Джоджо Мойес - Вилла «Аркадия»

Речь закончилась, люди вернулись к своим напиткам и прерванным разговорам, а он спустился с каменной стены и медленно направился к ней, по-прежнему глядя ей в глаза, словно выражая признательность. И тут Даниель, выскочив из-за зеленой изгороди, без всякого предупреждения, но издав дикий боевой крик, нанес Джонсу удар в лицо.

На втором этаже играло радио, и его звуки, просочившись сквозь дверь спальни, достигали гостиной внизу, где Камилла и Хэл в третий раз за три часа спрашивали друг друга, что делать.

Он просидел там весь вечер после возвращения домой, когда на все их робкие и тихие вопросы о самочувствии, а также невысказанные замечания по поводу того, что все они видели, он поблагодарил, отвергнув предложенный чай, и заявил, что компания ему не нужна. Он пойдет наверх и будет слушать радио. Простите, если это негостеприимно, но другого не будет. Они могут остаться внизу, если хотят. И разумеется, хозяйничать самостоятельно.

Вот так и прошли три часа, в течение которых Камилла и Хэл перешептывались, отбивались от вопросов Кейти, которая, обессилев, легла перед телевизором вместе с Ролло, и пытались неоднократно и безуспешно отыскать его жену.

– Она что, оставит его, Хэл? Думаешь, именно это произойдет? Она оставит папу?

Лицо Камиллы, еще совсем недавно выражавшее покой и радость, потемнело от тревоги. И глубоко засевшего гнева. Хэл убрал волосы с ее разгоряченного лба, глянул наверх:

– Не знаю, любимая.

Он рассказал ей почти все, что понял, держа за обе руки, словно сообщая плохую новость. Что мужчина был очень похож на постаревшего человека с фрески, что они смотрели друг на друга так красноречиво, что все сразу стало ясно. Он с трудом подбирал слова, описывая, как старик протянул руку и дотронулся до лица Лотти, а та не уклонилась, а, наоборот, замерла, словно ожидая благословения. Камилла слушала и плакала, заставляла вновь и вновь описывать фреску, по частям расшифровывая ее символизм, медленно осознавая, что поведение ее матери не такое уж необъяснимое: им давно следовало понять, что к чему.

Хэл уже не раз отругал себя за ту роль, которую невольно сыграл в жизни Лотти, вновь сделав достоянием гласности ее прошлое.

– Не нужно было трогать ту стену, – сказал он. – Если бы я не расчистил фреску, возможно, Лотти никуда не ушла бы.

Камилла ответила сдержанно, нехотя признав, что ее мать давно ушла.

В половине девятого, когда небо стало чернильно-черным, а Кейти заснула на диване, когда они успели обзвонить всех знакомых и в семнадцатый раз попытались дозвониться на мобильник Дейзи (они все-таки решили не обращаться в полицию), Камилла повернулась к мужу и в горестном порыве попросила:

– Ступай и найди ее, Хэл. Все другое она уже с ним сделала. По крайней мере, у нее должно хватить приличия объясниться с мужем.

Дейзи ждала возле автомата, что он выплюнет сдачу, но спустя несколько минут сдалась под пристальными взглядами людей и понесла две пластиковые чашки с кофе Джонсу.

Они провели в отделении скорой помощи почти три часа. Дежурная сестра приняла их быстро, пробудив ложные надежды, что и врач посмотрит их незамедлительно, перебинтует и отпустит.

– Нет, – сказала сестра, провожая их на рентген. – Сначала нужно сделать снимок носа, а также головы, после чего мистеру Джонсу придется подождать консультанта. Обычно мы в таких случаях отпускаем домой, но вы получили сильный удар, – весело сказала она, утрамбовывая в окровавленные ноздри марлевые полоски, пропитанные соляным раствором. – Мы же не хотим, чтобы там свободно болтались кусочки хряща, правда?

– Простите. – С тех пор как они приехали в больницу, Дейзи повторила это слово уже в пятнадцатый раз. Она не знала, что еще сказать.

Они медленно шли вдвоем в другое крыло.

В первые секунды было легче: она помогла ему подняться с земли, пораженная состоянием Даниеля, который пьяно орал что-то, и попыталась в отчаянии стереть кровь, струившуюся по его рубашке. Потом она взяла дело в свои руки: схватила пачку ваты из запасов Элли, приказала кому-то передвинуть машины и убрать протестующих, чтобы она могла доставить его в больницу, отмахнулась от Сильвии Роуан, которая появилась как из-под земли и закаркала, что, мол, пьяные драки уже начались.

«Ничего у вас не выйдет, – торжествовала Сильвия. – Я добьюсь, что магистрат отзовет вашу лицензию. У меня есть свидетели».

– Пошла вон, старая карга! – выкрикнула Дейзи и усадила его в машину.

Он плохо понимал, что происходит: видимо, ударился головой, когда упал, и потому покорно следовал за Дейзи, подчиняясь ее приказам – сидеть, держать это, не спать, не спать. Но теперь, однако, он бодрствовал, чересчур взбудораженный плохим кофе и больничным запахом, темные глаза так и сверкали над марлевой повязкой, окровавленная рубашка – как напоминание, какую роль сыграла Дейзи в событиях сегодняшнего дня.

– Мне так жаль, – сказала она, протягивая ему чашку. Он выглядел даже хуже, чем когда она уходила за кофе.

– Хватит извиняться, – устало произнес он.

– Она ведь не сумеет этого добиться? Не отзовет вашу лицензию?

– Сильвия Роуан? Она меньше всего меня беспокоит. – Он поморщился, прихлебывая кофе.

Что это значит? – хотелось спросить Дейзи. Но его поведение и тот факт, что он с трудом говорил, не позволили ей выудить еще что-то.

Они сидели на пластиковых стульях под лампами дневного света, и время, казалось, остановилось, а потом вообще потеряло значение. Мужчины с травмами, вызванными алкогольным опьянением, видимо, не считались приоритетными больными. Они сидели среди других пострадавших, время от времени открывались электронные двери, впуская очередного травмированного, вызывавшего вспышку мимолетного интереса, и постепенно садовые раны и ожоги доморощенных умельцев уступили место окровавленным головам и кулакам субботнего вечера. Где-то около восьми явился работник бара с Элли. Он извинился, объяснив, что Лотти они найти не смогли, а больше присмотреть за девочкой некому. Дейзи взяла свою сонную, хныкающую дочь, не смея взглянуть в глаза Джонсу. Потревоженная, выбитая из режима девочка плакала и боролась со сном, так что Дейзи пришлось несколько раз обойти все отделение по кругу, пока наконец Элли заснула в своей коляске.

– Ступайте домой, Дейзи, – велел Джонс, потирая шишку на голове.

– Нет, – твердо заявила она.

Уходить нельзя. Как-никак все произошло по ее вине.

В четверть двенадцатого, когда табло высветило, что очередь Джонса прошла полчаса тому назад, раскат грома возвестил приближение грозы. Шум разбудил дремавших в очереди больных, вспышка молнии заставила всех охнуть, и после короткой паузы ночное небо обрушилось на землю мощным дождем. Его шум проникал сквозь стеклянные двери, а вода нашла другой способ – на подошвах людей, отчего пол вскоре стал грязным и мокрым. Дейзи, которая чуть не заснула, почувствовала, как что-то в атмосфере переменилось; она даже засомневалась, не снится ли ей это.