Хейли Норт - Ложь и любовь

Поток машин двигался медленно, затем впереди туристический автобус съехал на обочину, чтобы подождать, когда пробка рассосется.

Паркеру не хотелось думать о брате как о мертвом, он предпочел бы помнить его таким, каким Жюль был в лучшие времена – до того, как стал уклоняться от своих обязанностей, до того, как наркотики, выпивка и сомнительные женщины окончательно затуманили ему мозги. Куда легче сосредоточить мысли на женщине, остававшейся в номере Жюля, и обратить весь свой гнев на нее, а не размышлять о том, что у Жюля в любом случае не оставалось шансов.

Бедняга Жюль.

Паркер знал наверняка только две вещи. Во-первых, что его брат мертв. Во-вторых, что три дня назад Жюль улетал в Лас-Вегас всего через несколько часов после того, как они с ним крупно поспорили. Тогда, в пылу ссоры, Жюль пригрозил, что пойдет на все, чтобы заставить Паркера согласиться на продажу «Понтье энтерпрайсиз».

Пойдет на все.

Паркер несколько раз прокрутил в уме эту фразу, потом спросил себя, что побудило Маргарет («Зовите меня Мэг, пожалуйста») выйти за мужчину, которого она едва знала. Деньги? Перспектива изменить свою жизнь к лучшему? Обещание роскоши? Красивое обручальное кольцо?

Представив себе ее руку, Паркер нахмурился. На пальце у Мэг была всего лишь простая золотая полоска. На ее тонких, изящных пальцах это кольцо выглядело слишком скромно и ничем не напоминало роскошные кольца, которые Жюль дарил своим предыдущим женам. Разумеется, все женщины, с которыми Паркер встречался, стремились любой ценой заполучить кольцо на палец, но ни одна из женщин его круга – или круга Жюля – не удовлетворилась бы такой дешевкой. Может, Жюль пообещал очередной невесте фамильный перстень с бриллиантом и изумрудом, который в свое время любезно вернула сначала первая его жена, затем вторая? Наверняка он как-то обосновал свой выбор простого и дешевого временного кольца. Паркер не забыл, какое любопытство к семейной реликвии Понтье проявила его бывшая невеста. Во времена, когда Паркер, сам не понимая, как это вышло, оказался помолвленным с Рене Дюмон, Жюль развелся во второй раз и поклялся, что больше не женится. Вероятно, именно это обстоятельство заставило Рене поинтересоваться, будет ли ей вручено знаменитое фамильное кольцо.

Паркер поморщился и пристроил свой «порше» в хвост за очередным туристическим автобусом, занявшим средний ряд. Ему было крайне неприятно вспоминать, как глупо он повел себя с Рене. Помолвка с ней – единственный поступок Паркера, одобренный его матерью. Уже одно это должно было вовремя насторожить его и предостеречь от совершаемой ошибки.

Рене и другие женщины из ее социального слоя – социального слоя Паркера, если уж быть точным, – как правило, имели высшее образование и престижную работу. Однако как только представлялась возможность и удавалось заполучить обручальное кольцо на палец, они с легкостью меняли деловые костюмы на наряды от дорогих модельеров и белые перчатки, а детей поручали заботам круглосуточных нянь.

Но Паркер не хотел связывать свою жизнь с женщиной, которая лишь играет роль жены и матери. Ему нужна женщина, которая, став женой и матерью, будет заниматься этим от души, а не только для вида. Мать Паркера, светскую даму, вопрос, не чувствуют ли себя ее дети обделенными любовью, волновал куда меньше, чем, к примеру, то, кто напишет семейный портрет. Поэтому Паркер дал себе зарок, что скорее останется холостяком, чем вступит в брак такого рода.

В последнее время он встречался с женщинами своего возраста или даже старше, уже достигшими карьерных высот. Но с этими возникала другая проблема: для них он стоял на последнем месте в списке приоритетов.

– А ты, оказывается, жадный, – сказал Паркер вслух и улыбнулся. Это правда. Ему действительно нужно все: чтобы женщина любила его, и только его, ставила его во всем на первое место, но не требовала, чтобы он осел дома и вил семейное гнездо, полное детишек. Ему нужна такая женщина, которая не нагружала бы его непомерным количеством дел, мешающим при желании или по необходимости задержаться на работе. В свою очередь, Паркер инстинктивно чувствовал, что способен дать жене счастье, окружить любовью, даже боготворить ее. Весь жар души, который он вкладывал в работу, Паркер готов был перенести на женщину, которую полюбит.

Рене не понимала, почему он не откладывает дела, чтобы посещать вместе с ней многочисленные светские мероприятия, которые, как она заявляла, для мужчины его круга не менее важны, чем бизнес. Их последняя и окончательная ссора произошла из-за того, что Паркер забыл о своем обещании сопровождать Рене на бал-маскарад и уехал из города, чтобы решить кое-какие проблемы, возникшие на плантации сахарного тростника. Рене пришлось пойти одной, и она страшно разозлилась. На следующий день Паркер извинился, но Рене вернула ему кольцо, глядя на него с нескрываемой злобой в зеленых глазах.

Паркер все еще полагал, что ни Рене, ни все прочие просто не подходили ему, и, найдя соответствующую женщину, он достигнет необходимого равновесия в жизни. В прошлом месяце ему даже казалось, что он нашел достойную кандидатку. Люсиль достигла редких для женщины высот и занимала пост партнера-распорядителя в крупной адвокатской фирме – должность, на которую обычно принимают только мужчин, да и то не всяких, а из своих. Она работала чуть ли не по восемьдесят часов в неделю, но когда они с Паркером встречались за ленчем в будний день или обедали вместе в выходные, Люсиль не скрывала, что он интересует ее как мужчина. После трехнедельного знакомства Паркер пригласил Люсиль в ресторан «Людовик XVI» во Французском квартале. Люсиль не сводила с него глаз, держала его за руку, терлась бедром о его бедро под столом. К тому времени, когда Паркер привез Люсиль к дому в микрорайоне Уотерхаус, где находилась ее квартира, он уже не сомневался, что этой ночью они займутся сексом. Презервативы он захватил с собой и был готов к бою.

Сейчас, сидя за рулем и вспоминая сцену, разыгравшуюся в квартире Люсиль, Паркер то стонал, то хохотал в голос.

На то, чтобы ее раздеть, ему потребовалось не больше нескольких минут. Он поднял Люсиль на руки и понес через стерильную гостиную, устланную белоснежным ковром. Она прижалась к его губам в нескончаемом поцелуе. Паркер поставил ее на пол возле кровати и взялся и за пряжку ремня, и за молнию на брюках. Люсиль лежала на кровати в трусиках, лифчике и нейлоновых чулках, доходивших только до бедер, где их удерживали соблазнительные черные подвязки. Сняв брюки, Паркер стал расстегивать сорочку. Он очень давно не был с женщиной – потратил слишком много времени, пытаясь найти идеал.

– Сладкий мой, – пропела Люсиль, лаская пальцами ноги его промежность, – прежде чем пойти дальше, мы должны кое-что сделать.