Эль Кеннеди - Сделка

Наверное, так себя чувствовали опальные аманиты [53], когда их все чурались? Сейчас все смотрят будто сквозь меня, и мне это не нравится.

А еще я этого не понимаю.

На пути к общежитию я решаю позвонить Декстеру и узнать, нет ли у него желания прошвырнуться сегодня вечером. К примеру, в «Малоун» – нет, туда нельзя, там может быть Гаррет. Ну, тогда в какой-нибудь другой бар. Или в рекреационный зал. Куда угодно, где бы я могла с кем-нибудь познакомиться.

Когда я подхожу к своему корпусу, возникает возможность номер два. Это Джастин, и в отличие от остального мира, парень машет мне рукой.

Я машу в ответ, испытывая облегчение от того, что хоть кто-то рад видеть меня.

– Привет, незнакомка, – говорит он, идя ко мне.

Он в своем стиле: волосы выглядят так, будто Джастин только что встал с кровати, однако меня этот стиль больше не восхищает. Сейчас кажется, будто волосы грязные. Хотя это впечатление обманчиво, потому что я точно вижу гель на его волосах, а это означает, что он потратил время, чтобы создать эту небрежность. Отсюда вывод: он лжец.

Я тоже иду к нему.

– Привет. Как провел каникулы?

– Хорошо. В это время года в Сиэтле дождей практически не бывает, так что я приготовился к тоннам снега. Покатался на сноуборде, на лыжах, на тюбинге. В общем, было весело. – У него на щеках появляются ямочки, только сейчас они для меня ничего не значат.

Но… черт побери, он же единственный из парней, кто за сегодняшний день посмотрел в мою сторону. А на безрыбье и рак рыба, верно?

– Здорово. Гм, кстати…

Нет.

Нет, нет и нет. Просто… нет.

Не могу. Во всяком случае, с ним. Тогда, в октябре, Гаррет помог мне вызвать ревность у Джастина. Я отменила свидание с ним, когда поняла, что хочу быть с Гарретом. К тому же я знаю, что Гаррет Джастина не выносит.

Я не могу встречаться с Джастином, но не потому, что у меня к нему ничего нет, а потому, что это будет практически то же самое, как всадить нож в грудь Гаррету.

– Кстати, привет, – заканчиваю я. – Да… я просто подошла поздороваться. – Я поднимаю вверх стакан с шоколадом с таким видом, будто он имеет отношение к разговору. – Иду к себе пить вот это. Была рада увидеть тебя.

Я делаю шаг и слышу за спиной его раздраженный голос:

– А что, черт возьми, происходит?

Угрызения совести вынуждают меня обернуться.

– Прости, – со вздохом говорю я. – Я вела себя как последняя мерзавка.

На его губах появляется грустная усмешка.

– Ну, я не хотел говорить этого, но…

Я возвращаюсь к нему.

– У меня и в мыслях не было динамить тебя, – признаюсь я. – Просто когда я согласилась встретиться с тобой, я действительно хотела этого. Честное слово. – У меня перехватывает горло. – Джастин, я не ожидала, что влюблюсь в него.

У него в глазах отражается печаль.

– А разве этого можно ожидать? Такое случается неожиданно.

– Да, наверное. Это… подкралось незаметно. – Я смело встречаю его взгляд и надеюсь, что парень почувствует искренность моего сожаления. – Но вот интересовал меня ты. Я не лгала насчет этого.

– Интересовал, да? – уныло уточняет он.

– Извини, – повторяю я. – Я… черт, у меня все так запуталось. И я все еще люблю Гаррета. Но если ты хочешь, чтобы мы начали все сначала, уже как друзья, то я обеими руками за. Мы можем иногда обсуждать Хемингуэя.

Джастин хмыкает.

– Откуда ты знаешь, что я люблю Хемингуэя?

Я улыбаюсь.

– Ну, я кое-чего разведала, когда была влюблена в тебя. Видишь? Я тебя не обманывала.

Он разводит руками и говорит:

– Наверное, не обманывала. Спасибо и на этом.

После неловкого молчания Джастин прячет руки в карманы куртки.

– Ладно, не буду отказываться от твоего предложения. Дадим дружбе шанс. Пиши, если захочешь выпить кофе.

Он уходит прочь, а с моей души падает тяжелейший груз.

Наверху я поздравляю себя с полнейшей неудачей и размышляю. Элли вернется из Нью-Йорка только завтра. Стеллы тоже нет в городе. В ответ на мою эсэмэску Декстер накладывает вето на любые развлечения, так как он готовится к последнему экзамену. Тогда я пишу Мег, и она отвечает, что у них планы с Джереми.

Вздохнув, я просматриваю в телефоне список контактов, пока одно имя не наводит меня на интересную мысль. И чем больше я думаю об этом, тем сильнее убеждаюсь в том, что звонить надо.

Парень Элли берет трубку после нескольких гудков.

– Привет, как дела?

– Привет, это Ханна.

– Я знаю, – хмыкает Шон. – У меня в контактах есть твой номер.

– А, ясно. – Я колеблюсь. – Послушай, я знаю, что Элли еще не вернулась от отца, и я тут подумала, а что… – Я замолкаю, а потом на одном дыхании выпаливаю: – Что ты делаешь сегодня вечером? Как насчет прошвырнуться?

Друг моей лучшей подруги надолго замолкает. Я его не осуждаю. Раньше я никогда не звала его потусоваться без Элли. Если на то пошло, я ему вообще никогда не звонила.

– Ты понимаешь, что это дико, да? – без обиняков спрашивает он.

Я вздыхаю.

– Да.

– Что происходит? Тебе просто скучно, или тут что-то другое? Или это что-то вроде «проверь парня своей лучшей подруги»? Подожди, Элли слушает? – Шон кричит: – Элли, если ты там, я люблю тебя! Я никогда-никогда не изменю тебе с твоей лучшей подругой.

Я фыркаю в трубку.

– Ее здесь нет, болван, но это важно знать. Поверь мне, я тебя не домогаюсь. Я… в общем… я надеялась, что мы могли бы сегодня потусоваться с кем-нибудь из твоих «братьев». Ну, чтобы ты познакомил меня с кем-нибудь из них.

– Ты серьезно? – восклицает он. – Ни фига себе. Ты слишком хороша для этих придурков, и я уверен, Элли прикончила бы меня, если бы я свел тебя с кем-то из них. Кроме того… – Он останавливается на полуслове.

– Что кроме того? – требовательно спрашиваю я.

Он не отвечает.

– Договаривай, Шон.

– Лучше не буду.

– Советую тебе договорить. – Мои подозрения усиливаются. – О господи, – охаю я. – Так ты знаешь, почему все ребята в кампусе от меня шарахаются, как будто я заразилась венерической болезнью.

– Может быть, – отвечает он.

– Может быть? – Парень молчит, и я издаю раздраженный стон. – Клянусь богом, если ты мне не расскажешь, я…

– Ладно-ладно, – перебивает он меня, – расскажу.

И рассказывает.

Ответом ему служит громкий вопль ярости.

– Как он посмел!

Двадцать минут спустя я влетаю в вестибюль хоккейного стадиона Брайара. Мои горящие щеки тут же обдает холодным воздухом, однако он не может остудить их. Пять тридцать, значит, Гаррет и его команда только что закончили тренировку. Я шагаю мимо выхода на лед и направляюсь прямиком к раздевалкам. Меня всю трясет от бешенства.

Гаррет перешел черту. Нет, он не просто перешел, он удалился от нее так далеко, что ее уже не видно. Устроил какой-то нелепый, детский цирк. Я не допущу, чтобы он легко отделался.