Дениз Робинс - Запретная любовь. Колечко с бирюзой [сборник]

Чарльз вел «ягуар» с привычной легкостью. Его широкие плечи были стянуты привязными ремнями. Рядом с ним сидел Джеймс, маленькая копия отца. Кристина знала: глаза его прикованы к спидометру. Она почувствовала, как начинают потеть ладони. Ее взор тоже невольно обратился к приборной доске, и сознание зафиксировало медленное движение иглы вверх: семьдесят, восемьдесят, девяносто.

— Чарльз, ну пожалуйста!

Девятилетний сын резко обернулся к ней и сердито сказал презрительным тоном:

— Девяносто — это совсем не быстро. Отец Беннетта на своем «астон-мартине» разгоняется до ста двадцати. — Он снова повернулся к отцу. — Давай, папа! Путь совершенно свободен.

Дилли, маленькая дочка Кристины, сидевшая рядом с ней, встревожилась. Не то чтобы она боялась, но, слыша, каким тоном говорила с отцом мать, уловила в ее голосе страх.

Мысленно Кристина приказала себе: «Не смотри! Если закрыть глаза, не чувствуешь, с какой скоростью едешь. Чарльз — хороший водитель. Нечего паниковать…»

Но страх не покидал ее. Как бы хорошо Чарльз ни управлял машиной, на дороге всегда мог появиться автомобиль, водитель которого окажется менее искусным. Разве Чарльз не помнит о несчастном случае в прошлом году? Произошло это не по его вине. Кристина отделалась ушибами и порезами, но перенесенный шок не прошел бесследно: она начала страдать от внезапных приступов головной боли, частенько мучилась бессонницей.

— Чарльз, прошу тебя, не гони!

Он по-прежнему ничего не ответил и не сбавил скорости. Игла спидометра подбиралась к стомильной отметке. Лицо Джеймса пылало от восторга и возбуждения.

— Чарльз! — На этот раз в голосе Кристины слышалась откровенная паника, скрыть которую она была не в силах.

— Бога ради, Крис, ты мешаешь мне сосредоточиться, то и дело бормоча за моей спиной. Будешь продолжать в том же духе — скоро и Дилли с Джеймсом превратятся в комок нервов.

— Я боюсь, — сказала Дилли. Ее руки ухватились за край водительского кресла.

— Не глупи! Девчонки — просто зануды! Верно, папа? — спросил Джеймс.

Чарльз рассмеялся и еще сильнее нажал на газ. Они находились почти в самом конце двухрядной дороги. Кристина хорошо знала этот путь. Примерно через полмили будет опасный поворот, и каким-то внутренним чутьем она предвидела: из-за поворота появится грузовик. Чувствовала она и то, что они с ним столкнутся.

— Ах нет, Чарльз, пожалуйста, прекрати! Не надо, не надо, не надо!..

Она уже не просто говорила, она кричала, но из горла не вырывалось ни звука. Стрелка спидометра достигла цифры сто десять. Когда она коснется ста двадцати, они увидят грузовик. Машина приближалась к повороту. Чарльз и не думал сбавлять скорость. И вот он — грузовик! Кристина закрыла лицо руками. Оглушительно ударили звуки клаксона.

Она открыла глаза. Кругом было темно. Сигналы время от времени еще слышались, но как будто где-то вдали. Она поняла, что заснула и во сне пережила старый кошмар. Испытанный тогда ужас все еще не оставил ее, и Кристина заметила, что у нее дрожат руки. Тело покрылось испариной. Прошло несколько минут, прежде чем она нашла в себе силы встать с постели и сменить ночную рубашку. Вернувшись в постель и откинувшись на подушки, она все еще продолжала дрожать, совершенно обессиленная.

Со всем этим покончено.

Больше не будет ужасающих поездок с Чарльзом, Джеймс не станет дразнить ее за слабонервность. Все это теперь в прошлом, как в прошлом и ее замужество. Бракоразводный процесс назначен на тридцать первое июля — последний день перед роспуском суда на каникулы.

Вздохнув, Кристина потянулась за сигаретой, чиркнула спичкой. Понемногу она начала успокаиваться.

Вчера вечером, когда Джордж Вулхэм, ее друг и юрисконсульт, назвал по телефону дату, она упала духом. На какое-то время Кристина потеряла контроль над собой, со всей ясностью осознав, что именно она делает. Ведь она разрушает семью, оставляет мужа и детей.

Тридцать первое июля — день рождения Чарльза.

— Джордж, ну неужели судебное разбирательство должно обязательно состояться именно в этот день? — спросила она своего поверенного.

— Бога ради, Крис, на этой стадии уже поздно сентиментальничать. Вы ведь, я думаю, не изменили свое решение уйти от него?

— Нет! Простите, что я так глупо себя веду. Наверное, после одиннадцати лет совместной жизни трудно избавиться от старых привычек.

Но сейчас, после вновь пережитой в кошмарном сне автомобильной катастрофы, к ней вернулась уверенность в правильности совершаемого шага. Чарльз решительно не способен дать ей ничего — ни любви, ни дружбы, ни понимания. Когда-то она была веселой молодой женщиной, относившейся к жизни спокойно и разумно. Теперь же стала невропаткой — прямо-таки клубком всевозможных комплексов. Она чувствовала себя чуть ли не душевнобольной. К такому состоянию привело Кристину замужество, и чем скорее она с ним покончит и начнет новую жизнь, тем лучше.

Насколько более легким был бы этот период ожидания, если бы она могла уже сейчас переехать к Филиппу. Ее нынешнее уединенное существование было тяжелым испытанием после жизни, всегда полной дел и забот, к которой она привыкла у себя дома. Сколько энергии приходилось тратить на одни только приемы гостей Чарльза, на уход за детьми! Здесь, в этой квартире, у нее слишком много времени для размышлений. Когда человек на распутье, копание в собственной душе становится опасным.

Ах, если бы она могла решиться поднять телефонную трубку и набрать номер Фила! Но ее маленькие часы в синем кожаном футляре показывали четыре утра. Фил находился на поздней репетиции одной из своих пьес для телевидения. Вряд ли в столь неурочный час он будет рад услышать ее голос и истерический рассказ о страшном сне. А кроме того, ей, похоже, и поведать нечего, разве что повторить извечные бессмысленные женские заклинания: «Я люблю тебя, ты мне нужен, мне просто хотелось услышать твой голос».

Она достала из флакончика таблетку снотворного и снова улеглась в ожидании, когда подействует лекарство. Только сон мог избавить ее на время от тяжких дум и воспоминаний, которые и так отняли у нее столько сил.