Эль Кеннеди - Сделка

Я испытываю одновременно и шок, и радость.

– Серьезно?

– Ага. Очевидно, она собрала свои вещи через неделю после Дня благодарения и ушла не оглядываясь. Это еще одна причина, почему он так бесился, когда звонил мне. Он думает, будто это мы подбили ее уйти. – Гаррет с негодованием качает головой. – У этого сукина сына не хватает мозгов понять, что ответственность за его же поступки лежит на нем. Это же он виноват в том, что она его бросила, а ему такое в голову не приходит.

Меня обуревают самые разные эмоции. Я и рада, что Синди освободилась от этой унизительной связи, и мучаюсь из-за того, что мы с Гарретом потеряли целый месяц. А еще я страдаю из-за того, что сдалась под натиском Фила Грэхема и бросила любимого.

– Прости меня, – тихо говорю я. – Прости меня, Гаррет. За все.

Он берет меня за руку.

– И ты меня тоже.

– Даже не смей извиняться. Тебе не за что просить прощения. Это я решила строить из себя героиню и порвала с тобой ради твоего блага. – У меня вырывается стон. – Господи, я даже не могу проявить самоотверженность, не напортачив.

Гаррет усмехается.

– Ничего страшного. Главное, ты уже готовенькая. И не заводи меня своими сиськами, как у стриптизерши.

Я вскрикиваю, когда он неожиданно обхватывает ладонями мои груди и слегка сжимает их через свитер.

Я смеюсь.

– Ах, так? Ты сразу переходишь ко второй базе еще до того, как мы снова официально сошлись?

Он наклоняется ко мне и принимается языком щекотать мне шею.

– Что касается меня, то мы никогда и не расходились. – Гаррет прихватывает губами мочку уха, и я ежусь. – Я вижу наше ближайшее будущее так: минут… э-э… двадцать мы могли бы целоваться и обниматься. Потом еще двадцать минут я буду прощать тебя, а ты клясться мне в вечной любви. Еще, может, минут на десять ты возьмешь у меня в рот, чтобы компенсировать мне то, чего я был лишен…

Я шлепаю его по руке.

– Хотя зачем зря тратить время, когда можно сразу перейти к приятной части?

Я весело улыбаюсь.

– А что у нас приятная часть?

Мгновение – и я лежу на спине и ощущаю на себе тяжесть тела Гаррета. Он одаряет меня своей фирменной улыбкой, от которой мое сердце начинает учащенно биться, и приникает к моим губам в жадном поцелуе.

– Вот это… – Он втягивает в рот мою нижнюю губу и соблазнительно двигает бедрами – …приятная часть.

Я обнимаю его и крепко-крепко прижимаю к себе. Меня переполняет такая всеобъемлющая любовь, что на глаза наворачиваются слезы.

– Я люблю тебя, Гаррет, – преодолевая спазм в горле, говорю я.

– Я люблю тебя, Ханна, – хриплым голосом говорит он, и я губами чувствую его дыхание.

Он целует меня, и в моем собственном маленьком мире наступает полный порядок.

Март

– Как этот тип, по которому ты сохла, оказался в моей гостиной? – гневно шепчет мне в самое ухо Гаррет, подходя ко мне.

Я перевожу взгляд на Джастина, который сидит на диване и сосредоточенно играет в какую-то стрелялку с Такером. Затем я смотрю на Гаррета. Он скорее удивлен, чем разозлен.

– Потому что он мой друг, и я пригласила его. Ты должен с этим справиться.

– Тебе не кажется, что это подстава – приглашать его? В том смысле, что футбольная команда весь сезон жевала сопли, а он тут с хоккеистами празднует их попадание в полуфинал? К тому же зачем ему показываться в обществе прекрасного образчика мужественности, который украл тебя у него? – Гаррет качает головой. – Ты страшная женщина.

– Ой, хватит. Он счастлив, что вы, ребята, участвуете в «Замороженной четверке». – Я приподнимаюсь на цыпочки и шепчу ему на ухо: – Только никому об этом не говори, иначе я прикончу тебя, но весь последний месяц он встречается со Стеллой.

– В самом деле? – У Гаррета отвисает челюсть, и он смотрит в противоположный конец комнаты, где Стелла, Декс и Элли оживленно беседуют с Логаном и Симмсом. Мне немного странно видеть, как мои друзья общаются с друзьями Гаррета, но за последние три месяца мы уже не раз собирались в таком составе, и я постепенно привыкаю.

Вероятно, почувствовав мой взгляд, Логан поднимает голову и… ну а вот к этому я так и не привыкла. Его взгляд обжигает меня неприкрытой страстью, и он не впервые смотрит на меня вот так. Когда я рассказала об этом Гаррету – у нас тогда состоялся очень сложный разговор, – он вздохнул и сказал: «Переживет». Ни гнева, ни возмущения, одно короткое слово, от которого моя тревога не улеглась.

Мне совсем не нравится, что лучший друг Гаррета, возможно, испытывает ко мне какие-то чувства, однако Логан ни разу не переступил черту, ни словом не обмолвился, и это меня немного успокаивает. Я искренне надеюсь, что он и в самом деле переживет, потому что, как бы сильно он мне ни нравился, люблю-то я его лучшего друга, и так будет всегда.

Для нас этот семестр был очень напряженным. Я опять репетирую, на этот раз, готовясь к весеннему конкурсу, и на этот раз дуэтом – с Декстером. Нам вдвоем отлично работается. Команда Гаррета отлично показала себя и после сезона. На следующей неделе состоится финал чемпионата, и проводиться он будет в Центре Уэллс-Фарго, на домашнем стадионе Philadelphia Flyers , а это означает, что я буду смотреть финальную игру на стадионе, а жить все три дня, пока команда находится в Филадельфии, у тети Николь.

У меня нет ни малейших сомнений в том, что наша команда разгромит соперников. Весь сезон Гаррет и ребята усердно работали, и если они не победят в финальном матче, я съем свою шляпу. Или буду долго-долго утешать своего мужчину ласками. Такая у меня каждодневная работа.

– Смотри-ка, кого нелегкая принесла, – вдруг говорит Гаррет. Я поворачиваюсь и вижу в дверях Берди и Натали.

У обоих разгоряченные лица, у обоих вид заговорщиков, и любому понятно, почему они опоздали на вечеринку. Я тепло обнимаю Нат и улыбаюсь Берди, который тут же ощетинивается в ответ на какое-то насмешливое замечание Гаррета.

– Эй, я же говорил тебе, что я против вечеринок. Нельзя праздновать до победы – это плохой знак.

– Нет, тут уже все ясно. – Гаррет ухмыляется и чмокает меня в щеку. – Я уже победил, я выиграл свой самый главный приз.

Я точно знаю, что мои пунцовые щеки напоминают два помидора.

Натали добродушно посмеивается, но Берди, к моему удивлению, лишь одобрительно кивает.

– Видите, – заявляет нам Гаррет, обнимая меня за плечи, – мне дозволяется говорить Берди такие вещи, потому что я знаю, что он не станет смеяться надо мной.

– А зря, – бурчу я, – потому что такой липкой приторности я никогда не слышала.

– Ой, да ладно тебе, – отмахивается он. – Тебе же нравится, когда я романтичен.

Да. Нравится.

Берди и Нат идут здороваться с остальными, а мы с Гарретом остаемся в нашем уголке. Он прижимает меня к себе и целует, и хотя я против ПВЧ [54], я забываю об этикете, когда Гаррет целует меня.