Лиана Мориарти - Последняя любовь гипнотизера

Так, значит, вот что это такое — иметь отца.

— Тук-тук?

Это был голос Тэмми за дверью моей больничной палаты.

— Только не говори… — быстро сказала я Кейт.

Дело совсем не в том, что я боялась осуждения со стороны Тэмми, хотя, конечно, она могла меня осудить, просто я знала: она проявит слишком много интереса, будет чересчур любопытна и зачарована историей. Примется вздыхать, охать и задавать вопрос за вопросом. Захочет исследовать причины моего поведения и подробно знать о реакции Патрика, и все это затянется на долгие часы. Тэмми никогда не откажется от этой темы.

— Конечно. — Кейт отложила вязание. — Я даже Лансу ничего не расскажу.

Но она, разумеется, расскажет Лансу. Она должна рассказать ему все-все, как только они доберутся вечером домой. Невозможно было и представить, что Кейт скроет подобную тайну от своего мужа.

Однако у меня было ощущение, что, хотя Ланс вполне может на время счесть меня сумасшедшей сукой, и порадуется, что никогда не назначал мне свидание, и пожалеет Патрика, тем не менее, если Кейт попытается вернуться к этой теме, он скажет рассеянно: «Ну сколько можно говорить об одном и том же?» Он принадлежал к тем людям, которые сразу прячут куда-то глубоко всю личную информацию, и я догадывалась, что некая его внутренняя цельность, или моральность, или отвращение к сплетням не позволят ему хоть слово сказать нашим коллегам. В любом случае я как-то не думала, что снова вернусь на эту работу. Все должно измениться.

— Эй, девки, как дела? — приветствовала нас Тэмми.

Мы с Кейт сделали большие глаза, переглядываясь: Тэмми и Ланс упорно старались разговаривать, как балтиморские наркоторговцы.

Но Тэмми тут же заговорила нормальным голосом:

— Вы только гляньте на этих бабушек со спицами! — Она бросила на кровать передо мной стопку почты. — Кстати, Джанет и Питер передают тебе привет.

— Джанет и Питер? — недоуменно повторила я.

— Твои соседи! — воскликнула Тэмми.

Ах, ну да, семейство лабрадоров за соседней дверью. Я попыталась вспомнить их лица, но не смогла. Наверное, я никогда и не смотрела на них по-настоящему.

— Я вчера ужинала с ними, — сообщила Тэмми.

Это было очень интересно: наблюдать за тем, как кто-то другой живет в моем доме, живет моей жизнью, демонстрируя мне, какой она может быть легкой и естественной. Уж Тэмми не стала бы колебаться, получив приглашение. Она только и сказала бы: «Конечно! Что принести?»

— Они очень забавные, — продолжала Тэмми. — Мы играли в «Монополию» с детьми.

— Ненавижу «Монополию», — заметила Кейт, снова берясь за спицы.

— Ну, не важно… Мы там задумали вечеринку в честь твоего возвращения, — сообщила Тэмми.

— Вечеринку? — переспросила я. — Я не устраиваю вечеринок.

— Да о чем это ты? Я рассказала Джанет и Питеру о той классной вечеринке, которую ты устроила несколько лет назад на Хеллоуин. Помнишь? Ничего лучшего я в жизни не видела!

Конечно, я помнила. Это было еще тогда, когда мы с Патриком только начали встречаться, но до того, как съехались и стали жить вместе. Я и вправду тогда выложилась на полную, украсила квартиру фонарями-тыквами и искусственной паутиной. И даже расставила кругом ванночки с сухим льдом, чтобы создать зловещую дымную атмосферу. Все были в карнавальных костюмах. Патрик изображал Дракулу и то и дело наклонял меня назад, делая вид, что пьет кровь из моего горла. Я была Мартишей, в черном парике с длинными волосами и с петлей паутины на шее. Я помню фотографии того вечера: никто никогда не видел более счастливой Мартиши.

«Но женщины, устроившей ту вечеринку, больше не существует», — подумала я.

— Ты тогда еще испекла тыквенный пирог, — вспоминала Тэмми. — Он был просто божественным!

— Никогда не пробовала тыквенного пирога, — сказала Кейт.

— Испеку специально для тебя, — пообещала я, и внезапно в моей памяти всплыл список ингредиентов: мягкий сыр, корица, имбирь.

А потом меня потрясло то, как мне захотелось испечь тыквенный пирог для Кейт, Ланса и Тэмми, а может быть, даже и для семьи из соседней квартиры. И видеть, как люди наслаждаются приготовленной мною едой и просят добавки. Сколько же времени прошло с тех пор, как я принимала гостей, с тех пор, как что-то пекла?

В памяти всплыли сухие бисквиты и кухня Элен. Я содрогнулась и схватила почту, чтобы отвлечься.

— Похоже, брат Джанет буквально ослеплен тобой, — сказала Тэмми. — Так что мы собираемся вас познакомить на этой вечеринке.

— Брат Джанет? — (Тэмми болтала какую-то ерунду.) — Да я никогда и не видела ее брата!

Я просмотрела конверты: все это были счета… потом какая-то реклама… снова счета.

— Вы с ним как-то столкнулись, когда ты куда-то уходила, — пояснила Тэмми. — Ему кажется, он тебя уже видел прежде, на пляже в Авалоне, с доской для серфинга. Такое может быть?

Я взяла конверт, адрес на котором был написан аккуратным почерком, показавшимся мне смутно знакомым. В правом нижнем углу конверта прощупывалось маленькая выпуклость.

— Я несколько раз пыталась научиться кататься на доске, — кивнула я, вертя в руках конверт и вспоминая волосатого парня на пляже и то, как его тень упала на меня тем утром, когда я лежала на песке в красном платье… после того, как заехала в дом родителей Патрика, а там оказалась Элен.

Потом припомнила мужчину в бейсболке, который шел по дорожке к дверям соседей, когда я отправлялась на выдуманный юбилей несуществующей подруги.

Он посмотрел на меня так, словно знал меня!

Я соединила вместе два эти воспоминания и обнаружила, что это вполне мог быть один и тот же человек. Это породило во мне странное чувство, как будто мне необходимо было вернуться назад и исследовать всю мою жизнь в поисках всего того, что я упустила.

— Но у него же есть подруга, — сказала я, припоминая, как он обнимал какую-то женщину, а я тогда почувствовала себя совершенно потерянной.

— Он как раз расстался с какой-то девушкой. И снова на рынке свободных мужчин. Так что тебе следует поспешить, пока его не прихватил кто-нибудь другой.

— А чем он зарабатывает на жизнь? — спросила Кейт. — Или это несущественный вопрос? И чего он хочет, на что надеется?

— О, это сюрприз! — театральным тоном произнесла Тэмми. — Он… плотник!

— Да не может быть! — Кейт уронила вязание.

— Именно так!

— Ох, не терзай мое сердце!

Я смеялась, глядя на них. А ведь я и забыла о таком смехе. Это было глупое, девчоночье неудержимое хихиканье. Я-то думала, что слишком стара для такого хихиканья, но на самом деле мы никогда его не перерастаем.

И уж мне-то следовало это знать. Когда маме было за семьдесят, она обычно раз в месяц встречалась за обедом со своими старыми подругами по теннисному клубу. Я как-то приехала к ней, когда была ее очередь принимать гостей у себя. Отлично помню, как вошла в дом — и услышала отчаянный хохот, доносившийся из гостиной. Дамы смеялись, как какие-нибудь подростки.