Ангелина Маслякова - Не Dolce Vita

Антон снова тяжело вздохнул, но промолчал.

— А зачем тогда в Дубае ты сказал, что не хочешь снова начинать отношений?

— Это была уловка. Я знал, что ты борец и так просто не сдашься. Если бы я приполз к тебе на коленях, ты бы меня выставила, — со вздохом произнес Антон.

— Значит, опять обманул? — поникла я.

— Да, — признался он.

— И как долго ты собирался водить меня за нос?

— Не знаю, — глядя мне прямо в глаза, проговорил он.

— Ну хотя бы сейчас ты меня не обманываешь? — тяжело вздохнула я.

Антон печально опустил голову.

— Признайся, на кого ты работаешь?

— НАТО.

— Значит, в Москве ты все-таки шпионил в пользу этой организации?

Антон немного помялся, но, в конце концов, ответил:

— Шпионажа никакого не было. Я был подставным лицом. Моя задача состояла в том, чтобы начать активные реформы внутри корпорации и тем самым вызвать неудовольствие российских акционеров. Они должны были захотеть избавиться от меня любым способом и кинуть на это все свои силы. Таким образом мы отвлекли их внимание от другой, более важной для нас сделки.

Я слушала Антона и с каждым его словом все больше и больше расстраивалась. Антон же продолжал свое признание:

— Я узнал, что мной заинтересовались российские спецслужбы, поэтому уехал в Италию. Но главное, что нужная нам сделка была заключена, а моя миссия закончена. Мне незачем было возвращаться.

— Значит, ты мог вернуться, но специально не сделал этого? — Я была потрясена этим фактом.

— Нет, я тебе не лгал, — категорично заявил Антон. — В сотый раз повторяю — я действительно не мог вернуться в Москву. Российские акционеры рьяно взялись за мою персону и, узнав о моем отъезде, все-таки аннулировали трудовой договор. А без него, как ты уже знаешь, мне не продлили рабочую визу.

— Но тебе этого и не надо было…

— Не надо, — повторил Антон и добавил: — Видишь, в этом я тебя не обманывал.

— Честь тебе и хвала! — иронично заявила я.

— Единственное, что жутко меня расстраивало, — это то, что рядом не было тебя. Мне было даже страшно подумать, что мы никогда больше не увидимся.

— Поэтому ты решил на мне жениться?

— Да, — кивнул Антон. — Это была единственная возможность заставить тебя уехать из России. И то мне пришлось помучиться. Ведь ты терзалась сомнениями до самого отъезда.

— И не зря терзалась, — подытожила я. — Когда я приехала, то острая необходимость в свадьбе отпала, и ты передумал жениться.

— Я не передумал, — торопливо начал оправдываться Антон. — Просто я вновь окунулся с головой в работу, и у меня совершенно не было времени ни на какие торжества. А мне хотелось, чтобы ничто не отвлекало меня от этого важного события. Вот я и решил повременить. А затем — быстрый отъезд в Оман. Конечно, можно было пойти и просто расписаться в муниципалитете, но я обещал тебе свадьбу, а не будничную церемонию.

— Поэтому взял меня с собой в Оман в качестве любовницы, — резюмировала я.

Антон поморщился, но не стал спорить:

— Я решил, что в мой ближайший отпуск мы вернемся в Рим и наконец-то устроим торжество.

— И тут я все испортила! Взяла и уехала!

— Между прочим, да. Ты начала злиться по поводу и без. Постоянно срывалась на мне, не давала спокойно жить и работать.

— А ты не думал, что злилась я все-таки по поводу? Причины-то были. И между прочим, достаточно веские.

Антон задумался.

— Я старался, как мог. Делал для тебя все. Мы бы обязательно поженились, но просто чуть позднее, когда вернулись в Италию.

— Все, что ты говоришь, — это классические отговорки мужчины. Я не настолько глупа, чтобы этого не видеть.

— Почему ты мне не веришь? — всплеснув руками, взмолился Антон.

— А разве после всего услышанного должна? — удивилась я и с недоумением посмотрела на него.

Антон молчал.

— Объясни, пожалуйста, последнюю вещь, — начала я.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Если ты имеешь отношение только к экономическим вопросам, как ты меня только что уверял, то почему оказался в эпицентре взрыва? Откуда ты знаешь, что российские спецслужбы должны были уничтожить этого человека? Про то, что натовские спецслужбы его прячут? Как такое может быть?

— Человек — не иголка в стоге сена. Естественно, я знал про это… — медленно, словно обдумывая каждое слово, начал Антон.

Я его уже не слушала. В голове шумело.

— Ты же клялся и божился, что никогда мне не лжешь? Кто ты? Кто ты на самом деле? — прервала я Антона.

Снова воцарилось молчание. Мы долго сидели в тишине, избегая взглядов друг друга, как будто бы стеснялись находиться вместе. Мне стало страшно. Страшно оттого, что я чувствовала, как от меня быстрыми шагами отдаляется мое счастливое будущее. Теперь я уже никогда не смогу радостно и беззаботно смеяться и наслаждаться жизнью. И все потому, что в этот момент я решила уйти от Антона. На сей раз — навсегда.

Я медленно встала и направилась в спальню. Тянуть было нельзя. Если я задержусь хотя бы еще на один час, Антон снова уговорит меня остаться. Я не могла противостоять его силе убеждения, поэтому решила бежать и чем быстрее, тем лучше.

Я стояла в спальне и собирала чемодан, когда Антон вошел в комнату. Не сводя с меня глаз, он облокотился о дверной косяк и стал наблюдать за мной.

Уже когда я начала застегивать молнию на чемодане, он тихо, как будто сам для себя произнес:

— Ты уходишь.

Я обернулась и, увидев подавленное и несчастное выражение лица Антона, в первый момент пожалела его. Но лишь в самый первый. Больше в моей душе жалости места не было.

— Я уезжаю, Антон. Думаю, нам не суждено быть вместе. Первый раз я сделала ошибку, согласившись приехать к тебе в Рим. Второй раз я ошиблась, когда решила во что бы то ни стало вернуть твою любовь и вновь поехала за тобой. Больше ошибок я делать не хочу. Хватит.

Антон не шелохнулся, на лице не отразилась ни одна эмоция, он был холоден и спокоен.

— Наверное, ты права, — наконец произнес он. — Мы с тобой все время как на войне: что-то друг другу доказываем, нападаем, защищаемся. Пора это прекратить.

В оцепенении я слушала, как Антон спокойно, без эмоций говорит мне все это. Только что он клялся в вечной любви, а уже сейчас готов без терзаний расстаться со мной.

Но чего я, собственно, ожидала? Это ведь я решила уйти. А дело было в том, что, хотя сама я говорила страшные и жестокие слова, в ответ подсознательно хотела слышать совершенно иное. Я желала, чтобы Антон умолял меня остаться, не бросать его. Ведь если мужчина хочет удержать женщину, он это может сделать.

Я подняла чемодан и поплелась к входной двери. Антон не шелохнулся. Уже открыв дверь, я обернулась и спросила:

— Значит, ты еще и по-арабски говоришь?

— Говорю, — кивнул Антон.