Ляля Брынза - Пари

— Это Вам спасибо, держались стойко. Половина стоимости съеденного за мной. Отдам позже. Высадите меня у ближайшего метро и езжайте спокойно спать.

— Ладно уж, подкину Вас до дома, тем более что бессонница мне обеспечена. Где вы живете?

Я подумала что жестоко будет тащить его до родителей в Митино, поэтому назвала бабулин адрес. Он застонал.

— Сами напросились на джентльменство, — я поудобнее устроилась и закурила. Андрей тихо выругался и свернул на Ленинградку.

В окошко приветливым лучиком стучалось субботнее солнце. Утро усиленно намекало на погожий день. Я красила ресницы, а бабуля с детским восторгом взирала на это полузабытое действо.

— Кто это тебя привез вчера на Запорожце? — у бабули все маленькие машины были Запорожцами.

— Так, знакомый. Вместе работаем.

— Представительный мужчина. Холостой? — та-ак, началось.

— Женат бабуля, четверо детей и жена — топ модель, прима-балерина и лауреат Нобелевской премии.

— Тогда скоро помрет. Есть смысл ждать, — все незнакомые иностранные слова моя бабушка воспринимала не иначе как название страшной болезни с неизбежным летальным исходом. Количество будущих потенциальных сирот ее тоже не смущало, главное чтобы присутствовало двустороннее неземное чувство.

— Тебя-то любит, что ли? — поинтересовалась она.

— Безумно! Жить не может без меня! Все время плачет и умоляет о взаимности. Плачет и умоляет. Плачет и умоляет. Жалко даже. — Я вдруг представила рыдающего у моих ног Андрея, и мне стало весело и немного грустно. Картина рисовалась комичной, но в то же время не была лишена приятности. Кажется, он начинал отрицательно действовать на остатки (если хотите — останки) моих типично женских качеств. Знаете, когда я почувствовала, что его ладонь прикоснулась к моему телу, пусть через свитер, пусть по моей просьбе — не важно, мне показалось, что в ушах зазвенело, а в глазах помутнело. Ох негодяй Фрейд… Но слава богу, мой здоровый прагматизм и способность объективно поразмыслить всегда оставались при мне, а то я рисковала влюбиться так, как давно не пробовала. Но к чему это мне в моем возрасте и с моей зарплатой? Лишнее. Абсолютно лишнее.

«Ах как порой противно мне мыслить объективно» — сказала я своему отражению в зеркале и вздохнула. Отражение ничего хорошего не ответило.

— Бабуля, меня уже нет. Папа позвонит, скажешь что еду на машине, поэтому буду поздно.

Мне стоило многих трудов завести старенький «Москвич», доставшийся мне в результате широкого жеста моего родителя. Наконец-то он зафырчал, заплевался и мы присоединились к тысячам других шизофреников, именующих себя автовладельцами.

До предков (или как нынче принято говорить «шнурков») я доехала часа за четыре. Мое умение жать на педали и крутить баранку радовало только мою бабулю. Всех прочих оно повергало в ужас. Я либо ползала по дорогам заболевшей черепахой, либо, наплевав на все, включая свое блестящее будущее, давила на акселератор, с озлобленностью старой девы. В каждом из двух случаев я представляла помеху для других водителей, ужас, летящий на крыльях ночи, для пешеходов, и постоянную статью доходов для «гибедедешников».

— Доехала, ну и ладно, — мама перекрестилась, — кушать иди.

— Не хочу, что нового?

— Отец в командировке, а твой брат опять нашел новую девицу. Моя мама очень трепетно относилась к пассиям братца. На моей личной жизни «предки» давно уже поставили крест, и не один, поэтому все у нас дома крутилось вокруг брата и его «девиц». Все бы ничего, но девицы требовали от братца внимания, а внимание требовало текущего финансирования. А это бремя почему-то ложилось на мои плечи.

— Что за девица? Мама, папа кто? Где учится? — мое любопытство было вполне объяснимо. Название школы или колледжа, профессия мамы и папы, возраст и увлечения «девицы» играли существенную роль в определении объема инвестиций. Я давно мечтала, чтобы братец познакомился с хорошей девочкой лет тринадцати из нормальной школы с нормальными родителями. Так нет же. То его на дочь депутата Госдумы потянуло. То с танцовщицей из «Тодоса» замутил. А недавно так вообще отмочил, у девочки папа посол дружественной державы, мама — титулованная особа, а сама девочка какая то вундеркиндиха — художница. На день рожденье дарили ей кисти. Ушла моя зарплата полностью, зато вундеркиндиха целый день была счастлива и одарила моего братца вниманием и любовью.

— Не знаю, что за девица. Они пошли на ипподром, кататься. У девочки там своя лошадка. — Я схватилась за сердце. А потом на аэродром пойдут, да? Полетать на собственном реактивном самолете. Нет, блин, на новый двигатель у меня зарплаты не хватит.

— Мне никто не звонил? — немного успокоившись и плотно закусив, спросила я.

— Ой знаешь, звонил этот твой стоматолог, и какая-то девушка. А… Ольга Шпитко, кажется…

Надо же… С чего бы это Шпитко нарисовалась. Мне даже стало любопытно. Мы с Ольгой никогда в подругах не ходили, так «здрасте — здрасте, как дела». Хм.

(Он, она, фауна, и никакой флоры.)

Она озиралась по сторонам и искала его. Наконец-то он появился. Он выделялся из толпы своей мужественной внешностью и она сразу же заметила, что на этот раз он был еще более великолепен. Она часто задышала, но постаралась скрыть он него свое возбуждение.

Конечно идея встретится в воскресенье опять исходила от меня. Толчком послужил тот самый звонок Ольги Шпитко. В субботу вечером она таки перезвонила. Ей вдруг, видите ли, захотелось узнать, как у меня дела. То есть если до этого ей было абсолютно все равно, занимаюсь ли я по выходным альпинизмом или шляюсь по притонам, то в эту субботу ее прямо таки расперло желание выяснить мои планы.

— Хочешь пригласить меня в Париж на пару деньков или просто проверяешь, дома я или провожу вечер с Вашим неоценимым Андрюшей?

Она отнекивалась, отказывалась и в конце-концов призналась, что получила задание выяснить, что я делаю в этот и в следующий день. Похоже, против меня создалась мощная коалиция. Ну что ж, берегись вражеский блок!

— Значит сегодня ты дома? — Ольга Шпитко одновременно устраивала домашние разборки мужу-профессору. Прикрыв ладонью трубку она грозно читала ему перечень заданий на воскресенье. Все было великолепно слышно. Мужу — профессору квантовой химии вменялось в обязанность перестирать тюли, отмыть балкон, выбросить наконец-то прогнившее одеяло с антресолей и выгулять детей. Радости чужой семейной жизни в очередной раз убедили меня в правильности моего независимого существования.

— Значит дома ты? — повторилась Ольга.

— Поскольку я тебе отвечаю сама, скорее всего я дома, если еще не обзавелась двойником, что нереально. Я единственна и неповторима.