Барбара Фритти - Летние секреты

— Я не собирался никого обижать.

— Ты никогда не собираешься, но почему-то людям всегда больно.

— Тебе больше всех.

— Да, — согласилась она. — Было хуже всего, когда ты забрал мою девочку и отдал ее доктору. Ты разорвал мое сердце в те два дня. Я никогда больше не чувствовала себя целой.

— Самое трудное, что я когда-либо сделал в жизни, — признал Дункан. — Я должен был позволить тебе оставить ее. Нора, должно быть, перевернулась в гробу, когда увидела, как я отдаю в чужие руки нашу внучку. — Он сокрушенно покачал головой. — Но я едва удерживал нас на плаву. И вряд ли мы могли бы управиться с ребенком. Ты сама была совсем ребенком.

— Речь не о том, а о гонке. Ты не хотел останавливаться, а если бы малышка осталась при мне, нам пришлось бы сойти с маршрута. Я очень не скоро поняла главную причину твоего поступка. Вот почему ты отдал девочку. — Она помолчала. — Все кончено, папа. Тайлер знает все, и Шон тоже. К утру это станет известно всем.

— Вы должны были дать мне утонуть.

— Это было бы слишком легко, — резко бросила она.

Его взгляд уперся в нее.

— Теперь послушай меня, юная леди…

— Нет, это ты для разнообразия послушаешь меня, — прервала отца Кэролайн. — Ты совершил несколько страшных ошибок в своей жизни, и, похоже, придется заплатить хотя бы за некоторые из них. Как мне пришлось заплатить за отказ от ребенка, Кейт — за потерю Джереми, а Эшли за многолетнюю ложь Шону. Ты не должен больше пить. Тебе придется разбираться с последствиями случившегося. Вероятно, нам придется вернуть приз и выплатить наградные деньги. Будем надеяться, что все так и произойдет. Но мы будем жить дальше, мы не можем беспокоиться о тебе каждую секунду, особенно Кейт. Она влюблена в Тайлера и заслуживает шанс начать все сначала. Значит, ты должен взять себя в руки и очень быстро. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Нам нужен отец, а это ты. Начиная с завтрашнего дня, ты будешь вести себя как отец.

— Не знаю, смогу ли я.

— Ты можешь, и ты будешь. А сейчас спи.

Кэролайн улыбнулась, когда глаза отца закрылись. Он, вероятно, не запомнит их разговор, но она запомнит. Каждое слово — все слова, которые она собиралась сказать давно. Теперь плотину прорвало.

Больше она не намерена подстраиваться под интересы семьи. Она займется собой. Она бросит пить. Она продолжит работать. Она найдет в своей жизни то, что позволит ей гордиться собой. И настанет день, когда ее дочь, Амелия, сможет гордиться ею.

Эшли шла по темным улицам Каслтона, еще не просохшим после недавней грозы. Интересно, это их последний разговор с Шоном? Если вообще у нее есть шанс поговорить с ним.

Отошлет ли он ее без всяких слов? Увидит ли она в его глазах только гнев и ненависть? Ничего больше она не заслуживает. Ей просто хочется извиниться перед ним.

Сомневаясь, что он пошел домой к родителям, Эшли повернула к пристани для яхт, надеясь найти его там. Ему нужно время подумать о том, как сказать родителям правду о гибели Джереми. Кроме того, уже за полночь, его мама и папа, вероятно, спят.

Спустившись на причал, она удивилась тишине вокруг. Ни ветра, ни дождя. Буря промчалась. Шторм стих. Вот и все.

Эшли поднялась на моторную лодку Эмберсонов, ни секунды не думая о воде под ней. Этот страх она победила. Она поняла теперь, что не воды боялась, но всего того, что похоронено под ней, — смерть Джереми и ребенок Кэролайн, ложь отца, их ложь, покрывающая его. Она до ужаса боялась, что все секреты вернутся и ударят по ним, поэтому держалась подальше от воды. Теперь секретов больше нет, и вода — просто вода.

