Кристин Ханна - Светлячок надежды

Когда все наконец ушли, Дороти бродила по комнатам, убеждая себя, что справится. Она дважды прочла брошюры, оставленные медсестрой, делая заметки на полях.

И дважды едва не отправилась за спиртным, но в конце концов сумела взять себя в руки. И вот теперь она снова в больнице, идет по ярко освещенному коридору в палату к дочери. Улыбнувшись одной из дежурных медсестер, Дороти открыла дверь и вошла внутрь.

У кровати Талли сидел незнакомый мужчина и читал ей вслух. Увидев Дороти, он поднял голову. В глаза ей сразу же бросилась его относительная молодость – лет сорок пять, не больше, – а также необычная внешность. Волосы мужчины были собраны в хвост, и Дороти нисколько не сомневалась, что под белым халатом у него поношенные, линялые джинсы и футболка с названием какой-нибудь рок-группы. На ногах у него были резиновые сабо, которые всегда нравились ей самой.

– Прошу прощения. – Он встал и отложил книгу. Дороти увидела название: «Шантарам»  [27]. Книга была толстой, и он уже дошел до середины.

– Вы ей читаете?

Кивнув, мужчина шагнул к Дороти и протянул руку:

– Я Десмонд Грант, врач из отделения неотложной помощи.

– Дороти. Я ее мать.

– Понятно. Мне пора на работу.

– Вы часто к ней приходите?

– Стараюсь забежать либо до, либо после смены. Часто вижусь с ней посреди ночи. – Он улыбнулся. – Слышал, сегодня Талли собирается домой.

– Да, примерно через час.

– Рад был с вами познакомиться. – Он направился к двери.

– Десмонд?

Мужчина оглянулся.

– Да?

– Снохомиш, улица Светлячков, семнадцать, там мы будем. Если хотите дочитать ей книгу.

– Спасибо, Дороти. Я бы хотел.

Проводив его взглядом, она подошла к кровати. Через одиннадцать дней после аварии синяки на лице Талли изменили цвет, из лиловых превратились в желто-коричневые. Десятки мелких порезов покрылись коркой, и только из нескольких крупных все еще сочился желтый гной. Губы были сухими и потрескались.

Дороти сунула руку в карман халата и достала маленькую баночку с медовым кремом, опустила в нее указательный палец и смазала губы Талли.

– Думаю, так будет лучше. Как ты спала этой ночью? – спросила она. – Я? Не очень хорошо, – продолжила Дороти, словно услышала ответ. – Переживала из-за твоего возвращения домой. Боюсь тебя подвести. Считаешь, я справлюсь? Я рада.

Она прижала ладонь к безволосой голове дочери.

– Ты очнешься, когда будешь готова. Выздоровление требует времени. Уж мне-то не знать?!

Не успела она произнести эти слова, как дверь открылась, и в палату вошли доктор Бивен и Джонни.

– Вот вы где, Дороти, – сказал доктор и отступил в сторону, пропуская медсестер и двоих санитаров.

Она через силу улыбнулась. Если для перевозки Талли нужно столько людей, как, черт возьми, она будет ухаживать за дочерью одна?

– Успокойтесь, Дороти, – сказал Джонни, становясь рядом. – Все устроится.

Она благодарно посмотрела на него.

Затем все пришло в движение. Талли переместили с кровати на каталку, вытащили внутривенный катетер, отсоединили от аппаратов и увезли. В регистратуре Дороти подписала кучу документов, и ей вручили бумаги о выписке, брошюры по уходу и рекомендации доктора Бивена. В машине Джонни, следовавшей за фургоном «скорой помощи», ее подташнивало от волнения.

Спускаясь по Коламбиа-стрит, они проезжали мимо бетонной опоры, в которую врезалась Талли. Под виадуком на тротуаре расположился импровизированный мемориал. Воздушные шары, увядающие цветы и свечи – все это напоминало усыпальницу. На плакате было написано: ОЧНИСЬ, ТАЛЛИ! А на другом: МЫ МОЛИМСЯ ЗА ТЕБЯ.

– Думаешь, она знает, сколько людей за нее молятся? – спросила Дороти.

– Надеюсь.

Дороти замолчала. Она откинулась на удобное кожаное сиденье и стала смотреть, как меняется пейзаж за окном – центр, потом пригороды, потом сельская местность. Небоскребы уступили место низким изгородям, а забитые транспортом улицы – извилистыми проселочными дорогами с деревьями по обеим сторонам. У дома они остановились за машиной «скорой помощи».

Дороти побежала вперед, чтобы открыть двери и включить свет, потом повела санитаров в комнату Талли, где дети Райанов повесили большой плакат: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ТАЛЛИ.

Дороти ни на шаг не отходила от санитаров, задавала им вопросы и старательно записывала ответы.

Все произошло очень быстро. Талли в своей комнате, вероятно, спит, а «скорая помощь» уехала.

– Хотите, я останусь? – спросил Джонни.

Дороти была настолько погружена в собственные мысли, что удивилась, услышав его голос.

– Нет! Но все равно спасибо.

– Мара приедет в четверг. Привезет продукты. А я буду тут в выходные, вместе с мальчиками. Марджи и Бад дали нам ключи от дома через дорогу.

Сегодня был понедельник.

– И Марджи просила напомнить, что до нее всего несколько часов лету. Если вы передумаете и вам понадобится ее помощь, она прилетит первым же рейсом.

Дороти улыбнулась.

– Я справлюсь, – сказала она не столько Джонни, сколько себе.

Они пошли к выходу. У двери Джонни оглянулся и пристально посмотрел на Дороти.

– Вы понимаете, как это важно для Талли?

– Я понимаю, как это важно для меня. Второй шанс выпадает не часто.

– Если вы устанете и у вас закончатся силы…

– Пить я не буду. Не беспокойтесь…

– Я не об этом. Просто чтобы вы знали: мы всегда рядом и готовы помочь ей. И вам. Вот что я хотел сказать.

– Интересно, знает ли Талли, как ей с вами повезло.

– Я в этом не уверен, – тихо произнес он, и Дороти увидела, как в одну секунду Джонни сник.

Она знала, что слова тут не помогут. Иногда ты просто делаешь неправильный выбор, а потом приходится с этим жить. Прошлое невозможно перекрасить. Дороти проводила Джонни до машины и смотрела, как он уезжает. Потом закрыла дверь, вернулась в комнату дочери и подошла к кровати.

Через час появилась медсестра, протянула ей список процедур и сказала:

– Идите со мной.

Следующие три часа Дороти повторяла каждое движение женщины, училась ухаживать за дочерью. К концу визита ее блокнот был исписан заметками и рекомендациями.

– Вы готовы, – наконец сказала медсестра.

– Не знаю, – с сомнением произнесла Дороти.

– Считайте, что она младенец, – улыбнулась медсестра. – Помните, как это бывает? Им все время что-то нужно – поменять пеленки, подержать на руках, почитать сказку на ночь, – но вы не знаете, что именно, пока они не успокаиваются. Тут то же самое. Просто смотрите в список. Все будет хорошо.

– Я была ей плохой матерью.

– Мы все так думаем. – Медсестра похлопала ее по плечу. – Вы справитесь. И не забывайте: возможно, она вас слышит. Поэтому разговаривайте, пойте, шутите. Все, что угодно.

В тот вечер Дороти, впервые оставшаяся в доме наедине с дочерью, нерешительно зашла в спальню, зажгла ароматическую свечу с запахом гардении и включила ночник.