Лаура Миллер - Когда плачут цикады

Итак, я здесь.

Некоторое время просто смотрю и думаю об Эшли, о нем, о моем детстве, о том, как проходила здесь моя жизнь. Из меня вырывается протяжный вздох, а затем я подхожу к стульчику. Сажусь и несколько секунд просто сижу. Чувствую, как в глазах начинает скапливаться влага. Я прочищаю горло и вытираю оба глаза одновременно указательным и большим пальцем.

— Прости, дружище.

Я пытаюсь проглотить болезненный ком в горле.

— Я не знал, что ты и Эшли … — я не могу закончить фразу, поэтому через секунду пробую еще раз. — Ты же знаешь, я бы никогда даже не взглянул в ее сторону, если бы только знал.

Прижимая ладонь ко рту, я опускаю голову.

— Прости, дружище.

Мои глаза прикованы к земле, но потом взгляд перемещается на его надгробный камень.

— Мне жаль, что ты здесь. Мне жаль, что ты не с ней. Мне жаль, что я не уговорил тебя играть в гольф … или в шахматы, или во что-то другое, менее опасное, чем футбол. Мне жаль, что я наябедничал маме, когда ты пришел домой пьяный. Я не знаю никого лучше тебя и чертовски уверен в этом. Но тогда я ничего не знал о братском кодексе. И мне жаль, что мы не назвали собаку Бастером, как ты хотел. Это действительно было бы лучше, чем Спанч Боб. Не представляю, как мама и папа разрешили так поиздеваться над бедным колли. И я … Мне жаль, что я не показывал, как люблю тебя.

Я делаю паузу и глубоко вдыхаю.

— Мне очень жаль, дружище.

Капля соленой воды сбегает вниз по моей щеке. Я быстро вытираю ее и усаживаюсь на стуле поудобнее. В течение нескольких минут сижу в тишине. Теплый воздух. Приятный ветерок. Он пробегает по кронам деревьев, заставляя листья издавать спокойный тихий шелест.

— Оуэн, я хочу тебя спросить, — я подтягиваю вверх штанины и сгибаю колени. — В другой ситуации это не было бы даже вопросом. И мне жаль, что она не другая. Ты знаешь, я хотел бы, чтобы так и было, — я останавливаюсь и делаю вдох. — Но я считаю: что есть — то есть, и просто не знаю, что делать. Я в отчаянии. Имею в виду, что я люблю ее, Оуэн. Действительно люблю. И не могу перестать думать о ней.

Я делаю паузу и глубоко вдыхаю.

— Но, хм… я буду держаться от нее подальше, если ты хочешь этого от меня. Я сделаю это. Это будет трудно, но я сделаю.

Мне требуется секунда, чтобы вытереть эту чертову воду, которая продолжает течь по моим щекам.

— Но если… хм… — я останавливаюсь и прикусываю изнутри губу, а потом продолжаю, — если есть хоть какой-то шанс во всем этом безумном хаосе, который мы создали, на то, чтобы Эшли и я могли бы быть вместе… Я имею в виду, если такое вообще возможно…

Я смотрю вниз на свои ботинки.

— Ты, по возможности, подай мне какой-нибудь знак, хорошо? Это не обязательно должна быть молния или какая-нибудь фигня, вроде папиного призрака, или что-то подобное. Серьезно, пожалуйста, не посылай молнию… и, пожалуйста, не посылай привидение, — я немного смеюсь. — Не знаю, — продолжаю я, взглянув на его могилу. — Наверное, это безумие, да? — я вздыхаю и потираю тыльную сторону шеи. — Посмотри на меня, дружище. Я сошел с ума, — я снова смеюсь и качаю головой.

Мне действительно нужно взять себя в руки.

Я перевожу дыхание и опускаю руку на его надгробный камень.

— Дружище, я действительно хочу, чтобы ты был здесь и помог бы мне пройти через все это. Сейчас бы мне точно пригодились некоторые из твоих мудрых стариковских поучений.

Я улыбаюсь, но улыбка быстро исчезает.

— Но, честно говоря, Оуэн, — говорю я, прижимаясь лбом к руке, лежащей на надгробии, — чего мне действительно не хватает сейчас … это брата.

Настоящее

Эшли

Я паркую арендованный автомобиль перед его домом. Так странно ощущать себя снова здесь — здесь, где он живет. Какая-то часть меня чувствует, что я не должна находиться в этом городе. Несколько минут я сижу за рулем, пытаясь убедить себя в этом. Убавляю громкость радио, но все еще слышу из него негромкое бормотание.

Чуть дальше по дороге девочка катается на велосипеде. Это розовый велосипед Барби с дополнительными учебными колесами. У меня был такой, когда я была маленькой. Образ девочки на велосипеде вызывает у меня короткую улыбку. Но затем я делаю глубокий долгий вдох, чувствуя, как воздух медленно заполняет мои легкие. Очень хочется, чтобы мое сердце не скакало со скоростью миллион километров в минуту, но, похоже, действительно не могу ничего сделать, чтобы усмирить его. Провожаю взглядом девочку на велосипеде, пока она не исчезает за поворотом дороги. Затем какое-то время смотрю на линию деревьев, растущих вдоль посыпанной гравием дорожки. Легкий ветерок качает их ветки. Он словно призывает меня к движению.

— Ладно, — наконец-то шепчу я про себя. — Ты можешь сделать это.

Я выхожу из машины и аккуратно закрываю за собой дверь. Последнее, чего я хочу, это привлечь к себе внимание.

Поворачиваюсь и смотрю на дом. Смотрю на маленькие белые перила на этой маленькой белой веранде. И на эти старые качели, раскачивающиеся сейчас на ветру вперед-назад. Они почти такие же, какие были у меня, но это неудивительно. Я уверена, у всех в этом городе одинаковые качели на крыльце.

Я перевожу дыхание. Чувствую, как бешено колотится мое сердце. Слышу его стук прямо в барабанных перепонках.

Ты можешь сделать это.

Прохожу по каменной дорожке, потом преодолеваю пару бетонных ступенек до его двери.

Я могу сделать это.

Открываю первую дверь и мгновение сомневаюсь, прежде чем дважды постучать. Стук звучит странно и как-то нервно. Делаю шаг назад и позволяю первой двери закрыться. В этот момент я уже подумываю сбежать, но мои ноги будто приросли к коврику у его двери. И я жду. Жду несколько мучительных секунд, пока ручка не начинает медленно поворачиваться. Дверь не спеша открывается. И вот уже передо мной он — стоит и смотрит на меня. А я таращусь на него — это все, что я могу делать.

— Привет, — говорит он, в конце концов.

Я благодарно выдыхаю.

— Привет.

Он открывает дверь и делает пару шагов назад. Полагаю, это означает, что я могу войти.

— Хм … — начинаю я, но слова где-то потерялись.

— Я ждал тебя, — говорит он, спасая меня. — Имею в виду, может быть, не именно сегодня, но со временем.

Я нервно улыбаюсь.

— Наверное, мне следовало предупредить тебя, — говорю я, входя внутрь.

Он качает головой.

— Неа. Ураганы никогда не предупреждают. Эшли не нуждается в предупреждениях.

Моя нервная улыбка становится чуть менее напряженной.

— Хочешь, посидим снаружи? — спрашивает он. — Такой хороший день.

Я киваю.

— Конечно.