Маргарет Мадзантини - Никто не выживет в одиночку

И даже позже, когда забрали детей и раскачивали их на качелях, стояли словно приклеенные друг к другу.

Во второй половине дня Делию рвало.

Они и не думали ни о каком другом ребенке, и с двумя-то трудно управиться. Однако… Всегда потрясающе переживать чувство трепета из-за чего-то подобного. Он провел рукой по ее животу.

«Опять двадцать пять! Черт, какой кошмар».

«Что будем делать?»

«Не думай об этом. Потом подумаем».

Им бы прийти в отчаяние, но состояние оплодотворения дарило знакомую просветляющую дрожь. Свить гнездо в собственной женщине. И пусть мир катится в пропасть!

У Делии появилось лицо будущей матери. Которое возникало у нее мгновенно: неуверенное, просветленное.

Сюрприз, очевидно, взял свое начало несколькими неделями раньше. Стандартная постельная встреча, под привычным непрерывным «огнем» со стороны детей. Хриплое дыхание Нико, ночные хождения Космо, возникающего внезапно, точно призрак. Заниматься сексом во вторник — словно компостировать билет супружеского путешествия.

Среди ночи Делия поднялась, села на постели.

«Я сделала много рентгеновских снимков…»

Неожиданно включила свет.

«Какие еще снимки?»

«У стоматолога».

«Да при чем здесь это, зубы же находятся наверху… давай спать».

Однако на деле все оказалось скверно. Она долго разговаривала со стоматологом по телефону.

«Почему ты не сказала мне, что беременна?»

«Я не знала…»

Они принялись отсчитывать дни назад, пытаясь сообразить. Она теперь смотрела на свои зубы в зеркало завороженным взглядом, как застывший на месте кролик.

Они сразу приняли решение — какой смысл ждать? Риск был огромен: порок сердца, тяжкие повреждения. Несчастный случай снимал с них вину за такое решение. Мог служить оправданием. Старый стоматолог развел руками: «Что я могу тебе сказать?»

Делия поблагодарила его. Но, возвращаясь на мопеде домой, обезумевшая от разных мыслей, она испытала невыразимую ненависть к этому противному старику, которому трудно было даже надеть латексные перчатки. Она думала об отце, о том дне в баре в Амальфи. О теле, распростертом на земле, среди чаек. Он вышел только для того, чтобы сдохнуть.

С лица исчезло выражение материнства. Она снова стала бдительной, погруженной в дела. Следила за Гаэтано, чтобы понять, что он чувствовал — грустил или просто сбросил с себя груз.

Он же казался невозмутимым. Шутил с детьми, поддерживал моральный дух. Делия помнит тот мерзкий день, когда все замалчивали то, что случилось.

Так все и прошло. Гладко, как в лаборатории. Как на экране компьютера перетащить файл в корзину. К вечеру уже дома сидела с ногами на диване, в том же положении, что и накануне. Был октябрь.

Старик за соседним столиком напоминает стоматолога: точно такие же белые редеющие волосы. Делия наблюдает за ним с тех пор, как пришла сюда, и сейчас понимает почему: ее глаза все время наталкиваются на его прямую и неуверенную спину. Только тень… тень мысли, которая внедряется, зарождается в ней, присоединяясь ко всему остальному.

— Плати и пойдем.

Она смотрит по сторонам этим вечером начинающегося лета, вечером, который сейчас кажется ей самым худшим, застывшим на пороге наступления жары. Бутерброды, салаты, развлечения в городском парке. Будут шататься по душной квартире в одних трусах, прольют фруктовый сок на диван.

Гаэ тоже думает о детях. Сейчас даже больше, чем раньше. Думает, что они целыми днями одни, вынуждены расти без него в этих бетонных блоках. Представляет Космо, который сидит на камне и водит палкой по гальке. Он хотел бы подойти к нему, присесть рядом. Понюхать и откусить от него кусочек, как от бутерброда. «Ты не должен взрослеть так, как я, — без уважения к себе самому».

Надо было эффективней тратить время. А не впустую, как он. Надо было ложиться в постель всем вместе и лежать так, не двигаясь. Ему следует рассказать об этом каждой семье, которая проходит через парк. Такой же несчастной и хрупкой, как его бывшая семья. По воскресеньям они так иногда и делали. Лежали в кровати все вместе под одним одеялом. Может, это и был рай. Остановившееся время.

— Ты отдалился от меня.

— Мне казалось, тебе ничего не надо… по крайней мере от меня.

Может, она где-то внутри себя уже знала, что забеременела, каким-то образом ощущала это. Вот и пошла лечить свои зубы, как проклятая.

Психика, как закрытое море, совершает свои внутренние движения. Предлагает каждый раз новые способы избавления от трудностей.

Она пошла на аборт в велюровом стеганом пиджаке, том самом, в котором вечером ходила выбрасывать мусор.

— Ты не хотела больше детей…

— Знаю.

Если бы они обнялись тогда и поплакали вместе, хотя бы немножко. Гаэ, обними меня, побудем вместе. Посидим чуть-чуть в темноте, устроим маленькие похороны, переживем наше горе, о котором никто никогда не узнает и которое ни хрена не значит.

— А потом ты стал уезжать…

Сначала в Милан, затем в Дюссельдорф, где снимался детектив про какого-то комиссара с некоторыми отклонениями. Это из-за четырех серий после одиннадцати вечера наш брак и развалился?

— Мы созванивались…

— Ты разговаривал как-то неохотно…

Он приходил вечером, чувствуя себя пустым трамвайным вагоном, какие возят туда-сюда пачки безымянного человечества. Даже детей прогонял: «Идите в постель, ложитесь спать!»

Забурялся в пивную. Запах жаренного на филе мяса, кислой капусты. Наедался до отвала, складывая вдвое чеки, засовывал в кошелек, чтобы их потом оплатили. Часами висел в скайпе с Матильдой. Она снимала лифчик, показывала ему груди. He возвращался домой даже на выходные. Однажды из-за этого хренова исландского вулкана — черное небо, отмененные рейсы.

Он оставил ее одну в состоянии полного оцепенения.

«Вот так и поступают мужчины, когда мы страдаем, — сказала ей подруга Альберта. — Идут на улицу выгулять собачку, потом топают в спортзал».

Подруга с сугубо предвзятым мнением.

«Может, сами знают, что от них никакой пользы».

Они посмеялись, сидя перед конвейерной лентой, везущей японские блюда.

Делия смотрит на него, и на миг ей захотелось прижать свой лоб ко лбу Гаэ. Соединиться мыслями, как они когда-то делали.

— Мы это никогда не обсуждали.

— Мы уже были по уши в дерьме.

— Эта история у меня прямо почву из-под ног вышибла.

— Ничего бы не изменилось. Мы все равно бы развелись… И если бы была еще девочка с пороком сердца или без руки…

— А вдруг, наоборот, она принесла бы нам удачу?

— Удача с неба не падает. Удача выбирает. И мы не числимся в ее списке, Делия.

— Никто нам не помог…

Они остановились на самом краю. Следят друг за другом, как два человека у пропасти. Боясь свалиться туда.