Вероника Генри - Долгий уик-энд

Лука рвал и метал. Куда, черт возьми, подевалась Клэр?! Она будто испарилась. Ключей от машины и сумочки нет. На звонки не отвечает.

– Что она себе думает? – прорычал он. – Бросила гостиницу без присмотра!

Вернулась Анжелика – Лука посылал ее посмотреть, есть ли на стоянке машина Клэр.

– Нет, – сообщила она.

– Это все ты виновата! – рявкнул он и схватил ее за руки, лицо потемнело от ярости. – Она, наверное, нас видела.

Его пальцы больно впивались в тело.

– Я? – спокойно возразила Анжелика. – Неужели?

– И что мне теперь делать?!

Лука бешено тряхнул девушку. За его спиной на лестнице показался Тревор.

– Отпусти ее сейчас же! И пальцем не смей больше тронуть.

– Не твое дело! – набычившись, огрызнулся Лука.

– Мое, – отозвался Тревор. – Именно что мое.

– Что тебе надо?! – Лука выпустил Анжелику и повернулся к Тревору.

– Клэр предложила нам с Моникой свою долю в отеле.

– Как это? Что за бред? Куда она вообще делась?

– Понятия не имею. Не сказала.

Лука застыл, точно соляной столб.

– В таком случае можешь забирать все, – наконец выдавил он и вышел на улицу.

– Как ты, милочка? – Тревор озабоченно посмотрел на Анжелику.

– Что теперь будет? – Она в отчаянии помотала головой.

– Не беспокойся. Он остынет и вернется. – Тревор говорил уверенно, без тени сомнений. – Я позову Монику, пусть тебе поможет.

– Я и правда виновата. – На глаза Анжелики навернулись слезы.

– Вряд ли. – Тревор ободряюще похлопал ее по плечу. – Что бы ни произошло сегодня, уверен, началось это гораздо раньше.

Клэр домчалась до Мимсбери меньше, чем за три часа. На следующей неделе ее наверняка завалят штрафами за превышение скорости. И хотя по дороге была уйма времени на размышления, Клэр ни разу не захотелось повернуть обратно, она ни разу не усомнилась в том, что делает.

Ее душа, ее сердце принадлежат Нику. Если он не ответит ей взаимностью, что ж… Клэр готова сама пробиваться в жизни. Начать все сначала – на собственных условиях.

Думать о Луке с Анжеликой не хотелось. Они сейчас не главное. Клэр не доставит им удовольствия – не станет устраивать скандал, не даст возможности оправдаться. Однако не думать не получалось. Причем предательство Анжелики ранило ее куда больнее, чем предательство Луки. Клэр вздрогнула. Она ведь поверяла этой девушке свои тайны. Вот оно, очередное доказательство: тайны – зло, они делают тебя уязвимой.

Отныне и навсегда – никаких секретов.

Клэр свернула с шоссе на узкую дорогу, ведущую в Мимсбери. Она не была здесь с того самого дня, когда сбежала в Саусалито – родители тоже вскоре переехали, – однако все вокруг казалось до боли знакомым. Вдоль обочины с сочной травой тянулись пышные живые изгороди, за ними то и дело мелькали утопающие в розах прелестные домики из красного кирпича. Клэр проехала по горбатому мосту над невозмутимым безмолвным каналом, миновала шлагбаум возле маленькой железнодорожной станции, где много лет назад произошла судьбоносная встреча. Нависшие над дорогой дубы образовали темный туннель; когда они наконец расступились, впереди возникла деревушка Мимсбери во всем своем великолепии. Прекрасная, как всегда, она выглядела, словно участница конкурса на звание образцовой деревни, с минуты на минуту ожидающая прибытия судей. Клэр машинально притормозила, еще не доезжая до знака ограничения скорости.

«Герб Мимсбери» ничуть не изменился. Если посильнее потянуть носом, наверняка можно уловить его запах: аромат догорающих поленьев, хмельного пива, мускусных духов Мэл, жареной картошки. От нахлынувшей ностальгии у Клэр слегка закружилась голова.

Она свернула за угол и увидела «Мельницу». Дыхание перехватило, как тогда, в самый первый раз. Вилла стояла спокойная и мирная в лучах летнего солнца, точно ждала Клэр; светло-красные кирпичи от жары подернулись дымкой. Выходя из машины возле дома, она вдруг почувствовала себя героиней телепередачи, за которой неотступно следует съемочная группа и каждый шаг которой сопровождается приглушенными комментариями за кадром.

Клэр пошла к двери, прислушиваясь к скрипу гравия. Господи, что она делает? Устраивает свое будущее, вот что. Ей пора двигаться дальше, к следующему этапу жизни – каким бы он ни был. Она позвонила. Внутри дома раздалось пронзительное треньканье. Какой назойливый звук… А вокруг идиллическая безмятежность… Наступила долгая тишина. Никого.

Такой поворот событий почему-то ей в голову не приходил. На Клэр обрушилось разочарование. Она отступила назад, принялась грызть ноготь. Что делать? Подождать в пабе? Задержка вдруг остудила ее, будто запал кончился. Клэр уже собиралась вернуться в машину, когда услышала скрип ручки. Дверь медленно открылась.

Джеральд. Причем, похоже, только что проснулся. Взъерошенный и растерянный, он часто-часто моргал от света, хлынувшего в прохладную темноту холла.

– Простите, ради бога. Я задремал в саду… – Хозяин дома вглядывался в гостью, явно ее не узнавая.

– Джеральд, – осторожно позвала она. Какой прием ее ждет? – Это я. Клэр.

За то время, что они не виделись, он как будто стал ниже ростом. Тщедушней. И поседел. Впрочем, прошло больше десяти лет, а в его возрасте десять лет – срок ощутимый. К тому же отец Ника заметно похудел, а это всегда старит.

Внезапно он улыбнулся, его лицо просияло. Мгновение – и перед Клэр уже прежний Джеральд, такой, каким она его помнила: весельчак, любитель вечеринок, обаятельнейший мужчина.

– Клэр! – с непритворной радостью воскликнул он и шагнул вперед.

Она позволила себя обнять и, пока мистер Барнс прижимал ее к себе, стояла тихо-тихо, как мышка.

– Девочка моя ненаглядная! – От избытка чувств он всегда впадал в некоторую театральность. – Какой сюрприз. Я потрясен. Но потрясен приятно. – Джеральд отступил на расстояние вытянутой руки и, продолжая держать ее за плечи, внимательно оглядел. – Входи. Как же я рад тебя видеть, ты не представляешь!..

Клэр вошла. Ее обступили знакомые стены. Ничего не изменилось. Старинные напольные часы, показывающие сейчас десять минут третьего, стояли на том же месте и тикали все так же громко и неумолимо. Пахло воском и кокосом от лежащего у входа коврика. А еще – или у Клэр разыгралось воображение? – фиалками. Она почти увидела – почти – сбегающую по лестнице Изабель, веселую, жизнерадостную, с распахнутыми объятиями…

– Давай, давай, проходи! – Джеральд тянул гостью в кухню.

Ошеломленная нахлынувшей тоской по утраченному, Клэр застыла в дверях. Здесь тоже все осталось прежним. Заваленный бумагами стол; пустые чашки, кусок тоста с пастой «Мармайт»; фотографии на стенах, вид за большими окнами. И запахи: пригоревшего на плите масла, сада за порогом, недавнего обеда, свежемолотого кофе…