Мария Акулова - Наследница

Безумно долго она искала чашки, потом еще дольше — выбирала, какой именно чай стоит заварить, потом… Потом просто стояла, смотря в одну точку. Но Яр, кажется, не спешил. Или может, просто уже ушел, а она пропустила мимо ушей звук закрывшейся двери. Тяжело вздохнув, девушка пошла в ближайшую комнату — чтобы убедиться в своей правоте.

Удивительно, но Самарский был тут — окна давно уже закрыты, воздух успел нагреться, а он стоит посреди комнаты, держа что-то в руках.

Они нашли машину Димы почти сразу — там было все, его телефон, ее телефон, сумка. Он оставил все возле аэропорта прежде, чем улететь в неизвестном направлении. Тогда, было совершенно не до того, чтоб мчаться следом, но Ярослав поклялся себе, что бывший друг за все ответит.

Эту карточку он нашел в сумке, рядом с электрошокером. Что это — долго объяснять не надо было. И осознание того, что теперь он может потерять уже двоих самых дорогих людей тогда практически заставило отчаяться. Потом, он успел уже об этом фото забыть, а теперь нашел его тут, в комнате, его, наверное, тоже привез Артем.

— Может чаю? — Саша вырвала его из раздумий тихим окликом. За последние несколько дней, она осунулась. Из-за того, что много плакала, глаза часто были красными, руки попеременно дрожали или она заламывала пальцы, не в состоянии толком это контролировать. Вот и сейчас она стояла в дверном проеме, пряча взгляд, переминаясь с ноги на ногу. Волосы стянуты в косу, мешковатый свитер опускается практически до колен, а из-под него видны обычные потертые джинсы и босые ноги, не дающие девушке стоять спокойно.

— Я хочу поговорить, Саша, — Яр подошел к столу, положил на него снимок, а потом снова повернулся к ней.

— О чем? — она металась между желание скрыться снова на кухне и остаться тут. Ее беспокоил такой его серьезный взгляд, сердце участило ритм, когда она поняла, что именно Самарский держит в руках. Как-то так случилось, что о ребенке они так и не поговорили. Было немного не до того, а вдруг… Вдруг он только теперь скажет, что ребенок ему не нужен?

— О нас. Мне кажется, пора наконец-то поговорить о нас.

Вздохнув, Саша приняла решение — сделала шаг в комнату. Так будет лучше. Лучше решить все сейчас раз и навсегда. Он понял ее без слов. Проследил за тем, как она подходит к кровати, садится на самый краешек, тут же скомкав покрывало побелевшими пальцами. Она нервничала, он тоже. Только в отличие от нее, причина была немного другая.

— Как нам жить дальше, Саша? — он развернулся к ней, заглядывая в лицо. Сам Яр ответа на этот вопрос не знал, но услышать ее — боялся жутко.

— Я хочу уехать. Не знаю еще куда, но тут оставаться не могу. Буду учиться, устроюсь на работу, буду жить как все.

— А я?

— А ты займешься бизнесом, у тебя впереди напряженный год, ты должен построить микрорайон. Должен расширяться, развиваться, выходить на новые рынки, снова побеждать,

— Саша грустно улыбнулась. Ведь все так и началось — с его желания побеждать. Сначала — ее отца, потом — ее саму.

— Думаешь это так просто? — не сдержавшись, он сделал шаг в ее сторону. Руки девушки сжали ткань покрывала еще сильней.

— Да. Это просто. Ты сделал много для меня, я тебе за это благодарна, ты спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду, но я не хочу, чтобы ты из жалости оставался рядом… Мне это не нужно.

Оставшееся расстояние, он преодолел еще в два шага, склонился к ее лицу, так, что возможности отвести взгляд, у Саши больше не было.

— Из жалости? Оставался рядом из жалости? — чего сейчас больше в его голосе — непонимания или отчаянья, Саша оценить не успела, по одной простой причине. Секунда, и случилось то, чего она не смогла бы представить даже в бреду. О чем никогда не мечтала и что меньше всего ожидала.

