Алла Холод - Девочка из провинции (СИ)

– Как мне жутко и плохо, ты себе не представляешь, – всхлипывала Катя, положив голову Димочке на плечо, – как представлю себе ее, мертвую, на этой кровати… Как вспомню этих мерзавцев… Но самое ужасное, что ведь это я их привела! Я во всем виновата!

Димочка гладил Катю по волосам.

– Ну что ты, – приговаривал он, – в чем твоя вина? Зачем ты так? Ты же не знала, что они могут такое сотворить. Ты хотела как лучше, хотела помочь бабушке.

– Я должна была это предвидеть! Я должна была быть бдительнее! – настаивала Катя.

– Катька, ты всего лишь провинциальная девчонка, наивная и неопытная, ты всю жизнь прожила в райцентре. У нас в районе тоже, конечно, убивают, но когда напьются до чертиков. Как ты могла что-то предвидеть? Ты даже не знала, что у бабки деньги были в доме.

– Если бы знала, я бы их, конечно, одних не оставила, – согласилась Катя, – но все равно я себя буду корить…

– Не надо, Катюшка, не надо, – утешал Димочка, – успокаивайся.

– Ремонт этот дурацкий теперь незаконченный остался, – сокрушалась Катя, – не знаю, что теперь с ним делать?

Разумеется, после смерти Шуры Катя вернулась в дядин дом, Шурина квартира была опечатана. Когда таджиков взяли под стражу, следователь разрешил пользоваться жильем, но Кате-то оно зачем? У нее был другой план, и, выполняя его, она предложила:

– Слушай, Димочка, а может, ты доведешь его до конца? – с мольбой в глазах сказала она. – Не сам, конечно, наймем каких-то нормальных рабочих, наших, через фирму. А ты присмотришь за процессом? Ты же все равно собирался переезжать…

– Собирался, но пока никак что-то…

– Так и не надо теперь! – воскликнула Катя. – Зачем тебе чей-то старый облезлый дом, за который еще и платить надо, халупа какая-то ветхая? Здесь самый центр, тебе до работы пешком десять минут и деньги сэкономишь.

– Ну как это сэкономлю? – удивился Димочка. – Снимать жилье и не платить – это как-то непонятно. Даже если снимаешь у подруги.

– Ну, это если снимать, – настаивала Катя, – а ты не будешь снимать. Ты будешь просто жить тут и все.

– Это и значит снимать, Катя, не придумывай. Нельзя пользоваться чем-то бесплатно.

Катя оскорбилась.

– Значит, если бы я оказалась на улице, ты бы меня бесплатно на порог не пустил, да? Я думала, у нас другие отношения…

– Хватит тебе, – упорствовал Димочка, – я же не на улице.

– Твоя общага не лучше, чем на улице, – гнула свое Катя.

– Я имел в виду, что это не совсем прилично как-то, – объяснил он, – и твой дядя, возможно, будет возражать.

– Не будет. Ему какая разница? В этой квартире прописана я, а не он. Короче, решено, жить будешь здесь, и точка. В качестве оплаты за жилье, раз уж ты такой щепетильный, будешь присматривать за ходом проведения ремонта. Это, между прочим, тоже работа. Так что будем в расчете, – подытожила Катя, вставая с дивана.

Димочка еще немного помялся, но перспектива съехать из опостылевшей комнаты от хама-соседа и поселиться рядом с работой в просторной квартире была настолько соблазнительной, что упорствовать дальше он не стал. И как только разрешил следователь, Димочка перевез свои вещи в дом покойной старухи.

У Кати началась новая жизнь. Эту жизнь, конечно, надо было сначала попробовать на вкус. Если ты страшно голоден и перед тобой поставили огромный, украшенный безе и вишенками торт, нельзя плюхнуться в него мордой, нельзя пожирать его, не разбирая вкуса и запаха, лишь бы утолить мучительный голод. Если действовать так необузданно и глупо, непременно возникнет тошнота и прочие желудочные явления.

Катя понимала, что должна быть осторожной, не спугнуть Димочку, не показать себя навязчивой, ни в коем случае не дать ему почувствовать, что он ей чем-то обязан. Обязательства перед женщиной угнетают мужчин. Она боялась, что почувствовав себя несколько несамостоятельным в ее жилье, Димочка, наоборот, станет стремиться на свободу, начнет доказывать свою собственную состоятельность. Поэтому Катя решила, что новую жизнь надо пробовать на вкус медленно, дозированно, отщипывая от торта сначала безе и вишенки, а уж потом попробовать утолить голод, который, что уж тут говорить, мучил ее все сильнее и сильнее.

Встречи с Димочкой теперь стали регулярными, но они оправдывались необходимостью проведения ремонта. Они вместе обсуждали, какие покупать обои, какой плиткой выложить поверхность возле кухонной раковины, что поставить в ванной – ванну или все же душевую кабину.

Катя всячески старалась заинтересовать Димочку, заставить его думать, будто он делает этот ремонт для себя. Вначале он этого не понял и игру особо не поддерживал: в сущности, какая ему разница, какой ремонт хочет сделать Катя – квартира-то ведь не его. Но со временем незаметно для себя самого втянулся в процесс. Катя все время в чем-то сомневалась, просила совета, тащила в магазины. Постепенно Димочке и самому стало интересно, что в конечном итоге выйдет из бабкиной квартиры.

В эти месяцы Катя, если и не была полностью счастлива, то приближалась к этому состоянию. Зимними вечерами она приходила, варила Димочке суп, они ужинали, обсуждали детали интерьера, занимались любовью, смотрели телевизор. Потом Катя уходила домой, даря любимому на прощанье нежный поцелуй. Димочка был умиротворен, Катя порхала как бабочка. Возвращаясь от Димочки, она шла по заснеженной улице, подставляя падающим снежинкам рукав новенькой шубки, и чуть не плакала от восторга. Она добилась того, чего так страстно желала. Димочка рядом, час назад она задыхалась от счастья в его объятиях, целовала его нежные губы, глаза, шею… Он становится все ближе и ближе. И скоро настанет день, когда он скажет ей: «Не уходи, останься со мной. Навсегда».

Ремонт закончился ближе к весне. Стояли февральские морозы, город, казалось, замерз весь целиком. Тонкие веточки деревьев сверкали на морозном солнце ледяным покрытием, холодным золотом мерцали купола церквей, люди кутались в шарфы, прятались в капюшонах. Даже автомобильный поток, хаотичный и бурный в любое время года, как будто тоже подмерз. Машин на дорогах стало меньше, видно, не все смогли завестись в лютую стужу, и автомобильная река текла по улицам медленно, вяло. Февральское солнце было похоже на око, равнодушное и ленивое, оно показывалось на небе, но не слепило глаза, а каким-то мутным презрительным взором следило за тем, что бы всем было одинаково холодно. В один из таких дней Димочка сказал:

– Слушай, Катька, давай, наконец, отметим окончание этого чертова ремонта, как он надоел – уже не высказать.

– Ура! – воскликнула Катя. – Я только «за»! Не мешало бы, конечно, уборку генеральную сделать, пыль везде убрать… Но успеется…

– Вот именно, что успеется! – кивнул Димочка. – Мы столько трудились, мы обязаны себя вознаградить. У меня вчера был левый заказ, на дому, я денежку подзаработал, хочу кутнуть. Что вы предпочитаете по такой погоде, мадемуазель? Коньяк, грог или виски?