Тони Парсонс - В краю солнца

— Ты же не куришь, — напомнил я.

Ник нахмурился и рассеянно глянул на сигарету, потом повернулся ко мне:

— Хочешь выпить?

Ник помахал рукой в воздухе. Теперь, вблизи от жены, он казался еще пьянее.

— Эй, две бутылки пива «Сингха»!

— Пойдем домой, — сказал я, вставая. — Хватит на сегодня.

Перед нами появилось две бутылки. Я вздохнул и сделал большой глоток. От холодного пива и ночного воздуха по телу прошла дрожь.

— Я сыт этими барами по горло, — сказал Ник.

— Она просто официантка, — возразил я, — вот и все.

— Ты знаешь, что происходит в таких барах? Знаешь о штрафах, которые клиенты платят за право увести девушку с собой? О медицинских обследованиях каждые две недели? — Он горько рассмеялся. — Весь Таиланд — один большой бордель.

— Неправда, — сказал я, достал из чашки счет и приготовил деньги. — Если тебе это надо, недостатка в борделях не будет. Если нет — всегда можно просто взять и уйти.

— Но я‑то не могу уйти. Я должен быть рядом с женой… на всякий случай.

Ник покачал головой и закрыл лицо руками. Я огляделся. Мне не хотелось, чтобы он плакал здесь.

— Ник…

— Чтобы убедиться, что с ней все в порядке. — Он посмотрел на меня своими несчастными, мокрыми от слез глазами. — Просто на всякий случай.

— Я понимаю. Но сидеть здесь, шпионить за ней…

— Я не шпионю, — возразил Ник и одним глотком допил пиво. — Я просто хочу быть рядом.

Однако ему было отказано даже в этом. К нашему столику подошел вышибала. Он стоял, опустив руки по швам, и всей своей позой как бы извинялся перед нами, но я знал, что его поведение в любую секунду может измениться. Если Ник и заметил вышибалу, то виду не подал.

— Я слышал, некоторые женщины выходят за иностранцев, хотя у них уже есть тайский муж. Таких историй много. Говорят, они просто не считают нас полноценными людьми, поэтому браки с нами вроде как ненастоящие.

Я подумал о двоюродном брате Кай и тут же заставил себя отогнать непрошеную мысль.

— Это не ты говоришь, Ник. Это пиво в тебе говорит.

— Если кто–нибудь ее хоть пальцем тронет, я его убью!

— Эй, — сказал я, — держи себя в руках.

Вышибала взял Ника под локоть и почти без усилий поднял со стула. Таец знал, что делает. Все так же одной рукой он легко развернул моего друга лицом к выходу. Тогда я встал с места, перегнулся через стол и с силой ударил вышибалу в грудь. Он посмотрел на меня и улыбнулся. Он думал, что справится со мной одной левой, и, возможно, не ошибался. Однако не был уверен на все сто, потому что для меня этот пьяный англичанин значил гораздо больше, чем для него.

— Мы уходим, — сказал я, и вышибала отпустил Ника.

Я взял друга под руку и повел обратно в бар. Он улыбался и думал о чем–то своем.

— Знаешь легенду об Орфее и Эвридике? — спросил Ник.

— Просто пойдем домой, хорошо? Можешь остаться на ночь у меня.

— Орфей отправился в царство мертвых за своей женой Эвридикой. Она погибла в день их свадьбы, когда на нее напал сатир — бросилась бежать и упала в змеиное гнездо. Скорбя о жене, Орфей играл такую прекрасную музыку, что даже боги плакали.

Ник и сам заплакал.

— Кажется, я смотрел такой фильм, — ответил я. — Ну, пошли, пошли.

— Орфею было сказано, что он может забрать Эвридику из мира умерших при одном условии: если не будет смотреть на нее, пока оба они не окажутся в мире живых.

Мы вошли в «Длинный бар». Народу внутри стало еще больше, и продвигались мы медленно. Кай по–прежнему играла с байкерами в «Четыре в ряд». Один из них, маленький и мерзкий, привычным жестом положил руку ей на локоть. Ник на них не смотрел — изо всех сил старался не смотреть. Он был теперь Орфеем в царстве мертвых.

На сцене апатичных гоу–гоу танцовщиц сменила филиппинская группа — гитарист и певица. Гитарист сыграл вступление к Hotel California. Играл он очень хорошо. Девушка запела о темном пустом шоссе — тоже очень хорошо.

— Если я уйду отсюда, ни разу на нее не взглянув, у нас все наладится, — сказал Ник. — Я действительно в это верю.

Какая–то светловолосая девушка, очень хорошенькая и очень пьяная, забралась на сцену и принялась со смехом кривляться под музыку. Музыканты–филиппинцы добродушно улыбались: все это они видели уже не раз. Они не перестали улыбаться, даже когда блондинка схватила микрофон и начала подпевать, хотя была родом откуда–то из восточной Европы и не сильно разбиралась в творчестве Eagles.

— Я люблю ее, Том, — сказал Ник.

— Я знаю.

Мы проталкивались сквозь толпу.

Огромный мужик, бойфренд блондинки, попытался присоединиться к ней и исполнить дуэт. Однако ступеньки были рассчитаны на девятнадцатилетних тайских танцовщиц, а не на пьяных сорокалетних мафиози из восточной Европы. Мужик растянулся на лестнице и прокричал что–то на неизвестном мне языке. Возможно, что–то насчет прекрасного голоса своей подружки.

Наконец мы добрались до двери.

Ник обернулся.

Он просто не мог ничего с собой поделать.

Партия в «Четыре в ряд» закончилась, и Кай стояла теперь у стойки и, перекрикивая шум, обращалась к одному из барменов. Ник оглянулся прежде, чем они достигли мира живых.

— Черное на свадьбе… — пробормотал он. — Ты видел человека в черном на нашей свадьбе?

На другой стороне дороги стоял магазинчик, похожий на стеклянный ящик — одна из тех лавочек, где можно взять напрокат мотоцикл, заказать экскурсию, обменять иностранную валюту на баты, купить билеты на тайский бокс или сдать в стирку белье. Внутри не было никого, кроме малышки в деревянном манеже, которая училась вставать на ноги. Я смотрел на девочку, гадая, где ее родители, и не заметил мотоцикла, пока он чуть нас не переехал.

Я отшатнулся, и мотоцикл промчался мимо. Сбоку у него была люлька с металлической морозильной камерой. Мотоциклист, одетый в школьную форму, затормозил дальше по улице перед одним из массажных салонов, достал из морозилки несколько коробок с мороженым и отдал женщине в обмен на стопку батов.

Когда парнишка чуть меня не сбил, я не заметил светлую прядь у него в волосах. И только когда он распихивал деньги по карманам, я осознал, что полночный мороженщик — не кто иной, как Чатри.

Я отлучился в дом за спальным мешком, а когда вернулся в сарай, Ник пытался закурить очередную сигарету. На этот раз я отобрал у него всю пачку: в сарае стояли канистры с бензином и машинным маслом, не говоря уже о мотоцикле. Ник не возражал. Вечер совершенно его вымотал.

— Я был рад, что ты со мной на свадьбе, — сказал он. — Моя семья не понимала, но я чувствовал, что ты понимаешь. Кай особенная — каждый мужчина думает так о своей невесте, знаю. В ней есть что–то волшебное.

Ник посмотрел на меня, и в ту минуту он не показался мне таким уж пьяным.