Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова

26 октября, 23:22

Похоже, у меня не так много друзей, как я думала.

Я закрываю дневник и дальше додумываю свою мысль. Писать об этом мне не хочется.

Похоже, у меня не так много друзей, как я думала. Близких друзей, с которыми я бы могла общаться на том глубоком уровне, когда не только можно быть собой, но и чувствовать, что тебя понимают, даже если ты ничего не говоришь.

Молчание – и естественное, и неловкое – это тоже язык. Неловкое молчание орет во весь голос: «У нас с тобой ничего общего». А если вы оба молчите и вам хорошо, то это лишь подтверждает вашу связь.

Я с трудом сглатываю, когда понимаю, что мы с Итаном никогда не молчали вместе. Комок в горле становится еще больше, когда я вспоминаю, что почти ни с кем не могу спокойно молчать.

Стью часто напоминает мне об этом, и он прав: я действительно слишком много разговариваю.

Вечер воскресенья. Я лежу у Стью на кровати. Тетя Пэт и дядя Кен ушли к нам в гости: сегодня второй прием после пятницы: будет формальный ужин и игра в карты. Обычно побеждает моя мама. Софи заперлась в своей комнате и рисует реку, бегущую меж тенистых берегов. Она покрылась льдом и течет в никуда. Отвлекается Софи, только чтобы позвонить или написать друзьям, и по телефону она клянет себя за то, что «я говорила ему, что люблю. Я его ненавижу!».

Они расстались из-за Сары Селман, которую Джош неосмотрительно назвал горячей штучкой: так же, как когда-то Софи. Она посчитала это угрозой и предательством одновременно. Они поругались, когда Софи отказалась поверить его заверениям, что она куда привлекательней Сары. Софи расплакалась. Все остальное можно прочесть на ее картине и на Facebook.

– Как может Софи ненавидеть Джоша сегодня, если в пятницу любила? – спрашиваю я. И это значит: «Как я могла испытывать такое сильное чувство к Итану, когда теперь я не знаю, что чувствую, кроме всепоглощающего разочарования?»

Стью поворачивается на табурете, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ты все усложняешь.

– Но это правда сложно. Тебе ли не знать.

– Откуда бы мне знать? – он растягивается на кровати рядом со мной.

– От многочисленных и разнообразных девушек, которым ты признавался в любви, а теперь либо ненавидишь, как Софи ненавидит Джоша, либо, как в двух известных мне случаях, заносишь их в список побед, а они вот прямо сейчас лежат и страдают по тебе.

– Кто это по мне страдает?

– Ты сам отлично знаешь.

– Джози, – он чуть не смеется. – Просто поразительно, как плохо ты меня знаешь.

– Я хорошо тебя знаю.

– Нет. – Он говорит это таким тоном, что я быстро поворачиваю к нему голову. – Не знаешь.

– Ты ведь понимаешь, что так и будем пререкаться – да, нет, нет, да, – пока ты не скажешь мне, чего же я, по-твоему, про тебя не знаю.

– Ты не знаешь, – говорит он, приподнимаясь на локте, – что все эти девушки расстались со мной из-за того, что я их не люблю.

– Я это знаю.

– Ты не знаешь, что они признавались мне в любви, а я им – нет.

– Что?

– Я никогда никому не говорил «Я тебя люблю». Они расстраивались или злились – чаще всего и то, и другое – и расставались со мной.

– Ты не признавался в любви ни одной из своих девушек?

– Никогда.

– Почему же?

– Потому что я хочу сказать это одному-единственному человеку. Когда я буду уверен. И когда дождусь нужного момента, – он придвигается поближе и слегка улыбается. – И когда я смогу наверняка предсказать твою реакцию.

И он целует меня, медленно и нежно. Я чувствую, как он проводит рукой по моей щеке, чувствую тепло его кожи; его язык обвивается вокруг моего, и мы все плотнее прижимаемся губами, и мое тело будто становится невесомым. Наконец он отстраняется.

