Дениз Робинс - Больше чем любовь

«Конечно; у тебя есть ребенок, которого ты боготворишь, – ответила она, – этот чудесный… дом… деньги… и…»

«…и ты?» – закончил он за нее. Она опустила глаза.

«И я. Я твоя, за одним небольшим исключением».

«Ты принадлежишь мне только в глазах посторонних, а все остальное – исключение».

«Что ты хочешь этим сказать, Ричард?» – настойчиво спросила она.

«Ничего особенного, – ответил он. – Тебе это неинтересно. Моя жизнь всегда вызывала у тебя скуку… Мы сохраним наш так называемый брак ради Роберты».

«У тебя наверняка есть какая-то скрытая причина говорить все это. Видимо, ты хочешь найти себе оправдание, потому что у тебя появилась любовница».

«Ты умная женщина, Марион, – сказал он. – И очень проницательная. Тебя не проведешь. Возможно, ты права. Но если это даже и так, у тебя ведь нет причин жаловаться, верно? Ты вряд ли можешь требовать от меня верности. Думаю, тебя бы это не обидело. Все, что касается любви, вызывает у тебя отвращение. Забудем об этом. Я не устрою скандала, я не уйду из дома и не потребую развода. Берта в моей жизни значит слишком много. Ну а теперь успокойся и спи, для твоей красоты это полезно».

У нее осталось только чувство грустного разочарования. Как будто он и после смерти мог потревожить ее больше, чем при жизни.

Неужели Ричард изменял ей? Если да… то с кем?

Что с ней происходит? Она сама не своя – и так весь день. Вот уже неделя, как Ричард погиб в этой ужасной авиакатастрофе. Очевидно, только сейчас у нее наступила реакция.

Вошла Мица.

– В чем дело?

– Молодая дама, которая говорить, она должен видеть мистер Каррингтон-Эш.

– Мистер Каррингтон-Эш… – повторила оторопевшая Марион. – Глупость какая-то, Мица… А, ты хочешь сказать, мистера Питера. – Она засмеялась и прикусила губу. На мгновение ей подумалось, что девушка имела в виду Ричарда. И правда, у нее стали пошаливать нервы. – Зачем ей нужен мистер Питер? И кто она такая?

– Я не знаю, мадам. Она не давать имя. Она говорить, это очень важно, но не входить. Я спросить, хочет ли она видеть мадам, она говорить, нет.

Марион с раздражением вздохнула.

– Так что же она хочет?

– Не знаю, мадам, – терпеливо повторила Мица, но потом добавила с радостной улыбкой: – Мадемуазель очень шикарная. Она носить красный. Да, такой красивый красный цвет.

Мица замолчала. Марион села и посмотрела на нее с большим интересом.

– Мица, – сказала она. – Так ты говоришь, что молодая дама одета в красное?

– Да, мадам.

У Марион екнуло сердце.

Опять женщина в красном. Таинственная женщина. Это уже интересно. Она велела:

– Пусть подождет. Скажи, что я приму ее. Нет, не упоминай моего имени. Просто скажи, что позовешь мистера Питера, но проводи ее в гостиную. Я сама разберусь с ней. Ступай, Мица. Сделай, как я говорю.

– Да, мадам. – Мица удалилась.

Марион забыла про свою усталость и депрессию. Она присела к туалетному столику, подкрасилась и снова надела черный костюм.

Как только подали сладкое, Питер Каррингтон-Эш извинился и встал из-за стола, объяснив, что ему надо успеть на поезд, так как он возвращается в Бат.

Он очень любил младшего брата, и его потрясло трагическое известие, о котором Марион сообщила ему телеграммой. В тот момент он, как обычно зимой, находился в Швейцарии.

Питер виделся бы с Ричардом гораздо чаще, если бы не эта неудачная женитьба брата на девушке, которая совершенно ему не подходила и сразу же вызвала у Питера неприязнь. Она принадлежала к тем жестким, эгоистичным женщинам, которых он просто не выносил. Ему было очень жаль Ричарда, а еще больше – их ребенка. Но брат, насколько было известно Питеру, никогда бы не расторг этот брак. Поэтому та жизнь, какую вели Ричард и Марион, постепенно и необратимо отдаляла братьев друг от друга. Однако изредка, когда виделись, они радовались этим встречам.

Сегодня утром Питер с грустью думал о том, что Ричарда, с его остроумием и находчивостью, уже не вернуть. И, украдкой поглядывая на жесткий профиль Марион, он думал еще о том, сколько скрытых от посторонних глаз разочарований и бед пережил Ричард за шестнадцать лет этого несчастного брака. Действительно, подлинная трагедия, что жизнь такого человека оборвалась в сорок лет.

Хотя Питер был лишь на пять лет старше брата, сегодня он чувствовал себя старым и усталым и сильнее обычного ощущал свое одиночество. Жизнь его состояла из бесконечной вереницы разочарований, вызванных болезнями и необщительностью, переходящей в застенчивость. Все это мешало ему заводить новых друзей. Ни одна женщина никогда не вызывала у Питера Каррингтон-Эша ничего, кроме мимолетного интереса. В нем не было эмоциональности Ричарда.

С минуту Питер стоял в холле, глубокомысленно изучая свои часы. Почти три часа. Сегодня вечерним поездом он мог бы уехать в Бат, если бы захотел. Пожалуй, это было бы лучше, чем остановиться в городе, в своем клубе, где повсюду гуляли сквозняки, и если он задержится там надолго, то наверняка у него опять начнется сильный бронхит.

Вдруг он услышал громкий голос Марион. Высокий и чистый, он доносился из гостиной:

– Я не понимаю, почему вы не хотите мне сказать, что вам нужно и кто вы такая. Мне придется напомнить вам, что этот дом принадлежит мне, а не моему деверю.

Питер замер. На его худощавом лице появилось смущенное выражение. Очевидно, Марион говорила о нем. С кем же она разговаривала? Как неловко…

Затем прозвучал незнакомый голос – более молодой и более эмоциональный, который показался ему мелодичнее, чем голос Марион:

– Прошу прощения, миссис Каррингтон-Эш… пожалуйста, разрешите мне уйти… Я не должна была приходить… Я… но я хотела повидать Питера…

– Я думаю, вам лучше рассказать мне, что вы хотите. Вы были в церкви. Вас все видели.

На этот раз девушка ответила тихим и бесстрастным голосом:

– Простите, я не могу больше оставаться и обсуждать с вами что-либо. Если нельзя повидать мистера Каррингтон-Эша, мне лучше уйти.

Питер не успел и шагу сделать, как дверь гостиной распахнулась и кто-то в красном выбежал в холл. Питер мгновенно узнал ту девушку, о которой они говорили перед ленчем. Он тогда еще сказал, что у нее «запоминающееся» лицо. Питер неотрывно смотрел ей вслед. Марион, рассерженная и напряженная, стояла на пороге комнаты. Потом, приложив руку к губам, девушка в красном подошла ближе к Питеру и прошептала:

– Должно быть, вы и есть Питер. О Боже… как вы похожи на него… Похожи и не похожи… Никто не может быть… никто!..

Голос ее сорвался, горло перехватило. Казалось, она вот-вот заплачет, лицо сморщилось. Из рук выскользнула черная муфта и упала на пол. Питер автоматически нагнулся и поднял ее. Тут Марион произнесла: