Марина Полетика - Однажды была осень

— Тридцать первого? — усомнилась Лина. — Вряд ли. Да кому вы там нужны тридцать первого? Все по домам разбегутся.

— Я же тебе говорила, там дети подолгу лежат, и мамочки с ними. Никто их домой на Новый год не отпустит, а мы их поздравим. И подарки подарим. Валя у нас всегда Дедом Морозом, потому что Толю дети узнают и не верят, а Вале верят, он у нас артист! Ты позвони, если надумаешь, ладно? А то они уедут потом!

Выйдя от Лариски, Лина долго сидела в машине, приводя в порядок лицо, на котором, кажется, так и застыло озадаченное выражение. Голова, казалось, разорвется от мыслей, направление которых определить одним словом было бы затруднительно. Оказывается, Лариска вовсе не глупа и вовсе не так уж завидует ей, Лине, как она отчего-то думала. Возможно, когда вокруг тебя все время толкутся близкие, не давая ни минуты тишины и покоя, — это не так уж плохо, зато не лезет в голову всякая чепуха, да и все друг у друга как на ладони, никаких сюрпризов. Еще Лариска, оказывается, самозабвенно любит своего простоватого и не очень удачливого мужа и восхищается им даже больше, чем Лина своим Сергеем. Друзья знают о Вале куда больше, чем хотела бы знать она, Лина. Они ему ближе, чем она. Может быть, потому, что не судят, не просчитывают и не сравнивают, а просто любят его. Просто. Любят. А она, Лина? Неужели так заметно, что она… она тоже… Нет, не может быть, хотя бы потому, что даже себе самой Лина в этом еще не признавалась. Она к Валентину просто привыкла, что неудивительно — как-никак, они еще в песочнице вместе играли. Именно так — привыкла. И не более того, и нечего глупой Лариске выдумывать всякую чушь.

Через полчаса переживаний и метаний мысли отчасти удалось привести в порядок. Но, боже мой, как ей хотелось узнать: а что обо всем этом думает сам Плюсик?

— А теперь мы погасим свет и дружно скажем… что мы скажем? — протяжным, делано «сказочным» голосом поинтересовался Дед Мороз.

— Елочка, зажгись? — неуверенно предположил кто-то из гостей, прерывая возникшую паузу.

— Правильно! — обрадовался Дед Мороз и сделал знак Лине.

Она, как и было оговорено, щелкнула выключателем.

— Три-четыре! — скомандовала невидимая в темноте Снегурочка.

Гости вразнобой заголосили, призывая елочку откликнуться, ничего не понимающие собаки тут же откликнулись разноголосым лаем.

— Нет, не дружно! — укорил их Дед Мороз. — А ну-ка, давайте еще разок! Детки, голос, голос!

— Йо-олачкааа! — завопили гости. — Зажги-ись!!!

Собаки радостно и заливисто откликнулись на призыв. Лина заткнула уши, благо в темноте ее не было видно. Очевидно, сказочные затейники решили больше не искушать судьбу, и елочка вспыхнула разноцветными огоньками.

— Ура! — гости вопили и лаяли не по-детски.

— Хоровод, хоровод! — командовала Снегурочка. — Возьмемся за руки, ребятки, и вокруг елочки!

Натянув умильную улыбку от уха до уха так, что скулы свело, Лина не без интереса наблюдала, как тети и дяди послушно построились в кружок, взялись за руки и стали ходить по кругу, то и дело спотыкаясь о своих шныряющих под ногами собачонок, которых, понятное дело, построить в круг не удалось.

— Мамочки, берите малышей на руки! Галина, а ты чего? Давай-давай с нами, не отделяйся от коллектива! — подпихнула ее в спину Рада, и Лине поневоле пришлось встать в круг. Откуда она сбежала при первой же возможности, разумеется.

Радостная улыбка давалась ей все труднее, потому что абсурд происходящего раздражал все больше, да и само мероприятие тянулось уже третий час. Нанятые Дед Мороз и Снегурочка не особенно убивались над изменением программы с учетом особенностей аудитории. Они просто сделали вид, что перед ними не собаки, а дети. С «родителями», разумеется. «Детки» демонстрировали карнавальные костюмы, доставали из сапожков подарки, танцевали, проявляли свои таланты в конкурсах, «пели» под музыку, разве что стихи не рассказывали. «Папы» и «мамы» усердно хлопали, умилялись до слез, щелкали фотоаппаратами и снимали праздник на видеокамеру.

«Неужели они и вправду не понимают, что перед ними не настоящие дети?!» — понемногу закипая, думала Лина. «Мамочка» Любочки не понимала однозначно. Нарядив свою девочку Снегурочкой и поминутно поправляя ей кокошник, она совершенно не заботилась о том, что обутые в сапожки лапы разъезжались на скользком полу и несчастная Любочка падала на каждом шагу. Хозяйка двух ушастых бульдогов в порыве чувств постоянно выхватывала то одного, то другого «мальчика» из веселящейся толпы и принималась целовать так горячо, будто они не виделись по меньшей мере месяц. Адамулина «мамочка» напялила на свою красотку норковую шубу и все время поправляла сползающий набок капюшон. Несчастная собака едва дышала и передвигала ноги, изнывала от жары, вывесив до пола длинный розовый язык. Самыми счастливыми в этой компании оказались Буська и ее лысый приятель Алекс-Сашка. Его хозяева, которых Лина уже давно считала единственными вменяемыми людьми среди клиентов Рады, тусовку проигнорировали, впрочем, как и день рождения Алисы. Обе счастливые собаки уже давно сбежали в Линин кабинет и там наслаждались относительной тишиной и покоем вместе с Анной Петровной. Старая нянечка ушла наверх еще в самом начале праздника, картинно покрутив пальцем у виска и не обращая внимания на возмущенный взгляд Рады.

Вечер подходил к концу. В комнату внесли два торта, и умаявшаяся компания поспешила за стол. «Дети» и «родители» сидели вперемешку, поэтому раздача тортов — собачьего (из риса, мяса, печенья и йогурта) и бисквитного человеческого — заняла немало времени. Всем было ужасно весело, и шутки насчет возможной путаницы с тортами сыпались как из рога изобилия. Ели все с аппетитом, собаки — молча, родители — шумно восхищаясь изобретательностью и творческим подходом Рады Григорьевны, «подарившей всем такой чудесный праздник».

Голова раскалывалась, и даже две таблетки обезболивающего не помогли. С трудом проглотив кусочек торта, чтобы соблюсти формальности и подать личный пример сохранения корпоративного духа, она незаметно выбралась из-за стола и тихо присела в сторонке, дожидаясь того благословенного момента, когда все наконец-то начнут расходиться по домам. Из своего тихого убежища Лина вдруг заметила, как холодно и равнодушно, едва сдерживая брезгливую гримасу, наблюдает за происходящим хозяйка Бо-бо, португальской водяной собаки, якобы состоящей в родстве с питомцем американского президента. Поджав губы, она смотрела на веселящихся рядом людей и собак и даже не потрудилась изобразить на лице подобие улыбки. Бо-бо ни разу не подошел к ней, а она почти не смотрела в его сторону. «Надо же, бывает и так, — удивилась про себя Лина. — Наверное, она отдает его в садик, чтоб он ей целый день глаза не мозолил. Только зачем тогда она сама пришла на праздник — непонятно».