Она спустилась по лестнице в каюту и увидела на диване Шона. Он переоделся в старую рубашку и джинсы и сидел с бутылкой пива в руке. Но лицо его изменилось. Появились новые морщины на лбу, новые тени под глазами и новая твердость во взгляде.

— Можно войти? — спросила Эшли.

— Похоже, ты уже вошла. — Он глотнул пива.

Она села на край дивана, стараясь держаться на расстоянии.

— Я хотела сказать тебе, что мне очень жаль.

— Немного поздновато, тебе не кажется?

— Да. Но я все равно хочу извиниться. — Она замолчала, не зная, что говорить дальше. — Джереми…

— Я не хочу больше слушать никакой лжи о Джереми, — резко оборвал он ее.

— А как насчет правды? — с вызовом спросила Эшли. Шон не ответил, и она продолжала: — Джереми в последний день своей жизни делал то, что и всегда, — заботился о Кейт и ее семье.

— Ему не полагалось быть с вами.

— Знаю. Но он поднялся на борт вместе с любимой женщиной, Шон. Те несколько дней перед штормом им было хорошо. Они наконец соединились. Они давно мечтали об этом. Я рада, что им выпало это время. И я думаю, Джереми испытал счастье.

— Он не должен был умереть.

— Ты прав, — кивнула Эшли. — Он не должен был умереть. Но произошел несчастный случай.

— Твой отец толкнул его, — возразил Шон.

— Не за борт. Они спорили, да. Отец толкнул его, но Джереми ударился головой, а шторм сделал все остальное. Волна прокатилась над яхтой, и он оказался за бортом. — Эшли замолчала, переводя дыхание, заставляя себя вновь пережить ту ночь. — Я видела, как Кейт прыгнула в воду за твоим братом. Я помогала отцу, мы пытались спасти их обоих. Мне жаль, что я не сумела сделать большего. Ты не представляешь, как я хотела. Я не могла разглядеть его в воде. Я обвиняла себя, что не спасла Джереми, пока папа вытаскивал Кейт. Она чувствует то же самое и, я подозреваю, мой отец тоже.

— Твой отец ненавидел Джереми.

— Мой отец и Джереми очень похожи. Они жили в море. Они бодались, потому что оба отдавались целиком любимому делу. Парусный спорт и гонки были такой же частью Джереми, как и моего отца.

— Твой отец все еще жив, — устало сказал Шон. Потом провел рукой по глазам. — Джереми был так молод. Впереди вся жизнь. И он потерял ее ради чего? Ради глупой парусной гонки.

— Он не считал это глупым. Для него гонка — самое захватывающее дело в жизни и самое важное из того, чем он занимался. Мы провели много времени вместе в разных портах на маршруте. Джереми не сумел бы жить без моря и гонки. Если ты не поверил мне до сих пор, надеюсь, ты все равно поверишь. Знаешь, Джереми очень любил тебя. Он все время говорил со мной о тебе. Он знал, как я скучаю… — Она смолкла, эмоции душили ее. — Я любила тебя так сильно, Шон. Единственная причина, почему я рассталась с тобой, — ложь, которая встала между нами. Я не могла тебе лгать. Я знала, в конце концов, мы окажемся с тобой лицом к лицу, ты узнаешь правду и возненавидишь меня. Это неизбежно.

Эшли умолкла, ожидая от него ответных слов, но он молча смотрел на свою бутылку пива.

— В любом случае, я просто хотела сказать, что сожалею обо всем. Я все еще люблю тебя, Шон, но я покину остров. Я уезжаю, тебе не придется видеть меня каждый день или, что еще хуже, избегать меня. Я желаю тебе счастья. Я действительно этого хочу. — Она встала, но Шон потянулся и схватил ее за руку. Она посмотрела ему в глаза, и ей показалось, что в них угадывалось прощение.