Ванесса Бук - Притяжение 2

ЭМИЛИ

ИТАК, КУДА мы опять направляемся?

Мой сосед по комнате, Оги, раздраженно смотрит на меня. Он в бешенстве, потому что мы опоздали на вечеринку в общагу Нью-Йоркского университета и катаемся по Манхэттену, пытаясь найти моего пьяного братца.

— Мы ищем отель Сомерсет.

— Я говорил, что собираюсь прибить Николаса?

— Займи очередь. — смеюсь я. — Я уверена, что мой отец сделает это раньше тебя.

Оги закатывает глаза, доставая сигарету из кармана его футболки. Он прикуривает и открывает окно прежде, чем клуб дыма достигнет моего лица.

— Эм, я должен был встретиться с тем сексуальным тубистом по имени Харви. Я думаю, он собирается пригласить меня на свидание.

Он никогда не простит мне этого. Если Оги упустит свой шанс с сексуальным тубистом, он возненавидит меня до конца этого учебного года. А это не то, чего бы мне хотелось, когда мне приходится спать в комнате напротив его.

— Обещаю, мы успеем попасть на вечеринку. Просто нам надо сначала подобрать моего брата.

Я расстроенно качаю головой, держа свой телефон у уха, когда снова прослушиваю голосовое сообщение от своего брата. Сестренка, мне нужно, чтобы ты забрала меня . Эта его привычка уже начинает не на шутку надоедать. Почему он просто не вызовет частное такси? И почему я просто не могу проигнорировать его сообщение? Любая более умная младшая сестра сделала бы так.

Черт, Ник. Я люблю своего брата, но на этот раз, мне хочется быть младшей. Это я должна тусоваться с друзьями на вечеринке и напиваться. А не он. Вместо этого мы проводим субботнюю ночь катаясь по Манхэттену. Может, я просто ищу отговорку, чтобы не ехать на эту вечеринку. Единственная причина, по которой я согласилась пойти, это то, что Оги и моя лучшая подруга Кэси уговорили меня. Очевидно, я веду себя слишком по-взрослому ради своего же блага. По крайней мере, они все время твердят об этом.

— Думаю, я вижу отель. — указываю я на золотое здание, возвышающееся дальше по улице.

— Ты уверена? Бля, туда будет нелегко добраться, — говорит Оги, перестраиваясь в левый ряд. — И почему, черт побери, твоему брату просто не взять такси? Их там десятки.

Не обращая внимания на Оги, я снимаю блокировку со своего телефона и даю голосовую команду набрать номер Ника. К моему ужасу, его телефон сразу же отправляет мой звонок на голосовую почту. Вот черт. Лучше бы мы не зря проделали весь этот путь сюда, и он был здесь.

— Ник, возьми трубку! Я приехала. Перезвони мне.

Я поворачиваюсь к Оги с выражением сожаления.

— Так, тебе придется припарковаться, я сбегаю за своим братом.

— Только помни, Эмили...Харви.

— Знаю, знаю. Я махну тебе, когда вернусь.

Мое платье развивается, когда я быстро прохожу мимо работника гостиницы и направляюсь к входу в отель Сомерсет. Вспышки камер привлекают мое внимание к TAP, роскошному уличному бару, обрамляющему отель с одной стороны. У входа тусуется толпа мужчин в костюмах, наблюдающих за красотками, входящими и покидающими бар. Недалеко от них я замечаю растущую толпу папарацци. Замечательно. Я уже почти привыкла не иметь дело с ними, но они, кажется, слетаются в этот район города, как стервятники.

— Пошел на х*й!

Я слышу Ника раньше, чем вижу его. Злость в его голосе вызывает тревогу в моей груди, толкая меня в толпу папарацци. О, Боже. Он, должно быть, и является причиной, почему они притаились у входа в бар. Толпа немного раздвигается, и мне этого достаточно, чтобы увидеть, как Николас замахивается на фоторепортера перед ним. Я съеживаюсь, когда мужчина отлетает назад в толпу. Прибывающие гости отеля останавливаются, чтобы посмотреть, как он изрыгает проклятья. Его лицо становится ярко красным, когда он противостоит Нику. Я не слышу, что он говорит, но его издевательский тон приводит моего брата в еще большее бешенство.

— Николас! — кричу я, надеясь помешать ему сделать какую-нибудь глупость. Знакомая фигура мелькает передо мной, когда Николас делает шаг вперед, чтобы нанести еще один удар. Я узнаю Тристана, как только слышу его голос. Прежде чем я успеваю вмешаться, Тристан обхватывает Николаса руками, обездвижив его, и тянет подальше от папарацци. Камеры перед нами не останавливаются ни на секунду, стараясь охватить всю сцену происходящего.

Шок накрывает меня при виде Тристана, стоящего всего в полу метре. Он так близко, что я могу почти коснуться его. Это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Какого черта он здесь делает? Я отхожу назад, желая смешаться с толпой, прежде чем он заметит меня, но уже слишком поздно. Его взгляд встречается с моим в тот самый момент, когда я начинаю двигаться назад.

— Пойдем, Ник, давай отвезем тебя домой, — говорит Тристан, приобняв моего брата за плечи.

Как бы сильно мне не хотелось ненавидеть Тристана, но, когда я вижу, как он защищает Николаса, во мне вспыхивает знакомое чувство. Мое тело предает меня. Он не обращается ко мне, но я знаю по неверию, отразившемуся на его лице, что он узнал меня. Вспышка гнева и желания проносится сквозь меня, пока он удерживает мой взгляд. Тристан выглядит хорошо. Слишком хорошо. Его дизайнерский костюм сливается с его телом, открывая взору мускулистые бедра и широки плечи, и невероятно сексуальный кадык. Я наблюдаю, как он дергается, когда Тристан проглатывает слова. Часть меня разочарована, что длинные волосы Тристана коротко подстрижены. Ничего не могу с собой поделать, но мне не хватает той длинны, которой они были раньше.

— Я скучал по тебе, придурок, — бормочет мой брат, привлекая обратно его внимание.

Я бы солгала, если бы сказала, что не сохранила каждую статью, которую нашла об успехе картин Тристана. Кажется, в одночасье он стал известной сенсацией.

— Ты кто? — спрашивает папарацци, выступая вперед и делая фото Тристана.

Прежде чем кто-то успевает ответить, раздается голос из толпы.

— Это Тристан Найт.

Возбужденный гул голосов окружает нас под продолжающиеся вспышки фотоаппаратов. Я не удивлена, что Нью-Йорк любит Тристана. Кому не понравится история о мальчике, который растет на улицах, а затем становится местным высоко ценимым художником? Все любят сказку о Золушке. Так почему я не могу отделаться от этого горького чувства? Кажется, мир видит в Тристане большее, чем я, и они все, кажется, считают его совершенством. Но мне лучше знать. Он тот же самый человек, который разбил мое сердце на мелкие кусочки и разбросал их по пути к выходу. Да пошел он. Какого черта он здесь делает?

Тристан выходит вперед, загораживая вспышки папарацци. Брутальность его голоса вызывает странный трепет в моей груди.

— Я друг семьи, и это все, что вам нужно знать.

И почему Тристан старается быть таким милым? Почему он ведет себя так, словно он не выбросил себя из наших жизней?