Алла Холод - Девочка из провинции (СИ)

Открыв дверь, Катя стала искать, куда положить деньги так, что бы они не попались на глаза самим работягам. В крошечной прихожей висела вешалка, которую венчала горизонтальная полка. Бывшие жильцы, видимо, использовали ее для того, что бы держать там кремы для туфель, обувные щетки, перчатки и прочее. Судя по толстому слою пыли, таджикам эта полка была без надобности.

Катя натянула на пальцы тонкие резиновые перчатки, которые используются при окраске волос, защищенными руками ухватила украденные рабочие перчатки таджиков и забросила их на полку. Затем вытащила пачку купюр и кинула ее туда же. Теперь можно быть уверенной, что на рабочих перчатках ее следов обнаружено не будет.

Катя судорожно выдохнула и мгновенно, не давая себе ни секунды на то, чтобы опомниться и дать задний ход, выскочила в вонючий, унавоженный кошками и людьми подъезд. Все, рубикон перейден. Теперь уже обратного пути нет.

Приехать домой нужно было так, чтобы ее опять в случае чего никто не опознал и вместе с тем не сравнил ни с одной из ее маскарадных героинь. В тех же кустах Катя сняла яркую куртку, паричок и бейсболку, покрыла голову темным платком, накинула длинный серый плащ. На нос нацепила купленные в том же переходе очки без диоптрий. Теперь она стала похожа на богомолицу или какую-то больную.

По плану она предполагала войти во двор не с улицы, а с противоположного конца. У двора было два входа-выхода. Второй вел в соседний двор, а затем в переулок. Иногда люди, живущие или часто приходящие в этот район, сокращали свой маршрут через бабкин двор. Не хотелось бы, чтоб кто-то видел ее входящую в подъезд. Во дворе – ради бога, мало ли кто сокращает путь. А вот если станут опрашивать соседей, могут возникнуть вопросы…

Катя, всю жизнь зачитывающаяся детективами, и российскими, и зарубежными, готовилась основательно. Когда она вошла во двор с переулка, там гуляли два дедушки, взгляд одного из них лишь скользнул по сиротски одетой, сутулой женщине, и он снова повернулся к своему собеседнику.

Катя, незамеченная никем, скользнула в подъезд, вошла в квартиру тихонько, быстро переоделась и утрамбовала свое «снаряжение» в пакете так, чтобы оно занимало как можно меньше места. Отдышавшись, прошла на кухню, у таджиков как раз был обеденный перерыв, они пили кефир и ели белый батон.

– Сегодня я отпущу вас пораньше, – сказала Катя, – к бабушке придет доктор. Когда я пойду за ним, вы поработайте еще, чтобы время не пропадало, и уходите через час. А завтра будьте как обычно к десяти.

– В какой час ты уйдешь, хозяйка? – спросил один из работяг.

– В половине четвертого, значит, вы можете уйти в полпятого. Просто захлопните за собой дверь и все. Бабушку не беспокойте, она плохо себя чувствует.

Оставшееся до срока время Катя не могла провести одна в своей комнате, ее била дрожь. Она ухватила коврики из холла и из своей комнаты, спросила у бабки, где взять выбивалку, и пошла во двор. Пусть все видят из своих окон, что девушка весь день провела дома.

В час дня Катя разогрела бабке еду и сказала, что голова у нее прошла и она собирается на тренировку. Она уже две недели посещала занятия по йоге.

Девушка оделась в свою привычную одежду, в ту, в которой пришла утром, и встала у окна, ожидая, когда во дворе появится кто-то, кто сможет подтвердить, что она ушла из дому в 15.30. Наконец, из их подъезда вышла молодая мамаша с коляской.

Выходя во двор, Катя остановилась, пошарила в сумочке, а потом обратилась к приятной девушке, покачивающей коляску.

– Не хочется возвращаться, говорят, плохая примета, – улыбнулась она, – забыла свой телефон, а часов не ношу, подскажите, пожалуйста, который час.

– Без двадцати четыре, – улыбнувшись в ответ, ответила милая мамаша.

– Спасибо, так и знала, что опоздаю на тренировку…

И Катя умчалась. Теперь мамаша подтвердит точное время ухода Кати, и, если она внимательная и заметила большой пакет в ее руках, Катя объяснит, что это была спортивная форма.

Гастарбайтеры уйдут в полпятого. В это время во дворе будет полно народу, на дверях подъезда висело объявление о том, что ТСЖ будет делать жильцам какое-то сообщение. Их увидят именно в это время.

Когда Катя вышла на улицу, перед глазами все плыло.

Перед тем как выйти во двор, она надела украденные перчатки и тихонько подошла к бабкиной комнате. Прислушалась, из-за двери доносился негромкий мерный храп.

«Так даже лучше, намного лучше, – сказала себе Катя, – и для меня, и для нее».

И девушка тихо, но решительно открыла дверь бабкиной комнаты.

– Старушку задушили подушкой, – задумчиво произнес эксперт, – во сне, я так полагаю. Подробнее после вскрытия, время смерти тоже, но предположительно – как я уже сказал. Думаю, подтвердится.

Следователь, расположившись за столом, покрытым белой кружевной скатертью, старинной и очень нежной на ощупь, делал записи и отдавал распоряжения на счет предметов, по которым нужна экспертиза. Один оперативник осматривал мебель, другой опер, молодой и симпатичный, беседовал на кухне с Катей.

Девушка забилась в угол, пристроив спину к стене, уголки ее губ были опущены, бледная и печальная.

– Когда вы уходили из дому, ваши рабочие еще были тут? – спросил Игорь Алехин, кареглазый, серьезный оперативник. – Вы не побоялись оставить их дома?

– Я спешила на тренировку, – ответила Катя, – а они не закончили то, что планировали на день, я им сказала, чтобы уходили, как закончат. Чтобы дверь захлопнули. Что тут брать-то? У бабушки богатств не было, мне даже в голову не пришло, что может произойти что-то плохое.

– А вы постоянно тут живете? Вы одна родственница у покойной?

– Не совсем постоянно, – сказала Катя.

– Как это – не совсем?

– Вообще-то я живу у дяди, у него хороший большой дом, и мне не хотелось сюда переезжать. К тому же мы с дядей очень близки, у меня родители умерли, и он одинок сейчас. Мы поддерживали друга. А Шура мне не родная бабушка, а двоюродная… Я собиралась ухаживать за ней, она ведь тоже одна осталась, но жить с ней не хотела. Но пришлось.

– Что значит – пришлось? Кто мог заставить вас принять такое решение? – удивился Игорь.

– Я боялась, что с ней может что-то случиться, – уверенно, но тихо проговорила Катя. – Вы же в полиции работаете, кому как не вам знать, что случается с одинокими стариками, которые имеют отдельное жилье. Мало ли кто к ней пристроился бы да сделал с ней что-нибудь. Или пошла бы бабушка погулять, да и пропала. И все эти черные риэлторы, они же мгновенно слетаются на запах легкой добычи. Я хотела ее защитить. Поэтому и переехала.

– Так вы жили тут постоянно все-таки? Или на два дома?

– Наверное, правильнее будет сказать, что на два, – ответила Катя. – Эту ночь я ночевала у дяди, он в командировку уехал, в Москву, а у него две кошки, надо же кому-то за ними смотреть. Так что я когда тут ночевала, когда там.