Саманта Тоул - Бегство к любви

Черт! Не вставляется.

Краем глаза вижу, как из здания, ковыляя, вываливается Форбс. Он все еще держится за пах. Не знаю, удача ли оказалась на моей стороне, но ключ вдруг вошел в паз.

Я завожу двигатель, включаю скорость, жму на педаль акселератора и уезжаю.

Несколько секунд, и я уже в конце улицы. Поворачиваю налево и несусь по дороге. Убирая с лица волосы, ощущаю на руке влагу. Смотрю на ладонь. Она в крови.

Бросаю взгляд в зеркало заднего обзора.

У меня рассечена бровь, и кровь из раны струится по лицу, капая на мою одежду.

– Черт. – Я морщусь от боли. Пока не видела раны, боли не чувствовала.

Надо бы обработать порез, но я не могу остановить машину. Сейчас – нет. А то, чего доброго, Форбс догонит.

Ведь он наверняка поедет за мной.

Я прижимаю рукав к порезу, промокая кровь, и сильнее жму на газ.

Опомниться не успела, как я уже на автостраде I-90 и понятия не имею, куда направляюсь.

Мне некуда податься. У меня нет друзей. Нет родных.

Я одна на всем белом свете.

Не знаю, как долго я еду по автостраде I-90: потеряла счет времени. Просто смотрю вперед, жму на газ, стремясь умчаться подальше от Форбса.

Пошел дождь, видимость резко ухудшилась, глаз начал заплывать. Мне в моем состоянии и так не просто вести машину, а тут еще льет как из ведра. Придется сделать остановку.

Эта мысль внушает мне ужас, но в данный момент выбора у меня нет.

Спустя несколько минут я вижу указатель, сообщающий мне, что на расстоянии мили отсюда находится автозаправочная станция.

На повороте я съезжаю с автострады и подруливаю к автозаправке.

Паркуюсь на стоянке перед зданием. Выключив двигатель, проверяю двери: заперты. Затем в зеркало заднего обзора осматриваю глаз. Жуткое зрелище.

Лезу в бардачок за влажными салфетками, которые всегда держу на всякий случай. И только теперь замечаю свою сумку в нише для ног, куда я ее бросила, убегая из дома отца. Радости моей нет предела.

У меня есть деньги.

В свою квартиру я вернуться не могу. Это исключено. Когда Форбсу надоест искать меня, он будет ждать там. Похоже, что ночевать мне сегодня придется в мотеле.

Я поднимаю сумку на пассажирское кресло. Документы, касающиеся моей матери, все еще в ней. Я осторожно трогаю их кончиками пальцев.

Звонит мобильник. Я вздрагиваю от неожиданности.

Форбс .

Дрожащими пальцами я отклоняю вызов и выключаю телефон.

Влажными салфетками вытираю лицо. При более близком рассмотрении вижу, что порез глубокий. Надо заклеить пластырем. Вообще-то, необходимо наложить швы, но я сейчас не в том состоянии, чтобы сделать это самой, а чтобы обратиться за помощью в травмпункт, даже речи быть не может.

Ничего, поживу и со шрамом. Не впервой.

В аптечке, что у меня в багажнике, пластырь должен быть. Всегда наготове. Такая уж я. Не мешало бы и лед приложить. Посмотрим, что есть в мотеле.

Я достаю из сумочки темные очки в пол-лица, надеваю их, чтобы спрятать обезображенный глаз. Ничего, что идет дождь. Я вешаю сумочку на плечо, открываю дверцу машины и выхожу под ливень.

Открыв багажник, беру оттуда аптечку, сую ее в сумку и иду в мотель.

Администратор, женщина средних лет, едва удостаивает меня взглядом, записывая в журнал. И слава богу. Видок у меня еще тот: на лице солнцезащитные очки, сама вся промокла до трусов, одежда в крови.

Без лишних слов женщина вручает мне ключи. Я благодарю ее и иду прямиком в свой номер. По пути хватаю из автомата банку содовой. Приложу вместо льда.

Открываю дверь номера. Меня приветствует застоявшийся запах дешевого освежителя воздуха. Вхожу в комнату, закрываю за собой дверь, запираю ее. Снимаю очки, кладу их в сумку, сумку бросаю на кровать. Сажусь. Матрас жесткий, неудобный. Одной рукой прикладываю к глазу банку содовой. Другой – хватаюсь за край кровати, стискиваю одеяло.

И даю выход своему горю. Лью слезы, которые сдерживала весь вечер.

Не знаю, долго ли я так сижу, плача, но вот наконец слезы иссякли. Я иду в ванную, раздеваюсь.

Меня одолевает потребность наесться и опорожнить желудок, но я боюсь выйти из номера.

В данный момент каждое мое решение продиктовано страхом.

Я застирываю в раковине кровь на рубашке, вешаю ее на полотенцесушитель. Включаю горячую воду и залезаю под душ. Мне необходимо смыть с себя зловоние Форбса, отчиститься от его прикосновений, и тогда у меня все будет хорошо.

У меня все будет хорошо.

Вспоминая о том, что недавно случилось со мной, я чувствую, как слезы снова обжигают глаза. В горле застрял комок, торчащий, словно кусок сухого дерева. Борясь со слезами, готовыми опять хлынуть из глаз, я делаю глубокий вдох, беру гостиничное мыло и начинаю скрести себя. Когда мне кажется, что я смыла с себя грязь Форбса, я хватаю полотенце, вытираю волосы. Затем тело. Жаль вот, что зубы почистить не могу. Утром надо будет купить зубную щетку и пасту.

Я возвращаюсь в комнату, достаю из сумки аптечку.

Антисептиком обрабатываю рану, заклеиваю ее пластырем. Достаю из аптечки пару таблеток «Адвила», глотаю их.

Мне совсем не хочется надевать одежду, в которой я была, но другой у меня нет. Трусики я не трогаю, а бюстгальтер надеваю и нижнюю часть тела оборачиваю полотенцем.

Забираясь на кровать, поджимаю под себя ноги и смотрю на свою сумку.

В ней – договор о «передаче Мии» и адрес матери.

Никак не могу поверить в то, что она жива. И главное, не могу поверить, что она от меня отказалась. Так вот просто. Росчерк пера, и она больше не моя мать.

Не понимаю, что это вообще за процедура.

Я обескуражена, сбита с толку. Меня раздирают противоречивые эмоции. Я рассержена. Нет, я в ярости. Она все время была где-то рядом, пока я влачила мученическое существование с Оливером.

Она меня бросила.

Оставила с ним.

Она хоть знала, что он за человек? Кому она оставила своего ребенка? Неужели она ушла по своей воле, оставив меня с этим чудовищем?

Я должна верить, что она ни о чем не догадывалась, потому что иначе… нет, сама мысль об этом невыносима.

Я не могу сейчас думать об этом. И не хочу.

Слишком много всего произошло со мной сегодня. Осмыслить это я не в состоянии.

Мне нужно поспать.

Стараясь ни о чем не думать, я вытягиваю ногу и кончиками пальцев спихиваю сумку с кровати. Выключаю свет и залезаю под одеяло.

Закрыв глаза, прислушиваюсь к далекому шуму движения на автостраде, пытаясь сосредоточиться только на этих звуках.

Интересно, Форбс ищет меня? А если найдет?

Я вскакиваю с кровати, хватаю тяжелый стул, что стоит у стола, и, подтащив его к двери, ставлю вплотную под дверной ручкой. Нужно было бы спрятать машину за мотелем, а не оставлять у входа на всеобщее обозрение, но сейчас из номера я ни ногой.