Самарский Ярослав Анатольевич — жестокий с конкурентами и врагами, справедливый по отношению к подчиненным, безапелляционный во всем, касающемся его интересов. Самарский Ярослав Анатольевич — худший враг ее отца, беспринципный похититель, готовый на все, ради получения желаемого. Самарский Ярослав Анатольевич — самый умный, самый сильный, самый лучший в мире мужчина… упал к ее ногам.

— Из жалости Саша? — девушка почувствовала, как на колени опускаются его руки, сжимают до боли, а глаза, в которые ей впервые приходилось смотреть сверху, не дают возможности отвести взгляд, как бы ни хотелось. — Ты думаешь, из жалости?! Я люблю тебя, дурочка! Я люблю тебя Саша! Я люблю тебя больше жизни! Я люблю тебя больше, чем это возможно. Я люблю тебя настолько, что у меня не хватает сил больше чувствовать ничего! Ни к кому и ни к чему! Прости меня за то, что я был таким дураком. Прости, что начал эту игру тогда, прости, что не понял сразу, прости, что запер, держал силой, но я сделал бы так же! Если бы знал, во что все превратится, сделал бы так же! И уже не дал бы сбежать!

— Ярослав, — сердце пропустило удар, Саше показалось, что она снова разучилась дышать, она попыталась перебить мужчину, хотела ответить, но он не дал ей.

— Я эгоист, я хочу видеть тебя рядом с собой. Я хочу постоянно знать, что ты со мной, что ты моя. Я хочу видеть тебя первой, проснувшись, хочу засыпать, чувствуя тебя рядом. Я не мог тебя потерять! Я не мог позволить тебе умереть! Помнишь, ты когда-то говорила, что я должен заниматься своей жизнью, просила дать тебе время, чтобы разобраться во всем? Саша, ты — моя жизнь. Ты и только ты. С тобой я живу. В тебе я живу. Солнце, понимаешь?

— Ярослав, — на глаза навернулись слезы, еще недавно сжимавшие простынь руки, опустили на его голову, она не знала, что именно должна сказать, но он и на этот раз продолжил, будто не замечая.

— Тебе есть, за что ненавидеть меня. Я сам ненавижу себя за все, что тебе пришлось пережить. За все страдания, за каждую слезинку, за каждый твой гребаный приступ. Это я в них виноват. И я никогда себе этого не прощу, но умоляю, Саша, не убивай его, — его горячий взгляд опустился на скрытый свитером живот. — Я умоляю, малышка, дай ему шанс. Я помню, что ты тогда сказала. Я помню, что ты не сможешь родить от человека, от которого, есть хоть маленькая вероятность, можешь захотеть уйти, как твоя мать. Но я не он! Я тоже безумен. Тоже, как и он сгораю от любви к тебе, но я не он, Саша! И этот ребенок… он не переживет того, что пришлось пережить тебе! Я уйду, если ты скажешь — я уйду навсегда. Ты не услышишь обо мне, никогда не увидишь, но прошу — не отказывайся от него.

— Ярослав, — и снова, сдерживать слезы сил не было, но только в этот раз, уже по другой причине, слова доходили до нее медленно, сердце учащало ритм, а место, где она думала, души больше нет, зашевелилось, отдавая болью и чем-то другим, очень похожим на… счастье.

— Я люблю тебя, малышка. Люблю тебя больше, чем думал, что способен. Я знаю, что меня любить не за что, я знаю, что ты никогда не сможешь полюбить во мне упрямство, собственничество, я знаю, что тебя бесит моя скрытность, что ты хочешь скорей убить меня, чем видеть рядом с собой, я все это знаю. Я знаю, что должен был вести себя не так, должен был отвечать на вопросы, должен был доверять, должен был давать право выбора, но я…