Маргарет Мадзантини - Никто не выживет в одиночку

Откуда взяла начало трещина, которая разделила их землю надвое? Можно поискать вокруг себя. Но ярко выраженной точки нет. Они смотрят друг на друга, улыбаются.

— Может, просто устали…

— Мы запутались.

— Когда поняли, что не тянем?

Но тем не менее продолжали довольно долго тащиться вперед, не оглядываясь, делая вид, будто ничего не происходит.

— Может, уже тогда, в садике у Нико…

Гаэ вспоминает. Он без труда восстанавливает в памяти события того утра. Курсы по спасению жизни. Лежала кукла… надо было накрыть ее лицо марлей, перед тем как прижаться к ней губами.

— Я вдувал воздух слишком сильно… не так-то легко уловить правильный ритм.

— Я поняла, что у меня никогда не получится спасти кого-нибудь… Ни у одного из нас не получится.

— Совершенно точно, это нелегко: тридцать нажатий на сердце, потом два выдоха в рот… Чуть запрокинуть голову, чтобы язык не западал. У кого такое получится?

— В Японии у многих получается… Пятьдесят процентов населения способно провести искусственное дыхание…

— То в Японии. А мы слишком эмоциональны.

Он оживляется, разводит руками, занимает все пространство своим телом.

— Ты думаешь, если я увижу, что кто-то валяется на земле, то начну проделывать с ним все это? Как максимум, приподниму его голову и буду молиться…

Это она настояла, она вписала их фамилии на листке для желающих пройти курс по оказанию первой медицинской помощи.

«Мы должны научиться этому ради детей…»

Ему сложно было вытянуть себя из постели.

«Суббота ведь, неохота…»

Они оказались в дурацкой ситуации. Сидят там вместе с другими родителями — на Гаэтано мятый шарф, синие круги под глазами, он здесь один из немногих отцов. Почти все женщины.

«Женщины, они более осмотрительные…»

«Более нервные».

Сначала теория: с показом изображений через проектор в темной аудитории. Потом практика, со светом, направленным на двух больших кукол-тренажеров. Одна имитирует новорожденного, другая — уже слегка подросшего ребенка.

Делия внимательно слушала то, что говорил доктор, теперь она пробует. Они все встали там, обступили куклу, положенную на стол. Всего лишь кусок розовой резины, но производит сильное впечатление.

«Во-первых, необходимо вынести ребенка из зоны опасности, могут произойти еще обрушения…» — говорит врач-доброволец.

Надо подойти и проделать всю последовательность. Сначала позвать: «Эй, ребенок», потом ущипнуть его сзади за шею, чтобы посмотреть, есть ли реакция. Потом положить его на ровную поверхность, голову чуть запрокинуть по отношению к туловищу, чтобы язык не запал и не перекрыл дыхательные пути. Потом наклониться, щекой почти касаясь его рта, а глазом контролируя грудную клетку, есть ли дыхание.

«И будем надеяться, на хрен, что оно есть».

Иначе придется продолжать способом «рот в рот».

Выпускница медицинского факультета, которая безвозмездно проводит занятия первой помощи по школам, миловидная девушка с шапкой коротких черных волос и чудаковатым лицом — нельзя понять, добрая она или злая. Как будто сошла с экрана из фильма Тима Бертона, какая-нибудь черная Белоснежка. Гаэтано смотрит на нее и думает, что никогда не дал бы ей эту роль на телевидении.

Девушка передает кусок марли Делии, что необходимо для защиты от микробов, потому что кто знает, сколько людей прикасалось ртом к этим самым куклам.

Делия наклоняется, открывает рот. Ей надо раскрыть его пошире, чтобы охватить губы псевдомладенца.

Испытывает порыв стыда от того, что так широко раскрывает рот, что прижимается к этой кукле перед другими.

Ей кажется, в этом есть что-то непристойное или, по крайней мере, грустное.

Нажимает пять раз, как сказала доктор, медленно. Проверяет, чтобы грудь имитатора надулась. Отпускает резиновый нос, потом снова начинает вдувать воздух.

Выполняет все очень хорошо, даже проводит сердечный массаж. Надавливает энергично, не сгибая руки в локтях.

Затем подходит очередь одного из немногих присутствующих здесь отцов. Мужчина в костюме с галстуком, вымокший под дождем. Он опоздал, извинился: пришел из офиса. Делия вдохнула запах промокшей ткани. Мужчина подал руку жене, которая была беременная, и Делия почувствовала острую боль внутри живота. Больше она не могла уже следить за уроком. Следила за этой парой. Он был таким внимательным. Пристально смотрел на доктора, несколько раз перебил ее — очень вежливо, задав вполне осмысленные вопросы. Когда подошла его очередь, он приблизился к кукле, сосредоточенный, словно речь шла действительно о живом ребенке.

Мужчина нигде не ошибся, проговорил все этапы вслух, используя соответствующие медицинские термины. Наклонился и, зажав резиновые ноздри, вдувал воздух в нужном темпе.

Гаэтано мучился уже довольно продолжительное время. Он забывал, что надо делать, стеснялся объяснять свои действия вслух, был невнимателен, как в школе.

У него были очень сильные руки — недаром он подтягивался дома на перекладине. Он был одним из немногих среди присутствующих, кто мог бы сделать сердечный массаж, и рассчитывал на это. Выпускница медицинского факультета сделала ему замечание:

«Вы забыли положить голову в правильное положение. Так воздух не будет поступать».

«Точно, ну ладно…»

Кое-как приподнял голову имитатора. Прижал губы к резине спокойно, без проблем, слишком сильно вдувал. Посмеивался:

«Так я ему все легкие выдую…»

Они ушли, зашли в бар рядом с парком, где воняло псиной. Устали — ведь провели там все утро. Проделали искусственное дыхание сперва новорожденному, потом и почти взрослому ребенку.

«Было интересно».

«Было кошмарно».

Он прямо впился в круассан, продолжая говорить с набитым ртом.

«Вся эта последовательность действий… ни хрена не помню, что за чем…»

«Кто-нибудь из нас двоих должен уметь спасти жизнь ребенку…»

«Я не смогу никого спасти. Лучше «скорую» вызвать… А еще лучше, чтобы он сам вызвал…»

Папаша в галстуке тоже вошел в бар и теперь улыбался, положив руку на плечо жены. Они выглядели как обычная пара: она не накрашена, волосы собраны в хвост, в резиновых сапогах с разноцветными грибами, он в дождевике. Делия посмотрела на них, особо не задерживая взгляда, не разглядывая их.

Гаэ говорил ей:

«У тебя прекрасно получилось».

Делия вскинула глаза, чтобы тут же снова опустить их, уставившись на металлическую стойку с пролитым кофе.

«Нет, у меня руки слабые».

Гаэтано оставил недопитой полчашки капучино. Пока закуривал сигарету, выйдя на улицу, слишком громко сказал:

«Тебе что, понравился тот промокший хрен?»

«Мне он показался серьезным человеком».

«Неуверенный в себе кретин… да еще с этаким баритоном…»