С колотящимся от тревоги сердцем я стрелой выпрыгиваю из кровати, выдавливаю из себя что-то вроде «Мне пора» и запинаюсь на выходе из комнаты, чтобы не наступить на Моузеса. «Все в порядке. С котом тоже». За считаные секунды я добегаю до дома и запираюсь в своей спальне.

Стью – мне, 19:27

Все ОК?

Я – Стью, 19:28

Да, спасибо. А у тебя?

Стью – мне, 19:29

Все отлично. Но это же не я побил рекорд по бегу.

Я – Стью, 19:30

Удивилась. И теперь перепроверяю. Ты правда сказал, что любишь меня? Или можешь полюбить? Или любишь? Что только что произошло?

Стью – мне, 19:32

Ты правда думаешь, что я скажу тебе это в смс?

Я – Стью, 19:33

Нет.

Стью – мне, 19:34

Спокойной ночи, Джози.

Я – Стью, 19:34

Спокойной ночи, Стью.

Я выключаю телефон и откидываюсь на подушку. В моей голове проносится столько мыслей сразу, что я не могу ухватить ни одной. Про эмоции вообще молчу. Вместо этого я лежу и увлеченно разглядываю потолок своей спальни, такой успокаивающе гладкий и белый.

Я не могу заснуть и открываю дневник на одиннадцатой записи:

Среда, 15 октября, 20:17

Какова природа любви?

Я все еще не вижу ответа. Я пролистываю назад, надеясь, что дневник не выдержит и заговорит со мной, но встречаю лишь полубессвязные мысли и обрывки мыслей, они мелькают передо мной, как карточки со словами: свитер, партнер по бегу, Стью, проверка у окулиста, Кейт, я ненавижу Кейт, я не ненавижу Кейт.

Я закрываю дневник, снова ложусь на кровать и хочу подумать о Стью, ответить на свой же собственный вопрос о природе любви, но стоит мне закрыть глаза, и я вижу Кейт. Вот она меня причесывает. Вот мы вместе смеемся над лифчиком. Вот она кричит на меня из-за спагетти. Кейт рада за меня. Кейт злится на меня. Кейт и Джофф у нас на кухне.

Я не могу думать ни о чем, кроме Кейт. Кейт, Кейт, Кейт, Кейт. И еще вот это: Я так сильно люблю Кейт, что это причиняет мне боль, и слезы сами текут у меня из глаз, выкатываются из-под ресниц, размывая привычные очертания предметов. Размывая меня саму.

Я плачу, пока не заканчиваются слезы. Потом я иду в ванную, умываюсь, протираю насухо очки и сажусь за стол, чтобы закончить свой проект по языковой вариативности, в котором я несколько недель назад поменяла тему. Теперь он не про «спасибо» и «заткнись». Теперь он называется так:

«Круто, Клево, Красивый, Любовь и другие невозможные слова

Автор Джозефина Шеридан».

На первых девяти страницах я разбираю слова попроще: круто, клево и красивый. Любовь идет последней. И я пишу:

«И, наконец, любовь. Есть старая максима о том, что поэты и драматурги без конца пытаются дать определение любви. Мне кажется, тому есть три причины:

•Этот термин допускает разные толкования.

•Зачастую его употребляют неправильно.

•Есть разные виды любви.

Этот термин допускает разные толкования. За последние несколько месяцев я говорила и слышала слово «любовь» применительно к: сестрам, семье, группе Styx, изучению языков, шитью, бегу, шоколадному печенью с арахисовым маслом, Десантному Методу Шопинга, самой любви, свадьбам, песням «Mr. Roboto» и «The Best of Times», двум умникам в очках, Деннису ДеЯнгу, свежему хрусту новых страниц, свадебным платьям, Джошу Брандстеттеру, Джоффри Стивену Бриллу и некоторым другим людям.