Аньес Ледиг - Уходи с ним

– Ты ослепительна, – искренне говорю я.

– Спасибо, милая. Как бы мне хотелось сказать «ты тоже». Что происходит?

– Я не подкрасилась.

– Ты не красишься, когда у тебя неприятности. Ну так что у тебя не так?

– Я начинаю сомневаться, имеет ли смысл вся эта маета, чтобы завести ребенка. Слишком уж сложно. Мне кажется, я все делаю наперекосяк. Забываю напомнить Лорану о назначенных встречах.

– Но он ведь большой мальчик, верно? Банк его снабжает каждый год изумительным ежедневником, а также телефоном, который разве что оладьи не печет, столько в нем опций. Тебе не кажется, что в его распоряжении масса возможностей, чтобы самому о них вспомнить?

– Да, но ведь это из-за меня нам приходится прибегать к подобным ухищрениям. Значит, я и должна позаботиться, чтобы у него не возникало лишних сложностей. И так все не очень весело.

– А плетку для самобичевания тебе не подарить, для комплекта?

– Нет, обойдусь…

– Все у тебя получится. Куча женщин прошли через это. Не теряй надежду, не бросай, иначе сама окажешься брошенной…

– Кем, Лораном?

– Надеждой!

– Вчера мне пришлось отвести одну девочку-подростка на прерывание беременности. Я не подавала виду, но мне прямо дурно было.

– Какую девочку?

– Сестру того пациента-пожарного, о котором я тебе рассказывала. Разумеется, он был не в состоянии сам пойти с ней.

– А ты уверена, что должна была это делать? Кроме тебя было некому?

– Тут особые обстоятельства, и я не раздумывала. Им обоим было нужно, чтобы я вызвалась, так мне показалось.

– И как все прошло?

– Мы были только на первой встрече. Общее знакомство и что нужно сделать: консультация у психолога, УЗИ, а следующая встреча через неделю. Я подержу ее у себя, чтобы она не была одна, когда примет эти пилюли.

– Ты уверена, милая?

– Я не могу оставить ее одну. Она не хочет ничего рассказывать тем, у кого живет после того, как брат попал в больницу.

– А родственников у нее нет, у бедной малышки?

– Есть, но чисто биологические. В остальном… ее официальный опекун – мой пациент. Но каким бы официальным он ни был, проку от него немного…

– Как все это грустно.

– Жизнь плохо устроена. Я хочу ребенка, и у меня ничего не получается, а другие женщины не хотят, и…

– Такова жизнь. Иногда она решает за нас, и не без причины.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что у меня возникает куча вопросов по поводу вашей пары.

– Малу, мы это уже обсуждали, и я не хочу начинать по новой.

– Ладно, как хочешь. Однако твой пациент, может, и зовется Ромео, но его прадедушка сейчас здесь, в «Жаворонках».

– Правда? Ты уверена?

– Абсолютно. Я слышала, как он рассказывал медсестре о несчастном случае. В нашем маленьком городке пожарные падают не каждый день. К тому же с восьмого этажа и с именем Ромео – сама понимаешь, мне нетрудно было сопоставить.

– Ты с ним говорила?

– Я его подбодрила, как могла. Когда он узнал, что именно моя Джульетта ухаживает за его Ромео, ему стало полегче. Мы проговорили весь вечер.

– Какой он?

– Мягкий. Приветливый. Умный. Ему восемьдесят пять, и с головой у него все в порядке, как у меня. Его жена умерла. Единственная дочь тоже. Внучка ухаживать за ним не может, и он не захотел быть в тягость правнукам. И вот он здесь. Немного похоже на меня саму. Что до тягости, мы друг друга понимаем.

– Ты никому не в тягость, Малу.

– Я тягость, которая не желает давить. Ты помнишь, что мы скоро должны подняться на крышу собора?

– Да, я уже освободила день. Ни за что бы этого не пропустила.

Не знаю, может, чтобы заставить меня забыть про ее аборт, но сегодня Ванесса устроила мне чертовский сюрприз. Она заглянула в палату, чтобы проверить, в презентабельном ли я виде (ну, условно говоря, куда ни кинь, а я сейчас…), и тут же исчезла. Через несколько секунд я увидел, как она сражается с тяжелой дверью палаты, пытаясь открыть ее спиной и втаскивая кресло-каталку. А кто в нем сидел? Дедуля! Она забрала его из дома престарелых, устроив целый спектакль для всей команды медсестер и умудрившись убедить их, что я при смерти и что для дедушки это последняя возможность застать меня в живых. Они в конце концов согласились и вызвали такси, чтобы доставить его сюда. Риск был велик, ведь у него слабое сердце. Когда я увидел, как он на меня смотрит, то понял, какой удар получило это самое сердце. Но я был счастлив, что он здесь. Озабочен, но счастлив.

– Черт побери, Ромео, – сказал он, с трудом переводя дух, держась рукой за грудь.

– Дедуль, все нормально? Только не устрой мне здесь приступ!

– Нет, нет, не беспокойся, я еще не собираюсь в дальнюю дорогу. Но, но… мне больно видеть тебя таким, провались оно все к едрене фене.

Я впервые увидел, как мой дед плачет. Он не плакал, даже когда умерла бабушка. Меня это тронуло. Может, возраст сказывается? Такое старческое недержание?

– Ну же, не плачь ты так. Я выкарабкаюсь. Мне с каждым днем лучше.

– И ты станешь как раньше?

– Очень надеюсь.

– И сколько времени тебе потребуется?

– Представления не имею. Много. Но медсестра велит мне не думать об этом.

– Она права, я тоже так делаю.

– А почему ты на кресле-каталке?

– А ты видел эти километровые коридоры в твоей больнице? Я совсем запыхался. Твоя сестра отыскала эту колымагу в каком-то закутке, взяла, ни у кого не спросясь, и дунула на полной скорости по коридорам со мной вместе. Ох и смеялись же мы!

В какой-то момент Ванесса вышла из палаты – якобы ей приспичило купить банку коки в автомате, расположенном в вестибюле. Скорее всего, на нее нашло непреодолимое желание обменяться посланиями с подружками, без чего она действительно жить не может. Особенно после моего падения. Отчасти я ее понимаю. Ей тоже нужны ветки, за которые можно зацепиться, – а за что еще, как не за приятелей? Для нее дедуля – старая ветвь, а я – куча щепок.

– Я очень рад тебя видеть, деда. Ты наша единственная настоящая семья, а сейчас мне действительно сложно одному заниматься Ванессой.

– Ну, не на улицу же ее выбросили. У тебя хороший товарищ. Знаешь, у нее не такой уж несчастный вид. Станет самостоятельней. Может, воспользуешься случаем дать ей немного воли, как думаешь?

– Может быть.

– В любом случае, а что тебе еще остается? Видишь, со мной все в порядке. Даже хорошо. Лучше, чем несколько месяцев назад, когда я только о смерти и думал. Так что не надо раньше времени карты бросать. Все может перемениться в одно мгновение.

А потом Ванесса вернулась, объявив, что пришел таксист и ждет в конце коридора, чтобы отвезти дедулю обратно в дом престарелых после его вылазки к умирающему правнуку, который совершенно не собирался умирать. Как и он сам, собственно.