Барбара Картленд - Опасная любовь

— Ты принес другой яшмак? — уточнил Бинг.

— Как вы и просили, сэр.

Ахмед извлек на свет платок из плотной черной ткани, который носили мусульманки, строго блюдущие традиции. Надевая его, Мелина поразилась, как у них хватает терпения носить подобный убор в жару.

— Сурьму! — скомандовал Бинг. Ахмед вручил ему маленькую бутылочку, Мелина села на траву, а Бинг встал рядом с ней на колени.

— Закрой глаза, — сказал он, и Мелина ощутила мягкое прикосновение кисточки из верблюжьего волоса к верхнему веку. Потом Бинг велел девушке открыть глаза, чтобы подкрасить нижние веки, и ее сердце зачастило оттого, что его лицо оказалось так близко.

Кисточка слегка щекотала Мелине кожу, и она с трудом заставляла себя не моргать, чтобы Бинг не смазал линию.

— Какого цвета глаза у жены пекаря? — спросил он.

Оба они покачали головой:

— Понятия не имеем.

— Тебе придется держать голову опущенной, — обратился он к Мелине. — И я думаю, что надо нанести темный тон на нос и щеки.

В запасах Ахмеда нашлась и темная пудра. Закончив с гримом, Бинг сделал шаг назад и оглядел Мелину.

— Сойдет, — резюмировал он. — Будем надеяться, что охранники на этот раз будут постарше и не станут пялиться.

Повернувшись к старшему из мужчин, Бинг учтиво поблагодарил его по-арабски за помощь и попросил, чтобы Ахмед провел их к лавке пекаря.

— Я поведу вас кружным путем, — заметил Ахмед, — чтобы нас видело как можно меньше народу, но мы не будем разговаривать по пути. Я пойду немного вперед, чтобы никто не догадался, что мы знакомы.

У Мелины возникло стойкое ощущение, что в первую очередь он заботится не об их безопасности, а о своей.

Бинг снова повернулся к старику.

— Машина ждет в условленном месте?

— Как и запланировано, — ответил тот. — Да пребудет с вами Аллах!

В его последних слова Мелина уловила нотку искреннего участия, а потом вслед за Ахмедом и Бингом она покинула укромный сад и ступила на полные опасности улицы города…

Несмотря на ранний час, на площади Джемма-эль-Фна уже кипела жизнь. Уборщики подметали улицы и саму площадь, водоносы в многоцветных шляпах, двигаясь между прилавками, предлагали торговцам воду в кожаных бурдюках, принесенную со склонов Атласских гор. Одна за другой открывались лавки. В воздухе потянуло запахом разогретого сала, мятного чая и предвестием дневной жары. За городскую стену гнали стада коз, которые добывали скудное пропитание среди горячих камней, а стук лошадиных копыт мешался с автомобильными гудками.

Мелина заметила все это разве что мельком, потому что ей пришлось надвинуть капюшон джелабы пониже, потупить глаза и покорно следовать за Бингом.

Он шел быстро, хотя и не забывал прихрамывать, и Мелина поняла, что он уже вжился в образ пекаря. Она вспомнила, как много лет назад отец сказал: «Самая совершенная маскировка — это когда ты думаешь, что ты и есть тот, кого ты изображаешь, и это важнее любых ухищрений со внешностью».

Мелина знала, что сейчас Бинг старается перенять образ мыслей пекаря, и сама старалась представить, что она — жена этого пекаря.

Ей представилась счастливая жизнь, в которой они живут вместе в одном из здешних городов, пекут хлеб и разносят покупателям, как вот сегодня. Она пыталась понять, довольна ли она будет подобной жизнью, и с болью в сердце осознала, что в любом случае такое существование не для Бинга. Его мир состоял из приключений и подвигов, а также из постоянной работы ума; это был мир, где мужчины всегда готовы сражаться за то, во что они верят и что считают правильным.

Многочисленные повороты улочек остались для Мелины незамеченными, но наконец Ахмед остановился, и по запаху свежего хлеба девушка поняла, что они на месте.

Они вошли в лавку. Она была фактически пещерой, выдолбленной в скале, а на столе лежала большая доска с плоскими толстыми лепешками, полуприкрытыми белой тканью. Рядом на столе стояла грубо сплетенная корзина, где кудахтали и царапали коготками стенки несколько молодых кур. Бинг закрыл дверь, и теперь свет попадал в комнату через другую дверь, которая открывалась во внутренний дворик.

— Седдиг прячется, сэр, как вы и велели, — сказал Ахмед. — Не дело, если кто-то увидит сегодня двух пекарей разом… Вам что-то еще нужно, сэр? — уточнил он, взглянув на доску с лепешками и корзину с курами.

Бинг поднял доску.

— Тяжелая, — воскликнул он и повернулся к Мелине. — Я хотел попросить тебя нести хлеб, но теперь понимаю, что придется самому. Ты ведь сможешь поднять корзину?

Он вдруг застыл на месте, и на лице его появилось выражение полнейшего замешательства.

— Я идиот! — снова воскликнул он. — А ты умеешь носить груз на голове?

— Вообще-то умею, — улыбнулась Мелина. — В школе нас заставляли ходить с книгами на голове для выработки осанки.

— Ты можешь придерживать корзину одной рукой, — сказал Бинг. — Но я не подумал, что у замужней женщины на руке должен быть золотой браслет.

Ахмед протянул руку.

— Дайте мне десять шиллингов, сэр, и я добуду вам браслет, достойный принцессы.

— Нет, — отрезал Бинг. — не ходи на рынок. Найди жену пекаря и купи одно из ее украшений.

Он извлек из кармана пачку марокканских банкнот, вручил их Ахмеду, и тот исчез за дверью.

— А я думал, что обо всем позаботился, — покачал головой Бинг. — И вот доказательство моей самоуверенности. Мелина, ты уверена, что сможешь нести корзину на голове?

— Уверена. А если смогу поддерживать ее одной рукой, это будет проще простого. Я правда училась ходить с грузом на голове, и не только в школе. Дома я практиковалась с бутылками с водой и умудрилась разбить всего одну из них.

— Какая же удача, что я встретил тебя, — пробормотал Бинг.

На секунду Мелине показалось, что его голос утратил сосредоточенную целеустремленность и глаза за уродливой металлической оправой очков смягчились.

И тут в комнату вернулся Ахмед.

— Вот браслет, сэр. Женщина была в восторге. Завтра она купит новый, а может, и два на те деньги, что вы дали.

— Отлично. — Бинг взял золотой обруч и надел его на руку Мелине. — Хорошо, что ты такая маленькая, — заметил он. — Мало какой из европейских женщин удается продеть руку в арабский браслет… а теперь слушай меня внимательно. Когда мы минуем кухни, ты пойдешь вслед за мной, и, пока я буду занят с охранником, который наверняка стоит у дверей в комнату мальчика, ты войдешь внутрь и скажешь ему по-французски, что ты хочешь увезти его к матери, и уговоришь лечь в корзину. Если он как следует прижмет колени к груди и наклонит голову, то как раз влезет. Мы специально выбрали эту корзину. После этого я возьму ее, а ты прихватишь доску, которую я оставлю на кухне, и пойдешь за мной.