Тони Парсонс - В краю солнца

— Моя жена совершенно неиспорченная.

— Постарайся заснуть, — ответил я. — Все у вас наладится.

Я действительно верил в то, что говорил. Он продаст еще несколько статей, денег станет больше, и все образуется. Я подошел к двери и подождал, пока он устроится в спальном мешке, прежде чем выключить свет. На это краткое мгновение мне почудилось, будто я его отец, а он мой ребенок. Потом я нажал кнопку выключателя, и стало темно, только снаружи бледно сияли луна и звезды.

— Есть одна фраза, которую мы говорим друг другу, — сонно пробормотал Ник, обращаясь уже к самому себе. — «Чан рак кхун джа дай». Мы все время ее повторяем.

— Я знаю, — ответил я, хотя по–прежнему понятия не имел, что она значит.

Тесс разбудила меня посреди ночи.

— Дым! — сказала она. — Дым!

Я выскочил из постели и принялся натягивать брюки, чувствуя в воздухе густой, едкий дым. Я бросился к двери, а за спиной у меня жена успокаивала проснувшихся детей. Господин и госпожа Ботен уже стояли на веранде своего дома. Рядом с ними, протирая глаза, появился Чатри. Господин Ботен поднял руку и указал в сторону берега:

— Это на пляже.

Далеко внизу изгибался дугой Най — Янг. Посередине пляжа в полной темноте бушевал огонь. Очевидно, пожар начался какое–то время назад, потому что отдельные языки пламени были уже высотой с самые высокие деревья.

В черноте ночи пожар распространял тусклый свет, освещая казуарины и отбрасывая гигантские тени, которые вытягивались и бешено плясали по спящему морю. Густой черный дым поднимался с пляжа, затмевая луну и звезды. Он ел мне глаза.

Я бросился к сараю и распахнул дверь, громко зовя его по имени, хотя и знал, что никого не найду.

В жемчужно–сером свете утра жена устроилась позади меня на мотоцикле, и мы поехали на пляж посмотреть на обуглившийся скелет «Длинного бара».

На дороге стояли люди — глазели на черные мокрые развалины, указывали на покореженные металлические табуреты, кучи битого стекла и овальную стойку, похожую на лодку, которую подожгли, затопили, а потом, мокрую и обезображенную, вытащили на поверхность.

Тесс прижалась лицом к моей спине.

— О боже… — проговорила она. — Что же он наделал…

Вскоре люди начали расходиться. Подобные зрелища интересовали их мало. Жители Пхукета не из тех, кто останавливается поглядеть на разбившийся автомобиль: они наблюдают подобные сцены слишком часто. Вид пожарища не произвел на них особого впечатления: совсем недавно они видели еще и не такое. Выгоревшее здание снесут, сравняют с землей, и вскоре от «Длинного бара» останется только смутное воспоминание, а на его месте вырастет что–то новое. И вообще, пора заниматься делами: снаряжать детей в школу, ловить рыбу, предлагать туристам прогулки на слонах, массаж ног, кулинарные курсы и поездки на соседние острова. «Длинный бар» полыхал всю ночь, однако на следующее утро жизнь на белой песчаной полосе Най — Янга продолжалась как ни в чем не бывало. Королевская тайская полиция опечатывала дымящиеся руины, огораживая желтой клейкой лентой участок берега от середины дороги до самого моря.

— Где он? — спросила Тесс. — Где он, Том?

— Не знаю. Ударился в бега?

На дороге стояло пять белых с бордовым пикапов Королевской тайской полиции. «Не многовато ли для пожара в пляжном баре?», — подумал я, но потом заметил, что у ног облаченных в коричневую форму полицейских аккуратно уложены в ряд три мешка для трупов.

Один из копов наклонился и застегнул последний мешок на молнию. Прежде чем она закрылась, я успел увидеть то, что осталось от лица. Покойника я не узнал, зато узнал три взятых напрокат «Харлея», которые по–прежнему стояли на дороге, целые и невредимые.

Коп выпрямился и посмотрел на нас. Это был Сомтер. Он не сделал ни малейшего движения в нашу сторону, но я понял, что просто так уехать не смогу. Сначала придется ответить на его вопросы, даже если он сам знает на них ответы. Потом я увидел рядом с ним высокого человека в надвинутой на лицо зеленой бейсболке с золотистым драконьим гребнем.

— Что здесь делает Майлз? — спросил я.

— Наверное, они были гражданами Великобритании — те, в мешках, — ответила Тесс. — Думаю, поэтому он здесь.

Я ясно представлял себе, как все произошло. Напились и заснули прямо на полу. Ник даже их не заметил.

Потом я увидел, как посреди развалин беснуется и плачет Фэррен, и вспомнил, что ни одно заведение на пляже не застраховано. Если огонь или вода забирали принадлежащее тебе, то забирали навсегда.

— Нужно их найти, — сказала Тесс. — Ника и Кай. Нужно их найти прежде, чем найдет кто–нибудь другой.

— А дальше что? Провести контрабандой через границу? Ник же не визу просрочил, не сомнительными сделками с недвижимостью занимался. — Я кивнул на мешки с трупами, которые осторожно укладывали в кузов белого с бордовым пикапа. — Просто так ему это с рук не сойдет.

— Я боюсь не полиции, — ответила Тесс. — Я боюсь Фэррена.

Перед пляжным домиком стоял мотоцикл с морозильной камерой в люльке: Чатри приехал искать сестру. Услышав рев «Роял Энфилда», он появился в дверях, растерянный и оглушенный. Чатри был одет в школьную форму и держал в одной руке рюкзак, который волочился за ним по земле.

Тесс позвала его по имени. Чатри отвернулся, стараясь не расплакаться, и я впервые ясно увидел, что он еще ребенок.

— Она не возвращалась домой, — сказал мальчик.

Тесс обняла его одной рукой, и они вместе пошли между деревьями в сторону мангровых зарослей. Поравнявшись со столиками для пикника, которые остались со времен национального парка, они остановились и долго разговаривали, а потом Тесс вернулась. Одна.

— Чатри отказался ехать с нами, — объявила она. — Он хочет остаться здесь и ждать сестру.

— За него можешь не волноваться, — ответил я, хотя сам не верил в то, что говорил.

Чатри прошел между казуаринами и остановился посреди пустынного белого пляжа Май — Кхао. Он вытащил из рюкзака книгу и швырнул ее в чистую голубую воду. За первой книгой последовала вторая.

Внезапно Чатри окаменел: посреди Андаманского моря возникла гладкая мускулистая трубка. Потом появилась вторая трубка, а потом еще и еще. Вскоре головы слонов прорвали поверхность воды, и животные начали свой торжественный выход на берег.

Мальчик так и застыл с новенькой тетрадкой в руке и во все глаза смотрел, как поднимаются из моря исполинские звери. Их огромные головы кивали, словно подтверждая, что это не сон, а веки с похожими на паутину ресницами смаргивали потоки воды, бегущей по древним мордам в бездонные пасти. Вода летела брызгами с ушей, текла по серым шкурам, капала с тел махаутов, которые сидели на спинах гигантов, держа в руках сверкающие на солнце серебристые крюки.