Шерил МакИнтаер - Безжалостный

Становится всё труднее и труднее, сопротивляться желаю постучать Холланд в дверь, а потом вернуть её задницу обратно в свою кровать. Я потерял гордость. Единственная вещь, удерживающая меня на этом месте, это тончайшая завеса самообладания.

Но я держусь в стороне, потому что не хочу её обидеть. Позднее, когда от моего зрения не останется ничего, кроме крохотных проблесков света, я не хочу завидовать или ненавидеть Холланд, потому что у неё есть то, чего не будет у меня. Я не хочу, чтобы она заботилась обо мне или указывала направление руки человека, которую я должен пожать. Держала меня за руку, помогая спуститься по лестнице, или объясняла, что происходит во время тихой части фильма. От этой мысли желчь подступает в пересохшее горло.

Я не могу дать Холланд хорошую жизнь.

Я даже не могу дать ей нормальную жизнь.

Она заслуживает большего. Лучшего. Я хочу этого для неё. Нуждаюсь в этом для неё.

38

Холланд

Мой день рождения наступил и прошёл, а я и не понимала этого до сегодняшнего дня, пока клиент не спросил какое сегодня число. Даже мне известно, что это ненормально.

Я заезжаю на своё парковочное место и клянусь самой себе, что завтра — послезавтра, назначу встречу с психотерапевтом.

Это ложь.

Я нарушила это самое обещание уже трижды на этой неделе.

Возможно, я на самом деле сделаю шаг вперёд и выпишу сегодня номер телефона, и положу его в сумочку. Если дело касается меня, то я могу сделать это в момент просветления. Или в один из моментов смятения.

Я почти поднялась по лестнице, когда на освещённом участке возникает силуэт мужчины.

Я делаю один шаг вниз на неустойчивых ногах.

Он последний человек, которого я рассчитывала увидеть ожидающим у моих дверей. Положа руку на сердце, я не надеялась увидеть его когда-либо снова.

— Холланд, — он произносит моё имя, и его голос звучит почти также шокировано, как я себя чувствую прямо сейчас, хотя он явно пришёл сюда ко мне.

Я прячу удивление и направляюсь к своей квартире, умышленно двигаясь мимо к нему спиной. Мои эмоции ещё под контролем, и я не хочу, чтобы он прочитал их на моём лице.

— Что ты здесь делаешь?

Он отвечает не сразу, и я могу только предполагать, что он ожидал иную реакцию на свой неожиданный визит.

Господи , один лишь его вид причиняет боль. Боль рвётся сквозь грудную клетку, затрудняя дыхание. Не знаю, как мне удаётся вставить ключ в замок, трясущимися от знакомого опустошения руками. Но я это делаю, и в следующий миг я по одну сторону двери, а он по другую. Знаю, он смотрит на меня, его взгляд обжигает кожу, но я всё ещё отказываюсь поднимать на него взгляд. Я не готова.

— Могу я войти? — спрашивает он, его голос знаком и одновременно неузнаваем.

Мне хочется сказать ему «нет», закрыть дверь и защёлкнуть замок. Ему здесь не место. Также как и мне больше нет места в его жизни. Однако, он проделал долгий путь, чтобы высказать то, что у него на душе.

Я отступаю в сторону. Он наклоняется, поднимает коробку, которую я не заметила, и неуклюже заходит. Он слишком высок для моей квартиры. Он заполняет комнату, придавая ей гнетущую атмосферу. Здесь удушающе жарко, и всё усугубляется его тягостным присутствием. Он оглядывается вокруг, и я, наконец, позволяю себе взглянуть на его лицо. Он растерян, не понимая, как я дошла от просторного дома в колониальном стиле с четырьмя спальнями до этой маленькой удушливой квартиры.

— Почему ты здесь, Даррен? — спрашиваю я снова, готовая покончить с этим как можно быстрее.

— Вот где ты жила? Всё это время? — он ставит коробку на кровать, и я подозрительно осматриваю её, прежде чем возвращаю взгляд на него. Его волосы кажутся светлее, чем я помню. Длиннее, беспорядочнее. Но, за исключением этого, он абсолютно такой же. Худой и подтянутый, загорелая кожа, тот же стиль в одежде. И его глаза, огромные голубые глаза, которые он передал нашему сыну. Он понятия не имеет, как больно на него смотреть.

— Да, — резко отвечаю я. — Почему ты здесь?

— Я здесь, потому что ты здесь, Холл. Потому что ты моя жена.

Я начинаю качать головой, не зная, как остановиться.

— Просто не надо, — шепчу я.

Он закрывает глаза, предоставляя мне минутную отсрочку. Я не понимаю, почему он сюда пришёл. Очевидно, что ему также больно видеть меня.

— Ты просто ушла. Отключила телефон. Никому не сказала, куда направляешься. Я не знал, жива ты или мертва. Почти шесть месяцев. Ничего не было известно. Ты просто исчезла, — он делает глубокий вдох, сжимая руки по бокам в кулаки. — Мне пришлось нанять частного детектива.

Он искал месяцами, пытаясь отыскать хоть какой-то документальный след. Он продолжал приходить ни с чем, до прошлой недели. Я должен был приехать и увидеть тебя лично. Мне нужно знать, что ты в порядке.

Прошлая неделя. DMV. Это должно было случиться. Полагаю, в тот день произошло многое.

Даррен снова оглядывает мой дом, и замешательство затуманивает выражение его лица.

— И вот где ты была всё это время, — повторяет он и подходит ближе, будто собирается прикоснуться ко мне, но я быстро отступаю.

— Мне жаль, что ты беспокоился. Мне следовало дать знать, где я остановилась, но я боялась, что ты не позволишь уйти.

Он прикусывает нижнюю губу, задумчиво кивая.

— Я не хочу принуждать тебя к тому месту, где ты не хочешь находиться, но мне нужно знать, что ты в порядке. Несмотря на то, что я сделал, какой ужасный способ я выбрал, чтобы со всем справиться… я люблю тебя. Я всё ещё люблю.

— Как сильно ты любил меня, когда спал с моей лучшей подругой?

Он морщится, будто ему больно от этих слов.

— Тебя там не было, — хрипло говорит он. — Ты эмоционально отключилась от меня. Оставила справляться в одиночку. Это не значит, что мой поступок правильный. Я это знаю. Это было хреново, отчаянный способ справиться с болью, но это был единственный способ, который я знал в то время. Алиса была там, она тоже страдала. Она тоже его любила и тоже потеряла. И потом мы оба начали терять тебя.

Я поднимаю руку, заставляя его замолчать. Я не могу. Логически, я понимаю, как мой муж и моя подруга нашли утешение друг в друге. Я понимаю почему. Но я не могу стоять здесь и отпустить это. Это произошло. Всё кончено.

— Я не вернусь обратно. Ни в тот дом, ни к тебе, ни к той жизни.

Глаза Даррена наполняются влагой, и его вид заставляет наполниться мои в ответ. Однажды я так сильно его любила. Он был больше, чем муж, он был моим другом. Это не уходит так просто.

— Мне жаль, — говорю ему честно. — Это слишком сильно ранит.

Он кивает.

— Я знаю. Тебя не стало задолго до того, как ты ушла.

Замолкаем на секунду, и я уверена, мы оба вспоминаем тот опустошительный период.