, вернее, лоджия: прохладная, большая, прикрытая листвой огромного каштана. Бабушка Шура и Дуся не имели капиталов, потому все в квартире было видавшим виды: и мебель, и истертые ковры, и посуда, стоявшая за стеклом в комоде.

На кухне пришлось повозиться: бабка, переживая потерю, все запустила. От ее нытья и слез Катя спряталась в ванной, заложила белье в стиральную машину, вымыла раковину. И все же квартира произвела на Катю удивительное впечатление. Здесь было так тихо, спокойно и просторно. Невольно она представила себе, как здесь было бы красиво, если обновить древний, давно не циклеванный паркет, сделать такие потолки, как у дяди Бориса. В холле она бы поставила уютный торшер, а рядом с одежным шкафом – небольшую оттоманку. И комнатные двери здесь должны быть деревянные, со вставками из непрозрачного стекла, а еще лучше – с мозаикой. На кухне мог бы уместиться небольшой диванчик, расположившись на котором так приятно было бы смотреть телевизор под чашечку чая. А балкон! Обычно балконы старых домов совсем крошечные, чтобы человек мог лишь сушить на нем белье и курить. А этот был большой и просторный. Вот бы – как у Лики – поставить туда небольшой плетеный столик и два полукреслица. Они бы с Димочкой сидели здесь теплыми летними вечерами, пили наливку с чаем и играли в карты. И он обязательно проигрывал бы, злился и требовал отыграться. А Катя испытывала бы необъятное, огромное, как весь земной шар, неописуемое счастье.

– Катя, приготовь мне яичко всмятку, я есть хочу, – проскрипела баба Шура, заходя на балкон и нарушая Катины видения. – Ты там колбаску принесла, я вижу, сделай мне бутербродик.

Катя встрепенулась, видение исчезло.

– Сейчас, Шура, погоди минутку, я тебе все сделаю, а ты пока полежи, – сказала она и пошла на кухню.