AngelRad - Where There's Smoke by AngelRad (пер. Akrill)

Но она была единственным человеком, которому я показала письма. Первая ошибка из многих.

Я нашла их в очередную субботу, через год после того, как Лорел переехала ко мне. Во время одной из чрезмерно фанатичных сессий с посыпанием пола песком боковая доска пола на кухне треснула. А когда я разглядывала ее, решая, как лучше это исправить, то заметила что-то под ней. Любопытство вынудило меня оторвать доску совсем. В маленькой нише пряталась оловянная коробочка. Внутри нее находились письма от Моны Ховерти к Лоис Кини, ее соседке, самому дорогому другу и, как показали письма, ее возлюбленной.

Пол был забыт. Я сидела посреди разрушенной кухни, пожирая одно письмо за другим. Они вели хронику любви, иногда весьма бурных отношений, которые охватывали двадцать лет. И каждое слово напрямую обращалось к моим самым темным страхам и самым глубоким мечтам. Письма были драгоценней золота. В них была надежда. Что можно любить и быть любимой всю жизнь.

Лорел в тот день была в отъезде, навещала семью. Ее родственники ненавидели меня, и я всегда нервничала, когда она уезжала к ним. По возвращении она была необычайно подавлена. Будучи в сумбурных чувствах, я показала ей письма, думая, что это ободрит ее. Лорел лишь мельком глянула на парочку из них и бросила стопку на стол. Ее куда больше волновала дырка в полу.

Я часто задаюсь вопросом, вели ли все эти противоречивые крошечные моменты, связанные вместе, будто венок маргариток, к тому первому моменту, к той секунде, когда я точно поняла, что у нас с Лорел никогда не будет такой жизни вместе.

Но, сколько бы я об этом ни думала – а я думала об этом явно больше, чем было нужно – это не изменило того факта, что она ушла, и я снова была одна.

«Больше не одна», – подумала я, направляясь к своей машине. Теперь у меня есть соседи.

- Ну, не думаю, что я неблагоразумен.

Тщеславная улыбка говорила об обратном. Эллис Энжели, начальник пожарной охраны графства, использовал свои обычные уловки.

Дешевые вентиляторы трещали, гоняя по маленькому залу заседаний затхлый воздух. Но пот, выступивший у меня на лбу, не был связан с высокой температурой. Навевающий клаустрофобию трейлер размером три с половиной на пять метров, выступающий в роли штаба Городской Комиссии, казалось, собирался схлопнуться – потолок все ближе и скоро он поцелует пол. Но и это не было причиной. Меня буквально распирало от ярости. Казалось, стоит ей вырваться наружу, как непрочные стены разлетятся на куски.

Эллис был явным деревенщиной. Другого слова не подобрать. Как еще назвать человека, у которого постоянная выпуклость на нижней губе от жевания табака и который не расстается с вонючим пластиковым стаканчиком для сплевывания? Мы никогда не могли уважать друг друга. Думаю, женщина-лесбиянка в роли начальника пожарной охраны была объектом, который в его картину мира, в силу ограниченности последней, не вписывался. Я же, в свою очередь, не могла понять или зауважать человека, чьи штаны всегда болтались ниже пояса.

Другие члены муниципалитета, забытые и скучающие, только делали вид, что слушали.

Доктор Гарри Деверс весь час вертел колышек для гольфа скрюченными пальцами и смотрел в окно. Из-за морщинистых мешков под серо-блеклыми глазами, всегда полуприкрытыми тяжелыми веками, он постоянно выглядел полуспящим. Хотя сейчас, наверное, так оно и было.

Доктор в отставке и бывший мэр города, он неизменно присутствовал на собраниях, но его многочисленные официальные обязанности, казалось, быстро ему надоедали. Его кожа выглядела такой же серой, как глаза. В любом случае я бы не стала обращаться к нему за поддержкой. Хороший доктор, он не заботился ни о чем, кроме продвижения туризма, и то лишь потому, что владел половиной «Солнце и серфинг» – тематического краевого парка. И он надел на встречу клетчатые шорты для гольфа. Было очевидно, где витают его мысли. Я не имела на него никакого влияния, даже несмотря на то, что он был без памяти влюблен в мою мамочку.

Лана Маунтбанк, нынешний мэр, даже не пыталась слушать меня, слишком занятая изучением содержимого своего нового телефона. Но она, по крайней мере, прочитала мой рапорт. Она ненавидела, когда мы с Эллисом препирались. Я мысленно записала ее в препятствия и решила поговорить с ней позже.

Миниатюрная и тщательно причесанная Барбара Максвелл, городской специальный уполномоченный, была единственной, кто, казалось, внимательно слушал, но она ни разу не посмотрела на меня. Это был плохой признак.

Текущий вопрос был весьма масштабным, и я потратила недели, готовя рапорт. Штат сократил фонды моего отдела почти вдвое. Это означало два факта. Первый – шансов на повышение ставок заработной платы мало, как зубов у курицы. Второй – поддерживать имеющееся оборудование в рабочем состоянии будет большой проблемой. Один только ремонт стоит больше половины наших ежемесячных расходов. Машины глохнут. Брандспойты старые и много раз латанные, больше похожие на лоскутные одеяла.

Я вздохнула и встала. Рост всегда давал мне преимущество, а сейчас мне нужно было все, что я смогу собрать. Взгляд доктора метнулся ко мне, а потом скользнул на его наручные часы.

- Ну, а я думаю, Эллис. Ты, кажется, не понимаешь ситуацию. Оборудование нужно поддерживать в исправном состоянии. Если бы ты посмотрел на страницу четыре рапорта, который я раздала, то увидел бы, что...

Эллис снисходительно фыркнул, поднимая красную папку с бюджетом моего отдела так, будто на ней выросли грибы.

- Этот список плюсов и минусов не говорит мне ни о чем, дорогуша, – он встал, расставив ноги, выпячивая вперед грудь и живот, раздуваясь от справедливого гнева. – Все, что я здесь вижу – так это то, что наши мальчики не получат свою премию в этом году. Они рассчитывают на эти деньги. Ты хочешь сказать им, что для их детей рождество не наступит?

- Конечно, нет. Я не хочу лишать их чего-то. Я только...

Эллис отмахнулся от меня, поднял мой рапорт левой рукой и предъявил его по очереди всем членам комитета, поворачиваясь к каждому, будто обвинительное заключение.

- Исходя из твоего рапорта, мне так не кажется, – он пожал плечами с наработанным практикой презрением. – Неужели я единственный, кто считает, что все это чушь собачья?

Я могла видеть это на всех лицах – Эллис получил их голоса. Будь он проклят! Его разве не волнует, что безопасность ежедневно ставится под угрозу? Почему он просто не может признать, что более современное оборудование в конечном счете лишь сэкономит нам деньги? Думаю, я знала почему.

Скоро выборы. Эллис хотел снова баллотироваться в мэры. Самое время умаслить народ. А это значило – премии.

Я уже открыла рот, готовая выплеснуть на него резкий сарказм. Но прежде, чем я успела дать его словам тщательно обдуманное опровержение, он взревел: