Счастье за углом

— А енот постоянно живет на перилах веранды?

— Большую часть времени. Его зовут Фред, но он будет отзываться и на Луизу, и на Наглую Морду, и на Пушка, и на «эй, ты». Он любит объедки. Можешь оставлять их на верхней ступеньке, он скажет тебе спасибо.

— Подам на тончайшем фарфоре.

— Теперь относительно отопления.

— Отопления?

— Летом я снял с камина фанеру, прочистил дымоход, даже пару раз растопил его для проверки. Камин в хорошем состоянии, тяга отличная. В сарае осталась поленница. Ах да, еще есть печь Франклина, которой твоя бабушка прогревала кухню. Помнишь? Дельта спасла ее, когда твой отец решил распродать все вещи, теперь она стоит в крытой веранде кафе. Зимой Дельта каждый день растапливает ее ореховыми щепками. Посетителям нравится. Я могу найти Дельте копию, а тебе отдать оригинал.

Я замерла и почти не шевелилась, пока он говорил об огне. Холодные иглы кололи мне лоб. Томас глубоко вздохнул, когда я промолчала в ответ.

— Прости. Я должен был подумать, прежде чем предлагать.

— Я не… развожу… огонь. Никогда.

— Прости. Но, Кэти, тебе стоит попробовать. Ты же замерзнешь здесь.

— Нет, пока у меня есть термобелье и шерсть.

— Как насчет газового обогревателя?

— Ничего, что горит. Разговор окончен. Хорошо?

Возможно, подействовало напряжение в моем голосе, а может, и нервный тик возле левого глаза. Но он оставил тему.

— В экстренной ситуации, — сказал он очень мягко, — звони Дельте. Если ты не появишься в кафе через несколько недель, я приеду сюда и начну поиски твоего тела.

Его тон был хорош. Безразличный, деловой, с тонким намеком на сарказм. Он заставлял меня восстанавливаться. Я поцокала языком.

— Даже не надейся.

— Как один одиночка другому скажу, что я знаю приметы. Ты делаешь, что должна, даже если это ведет тебя к саморазрушению.

— Если найдешь мой объеденный труп в волчьей берлоге, прошу, не думай, что я естественным образом сама бросилась им в зубы в припадке суицидального отчаянья. И не сжигай этот дом, несмотря на приметы. Я недавно изменила завещание в твою пользу.

Он замер. Его взгляд проникал мне в душу, оценивая и пытаясь принять дикость того, что я только что сказала.

— Ты не шутишь? — изумленно выдохнул он.

— Не шучу. Нет.

— Кэти, это не то, чего я…

— Избавь меня от этого раболепия. Но, как я понимаю, ты не станешь сжигать этот дом, зная, что он принадлежит тебе?

Он сделал глубокий вдох. И снова сверкнул на меня глазами.

— Прости, но мы с тобой заключили сделку. Если ты умрешь, дом сгорит.

— Изначальная угроза звучала иначе.

— Я только что ее переделал.

— Но ты всерьез. Ты действительно всерьез.

— Еще как. Если ты убьешь себя намеренно, или даже по неосторожности — скажем, споткнешься и упадешь с крыльца с фатальными последствиями для организма, — или тебя покусает бешеная белка, или убьет метеором, неважно. Это место превратится в тост.

— Я приехала защитить его от тебя.

— Отлично. Так давай, защищай. Живи.

— Ты не считаешь, что я смогу здесь выжить, так ведь? Думаешь, мне не хватит яичников, чтобы бороться и выжить.

— Чего не хватит?

— У мужчин яйца, у женщин яичники.

— Наоборот, я знаю, какая ты сильная. Потому уважаю твои решения и не собираюсь унижать тебя высокомерными замечаниями.

— Правда? Даже если в глубине души уверен, что я не выживу в твоих любимых горах? Но я действительно внучка своей бабушки.

— Хорошо. Тогда живи, как жила она. Она в одиночку пережила немало суровых зим. Сама колола дрова, лопатой сгребала уголь, охотилась на оленей и индеек, чтобы добыть себе еду, выращивала овощи, разводила кур и коз. Она была сильной женщиной, которая пережила немало ударов судьбы и никогда не сомневалась в том, что действительно красиво.

— Она была фермером и художницей, — продолжила я. — Искала рубины и делала украшения.

— Все вышеперечисленное и многое другое тоже. Она ценила простое искусство выживания.

— И насколько же вы придерживаетесь правил буддистской чистоты в своей хижине, мистер Меттенич?

— Я? У меня нет электричества, нет канализации, для обогрева я пользуюсь камином. С трех сторон хижина обложена поленницами дров, которые я колол сам. В холодные ночи камин обогревает пространство радиусом примерно в пять футов. В такую погоду я сплю одетым и под пятью одеялами. Как думаете, сойдет вам такая жизнь?

Я виновато поежилась в своих гортексах, шерстяной одежде и сапогах с химическим подогревом.

— Думаю, ты удивишься.

— Ты всегда можешь спуститься в Ков и остаться у Дельты. У нее большой дом, удобная гостевая комната, там у тебя будет много личного пространства и все удобства. Плюс бисквиты.

— Так-то ты уважаешь мои решения и не смотришь на меня свысока?

— Я просто делюсь информацией. Что с ней делать, зависит только от тебя.

— То есть ты отказываешься представить меня живущей в доме бабушки и получающей от этого удовольствие.

— Это тихое место. Однажды, когда ты будешь готова, тебе захочется снова вернуться в мир. И ты уедешь.

— А что насчет тебя, Томас? Сколько ты еще планируешь прятаться в этих горах?

— Четыре года назад я купил старый мотоцикл и уехал из Нью-Йорка навстречу смерти. А в итоге оказался здесь. Мое будущее еще не решено.

— Если бы ты был владельцем этого дома, что бы ты с ним сделал?

— Восстановил. Почистил, заменил деревянные панели, но в остальном оставил как есть. Только добавил бы мебель его эпохи.

— И жил бы здесь?

— Я не думаю об этом как о «жизни». Я просто хочу знать, что этот дом защищен.

— Так что бы ты с ним сделал?

— Подал бы прошение о занесении в список национального достояния. Передал группе консервирования зданий, они обработали бы землю и облагородили дом.

— А разве он не заслуживает того, чтобы снова стать домом? Не просто ремонт, а модернизация для удобной жизни. Как по мне, это было бы идеальным сочетанием двух миров.

— Современную жизнь переоценивают. К тому же мне не нужен дом.

— Понятно. То есть ты не проводил бы электричество и канализацию?

— Нет.

— Даже туалета с бачком?

— Я пурист.

— И это, кажется, отбило у меня все желание нанимать тебя в качестве дизайнера реноваций.

Борода, усы и низко надвинутая шляпа мешали мне как следует рассмотреть его лицо, но я была чертовски уверена, что он побледнел.

— Реноваций?

— Очень аккуратных и уместных. Обещаю.

— Я могу руководить. Бесплатно.

— Я подумаю и сообщу тебе решение.

В его глазах было столько тревоги, что у меня сжалось сердце. Никогда раньше мне не приходилось соперничать с домом за мужское внимание. Я ссутулилась.

— Томас, я не собираюсь ничего добавлять, не посоветовавшись с тобой. Если бы не ты, этот дом уже лежал бы в руинах. Спасибо, что позаботился о нем. Давай поговорим о ремонте после того, как я здесь устроюсь.