Эшли Бил - Прости меня

Он ответил, и я услышала его торопливый голос.

– Что случилось? Все в порядке? Я на работе, – точно, я забыла, что сегодня он собирался выйти на несколько часов.

– Я забыла, что ты можешь работать, я просто... потерялась, – последнее слово я произнесла тоном ребенка, выпрашивающего пару лишних печеньиц из банки.

Какое-то время он не отвечал, и в телефонной трубке повисла тишина. Его голос выровнялся, когда он заговорил снова.

– Я не могу сейчас говорить об этом, Лекси. Я на работе. У меня свадьба через...

– Нет, нет, Зендер. Речь не о нас . Я действительно заблудилась... в лесу. Я взяла лошадь Фэйт и не могу связаться ни с кем другим, – ситуация меня смущала.

Чувство усилилось, когда он расхохотался.

– Как, черт подери, ты могла заблудиться? Боже, Лекс.

– Прекрати. Я начинаю бояться. Я торчу здесь уже около получаса.

После долгой, мучительной паузы я услышала его вздох.

– Я наберу тебя, когда доберусь до дороги. Дай мне двадцать минут, и я тебя умоляю, никуда не двигайся. Я не хочу, чтобы ты заблудилась еще сильнее или прервался сигнал.

– Хорошо, спасибо тебе, – поспешно сказала я до того, как он успел отключиться. Я осмотрелась и решила воспользоваться одиночеством. Свежий воздух, свобода, побег. Я постаралась игнорировать появившееся чувство трепета от того, что Зендер скоро примчится сюда, чтобы стать моим спасителем. С моей стороны было слишком жалко даже задумываться об этом, но я и без того достаточно часто была жалкой с тех пор как приехала сюда.

Мой телефон зазвонил десять минут спустя, и я увидела номер Фэйт.

– Привет, – ответила я. На моих звонках телефон переключался сразу же на голосовую почту, так что я подумала, что она могла еще не видеть, что я только что ей звонила.

Она спросила невнятным голосом:

– Привет, ты уже вернулась домой?

– Еще нет, вообще-то...

– Ты не могла бы поторопиться, Лекси? – ее голос надломился, и я бы сказала, что она плачет. Фэйт плачет? Это нехорошо. Я считала, что эта девушка всегда радостная, видит единорогов и бабочек. Так что скорее всего произошло что-то достаточно плохое.

– Я постараюсь, но смогу быть не раньше чем через полчаса, – надеюсь . – Что случилось, Фэйт?

Она начала всхлипывать, и мое сердце стало разрываться.

– Твоя мама, Лекси, она... она ушла.

Весь мир вокруг меня внезапно замер. Я знала, что это случится скоро, это было очевидно, и я готовилась к этому. Так было до моего вчерашнего прихода к ней и после того, как я узнала правду. Я наконец поняла свою маму, наконец почувствовала к ней уважение и любовь, почувствовала связь с ней, и вот она уходит. Она ушла. И я чувствую, что мое сердце разбито сильнее, чем я ожидала. И я одна, в лесу, потеряна.

– Я приеду так скоро, как только смогу.

– Хорошо, я встречу тебя дома, – сказала она, хлюпая носом. – Мы собираемся в больницу. Все приедут туда.

– Нет, просто поезжайте, – ответила я ей. – Я встречусь с вами там. Я приеду.

Она замолчала, потом тихо спросила:

– Ты уверена?

– Да, Фэйт. Езжайте. Скоро увидимся. Пожалуйста, осторожнее за рулем.

– Тогда увидимся там, – сказала она и отключилась. Я прижала телефон к груди, пытаясь удержать слезы. Я не хотела проявлять свои чувства, по крайней мере, не сейчас. Сейчас не подходящее место или время для того, чтобы начать рыдать. Я могу подождать до больницы, где будут все остальные. Или до вечера, когда буду лежать одна, в постели.

Прошло еще меньше пяти минут, когда мне позвонил Зендер, добравшийся до дороги. Я описала ему два первых поворота, какими мы ехали, а затем третий, после которого я заблудилась. Мы оставались на связи все время, и с легким разочарованием с его стороны я, наконец, увидела, как он едет в мою сторону на одной из лошадей Клэя. Он выглядел таким красивым, особенно в ковбойской шляпе и с выражением облегчения, появившимся у него на лице, когда он меня увидел.

Когда мы встретились, он сразу же бросился ко мне.

– Поверить не могу, что тебе удалось здесь заблудиться, Лекси. Тебе повезло, что я ответил на звонок. Черт, тебе повезло, что я вообще нашел тебя. О чем ты вообще думала, когда не следила за дорогой? – но его улыбка моментально исчезла, когда мои чувства вырвались наружу и плотину прорвало.

– Я не хотел расстраивать тебя до слез, – тихо сказал он, протягивая руку и накрывая ею мою.

– После того, как ты отключился, позвонила Фэйт и сказала, что моя мама умерла, – вытерев лицо, я посмотрела на Зендера. – Я только вчера смогла простить ее, Зендер. Вчера! А теперь ее нет. Я не смогу узнать ее. У меня никогда не будет настоящей мамы, и у меня никогда ее и не было.

Он пробормотал какие-то ругательства, которых я даже не заметила, прежде чем произнести:

– Мне так жаль.

Я знала, что он сказал это из вежливости, но мое сердце начало таять всего лишь от звука этих слов.

– Хоть что-то. Просто... мы можем вернуться? – я потянула за нижний край своей майки, чтобы вытереть лицо, совершенно не заботясь о том, что Зендер может увидеть складки на моем животе.

Помолчав пару секунд, он, наконец, ответил:

– Да, поехали.

Всю дорогу назад мы ехали молча, и как только мы подъехали к загону, он помог мне завести лошадь. Выйдя из конюшни, я смущенно спросила его:

– Ты не мог бы отвезти меня в больницу?

Зендер положил руку мне на талию.

– Все, что тебе нужно, – если бы он только знал, как много значит для меня то, что он сделал для меня за последний час. Больше, чем я смогла бы описать ему, это уж точно.

Припарковавшись у больницы, Зендер посмотрел на меня.

– Я тебе нужен? Потому что я уверен, Эмерсон поймет. Я могу...

– Все в порядке. Спасибо, но нет. У тебя завтра свадьба, а сегодня репетиция ужина, или что там еще. Я буду в порядке.

Несколько мгновений он смотрел на меня, его глаза изучали мое лицо, прежде чем, как мне показалось, он с легким кивком принял мои слова.

– Хорошо. Тогда увидимся позже.

– Джастин останется на ночь у тебя или ты привезешь его вечером? Его костюм, кажется, у Клэя.

– Позвони мне, когда вы будете дома.

– Спасибо, Зендер. За все.

***

На самом деле мое сердце разбивалось по очень многим причинам.

Самой очевидной была смерть мамы на следующий день после того, как я узнала ее настоящую. Женщину, которую могла бы любить и восхищаться, но на которую я обижалась.

Потом я сидела в зале ожидания и наблюдала за тем, как ломается мой папа – тот, кого я всегда считала своим биологическим отцом – даже не просто ломается. Это было нечто большее. Он сидел, скрючившись на скамейке, и рыдал. Видеть слезы взрослого, здорового мужчины это одно, но смотреть, как твой отец рыдает так, словно со смертью жены закончилась его жизнь, разбивало мне сердце. Я чувствовала себя еще более бесполезной, чем когда-либо за всю свою жизнь.