Эмма Герц - Вензель на плече Урсулы

— Такие дела, — говорю я. Ставлю бокал на стол.

— Да, — говорит Он. А что еще скажешь?

— И как Вы теперь? — спрашиваю после паузы, ведь невозможно же молчать полчаса, нет, даже тридцать три уже минуты.

— Я теперь? Никак.

Он встает. И повторяет: «Никак». А потом говорит: «Пойдем». И мы идем. Стеклянная перегородка с витражами раздвигается, опять пустое помещение, проходим. Лестница. Ступени из дерева, приятно теплые. На площадке вешалка, на вешалке пакет с сине-оранжевой надписью: «Телефон. ру».

Недавно в газете видела бесхитростное объявление: «Приму в дар вешалку». Оно меня очень развеселило, даже не возьмусь объяснить. Слово «вешалка» смешно выглядит на письме. Есть такие слова. Как-то во время завтрака я захохотала, подавилась чаем-кофе, прочитав на оранжевой банке этикетку «Конфитюр».

Он открывает дверь с витражами посередине. В окно светит фонарь с улицы. Можно даже не включать света.

— Смотри, что у меня есть, — говорит Он.

Тело плети сплетено конусом из мягкой кожи и имеет внутри гибкий силиконовый сердечник. Заканчивается плеть мягким узлом и хлопушкой из той же кожи. Хвост с хлопушкой у правильной, обмятой плети свободно свисает к земле, даже если держать ее вертикально вверх. Держу в руках роскошную двухцветную плеть телячьей кожи, красные и черные полоски кожи. Узел на конце легко проминается рукой. Слово «плеть» выглядит на письме страшновато и сухо, много лет я не произносила его вообще, специально следила за речью.

— Попробуй-ка, — говорит Он, указывая на прямоугольный кусок фанеры, плотно обмотанный сероватой веревкой, на вид пухлой, — это макивар. Тренажер для отработки ударов. Я держала плеть в руках, я держала плеть в зубах, если сценарий требовал поднести инструмент Господину, но никогда не работала ею.

Он смотрит внимательно:

— Или тебе будет более удобен снейк? Я хочу, чтобы ты ударила меня. Много, много раз. Мне это надо. Сделаешь?

Снейк представляет собой плеть без жесткой рукоятки. Его можно намотать на запястье, регулируя длину.

— Снейк применяется прежде всего для нагонов, — авторитетно говорит Он, выходит на время из комнаты, почти абсолютно пустой, я уже говорила, да? Деревянная скамья с кольцами, подхожу ближе и трогаю кольцо пальцем ноги. Рядом возвышается такая штуковина, для удобного размещения ударных девайсов, как же она называется. Подсвечник. Я много видела подобных — в тематических интернет-каталогах. Осторожно кладу на свободное место снейк, беру в руки короткую плеть с жесткой оплетенной рукояткой и петлей на конце. В петлю вставлен концевик из толстой ременной кожи. Это «собака». В таком виде «собака» является очень серьезным инструментом.

— «Собаку» лучше применять для работы с двух рук, вместе с флоггером или «кошкой», — говорит Он, снова появляясь в комнате. Переоделся — вместо темно-серого костюма надел мягкие на вид штаны серого цвета и белую футболку с принтом «От меня сбежала даже одежда», говорит еще:

— Тебе не подойдет вот это? Будет удобнее. Джинсы стесняют движения.

Протягивает что-то свернутое, какие-то наряды, я разворачиваю: белая футболка с принтом «От меня сбежала даже одежда» и штаны серого цвета — действительно, мягкие. Переодеваюсь в соседней ванной комнате, она неожиданно маленькая для большого дома, отделанного розовым туфом, наверное, гостевая; пол и стены красиво выложены мозаикой в холодных тонах. Зеленый, голубой, синий и фиолетовый. Черный свитер, безусловно, оставляю — длинные рукава, я не хочу обсуждать. Штаны мне длинны, смешно было надеяться, что хоть какие-то неизвестные штаны подойдут по размеру. Подворачиваю снизу, мягкая ткань разворачивается обратно, оглаживая щиколотку. Собственная голова кажется приятно пустой, как в классическом анекдоте про блондинок с ниточкой, на которой держатся глаза, что ли, забыла даже это.

Думаю о том, что никогда не соотносила Его с нежными мальчиками, похожими на девочек, их хочется переодеть в шелковое платье с широкой юбкой, поставить лицом к стене, оглаживать гладкие плечи, развитую мускулатуру, все эти бицепсы, трицепсы, такие безобидные. Потом переместиться ладонями на дельтовидную мышцу, скользнуть к наружной косой мышце живота и спуститься наконец к паховой связке, чтобы убедиться: эрегированный.

Таким нежным мальчикам подходит имя Джек, мне кажется. Мальчиков с именем Джек нетрудно представить на специальных козлах для флагелляции: руки фиксированы врастяжку по бокам, ноги — согнутыми в коленях. Ты стоишь в прямой стойке, лицом к обнаженной спине мальчика Джека и его аккуратным ягодицам в форме бобов, сжимаешь правильным хватом плеть, делаешь несложный локтевой замах, наносишь первый удар.

Ты думаешь, что это будет сложно, но сложно только начать, это общее правило, и за первым ударом следует второй, третий, а потом ты вспоминаешь про себя «рука бойца колоть устала» и понимаешь, что же это значит на самом деле.

Да, и еще ведь есть самая обратная связь. Когда мальчик Джек чуть-чуть, но подается телом к твоей плети. Вот это. Он не жертва, и ты не палач. Ничья голова не полетит в корзину из настоящих ивовых прутьев, где-то я недавно видела такую, никому не взрежут живот и не вытащат синеватые кишки, развесив их вокруг.

Открываю рот и говорю вслух, разделяя слова на слоги, излишне артикулирую:

— Я не жертва. Я не палач.

Мне Он не объяснил, откуда возникла такая идея — поменяться ролями, примерить на себя роль нижнего, боттома, раба, дело ведь не в терминах. Я знаю, что, сделав первый удар, я продолжу, справлюсь, закончу начатое. Не знаю вот только как раз, стоит ли начинать.

Кран в ванной комнате не похож на кран, а похож на шар. В стародревние времена на школьных дискотеках приблизительно такие раскручивали под потолком… У меня существовало три сменных костюма для походов на дискотеки, у Марусечки — шесть, мы иногда менялись, увеличивая число комбинаций до девяти.

Я думаю о том, что никогда не соотносила Марусечку с хитрыми бабами, влезающими поближе, чтобы удобнее было обманывать и красть. И сейчас не соотношу.

Марусечке было плохо. Не желая погибать, она схватилась за ближайшую руку. А то, что этой рукой оказалась рука Савина, ну кто ж виноват. Савин, он такой. Хорош для спасения.

Неслышно ступая, заходит Он. На его запястьях наручи грубой черной кожи, как-то исхитрился застегнуть самостоятельно.

— Я готов.

Молчу. Но Он понимает. Господи, прошло сорок тысяч лет, а он понимает.

— Но поговорить-то мы можем?

— Мы можем, да.

Он быстро задирает черный длинный рукав. Там азбукой Брайля записана моя старая жизнь.

— Я ведь знаю. Узнал позже. Ничего не сделал. Самый позорный поступок в моей жизни, веришь?