Марина Полетика - Интернат для брошенных мужчин

– И что с того? – расстроенная мыслями о Сашке, равнодушно спросила Людмила Петровна.

– А то, что за ее Ваньку, вот за этого самого, мы с отцом тебя хотели замуж выдать! Хороший парень был, работящий, заводной, на музыке своей играл, магнитофон вроде. Все девки сбегались по вечерам к их избе. А ты, видите ли, нос воротила, потом учиться уехала. Без нас замуж вышла.

– Не без вас, – возразила Людмила Петровна. – Разрешения у вас с папой просила, все как положено. А Ваньку этого я и не помню вовсе.

– Так я же говорю, она в Озерках замуж вышла, там они и жили, – пояснила мать. – Ты его не видела никогда, Ваньку-то. Это уж мы с отцом так, думали просто. Боялись, что ты за городского выскочишь.

– Ага, деревенские лучше, – усмехнулась она. – Я за вашего деревенского вышла и теперь как за каменной стеной. Не говори уж.

– Слушай, Людмила, ты не ругайся, а вот лучше возьми и прочитай, – попросила мать. – Мне же интересно, что с Ванькой стало, как они там с Настасьей. Пашка, Краев-то, сам жив ли. С чего про них в газете пишут. Читай, читай давай!

Нацепив на нос очки и подвинувшись поближе к лампе, Людмила Петровна принялась читать длинный, почти на всю газетную полосу очерк, посвященный преуспевающему фермеру Ивану Краеву из деревни Озерки, который, по словам журналиста, выращивал зерновые на 200 гектарах, содержал 200 голов свиней, заготавливал до 400 тонн сена. Да еще умудрился за последние два года утроить объемы производства и снизить себестоимость продукции в полтора раза.

– О как! – уважительно воскликнула мать, когда дочь закончила чтение. – Молодец, Ванька. И Настасья молодец. Такое дело вдвоем подняли. Вот я и говорю: была бы ты теперь Ванькина жена, Краева то есть, была бы фермершей. И не уволил бы тебя никто. Своя земля, своя скотина – кто ж тебя уволит?

Людмила Петровна посмотрела на фотографию Ваньки Краева – джинсы, рубашка в клетку, кепочка, высокий, тощий, невидный, потом на мать, которая хитро улыбалась. Открыла рот, чтобы что-то сказать, да махнула рукой и стала собираться домой – ночь на дворе, сколько можно лясы точить.

На другой день рано утром Людмила Петровна, как всегда, пришла к матери. Они вместе позавтракали, однако, вопреки сложившейся традиции, она не поспешила в огород и не набросилась на кусты сирени.

– Мам, мы вчера про фермера читали. Ты газеты не выкинула?

– Нет. Федосье покажу. Она с Настасьей дружили. А тебе зачем?

– А я к нему в гости хочу съездить, к Ивану, – пояснила Людмила Петровна. – Познакомиться. Тем более что ты говоришь, родня мы.

– Седьмая вода на киселе, – уточнила мать. – Чего удумала? А, Людмила?

– Посоветоваться хочу. Ты вчера правильно сказала: у кого свое хозяйство, того уволить нельзя. Потому что он сам себе хозяин. Вот я и решила.

– Чего ты решила, глупая твоя голова? – заранее испугалась мать.

– Фермером стану. Дом пустой стоит – пятнадцать соток который год бурьяном зарастают. Да у тебя двадцать. К Карпу Филипповичу и Федосье Иосифовне пойду поклонюсь, как раз забор в забор. Карп Филиппович еще когда говорил, что сил на земле работать у них уж нет, а смотреть, как все зарастает, душа болит. Так что они мне хоть в аренду, хоть так отдадут. Это еще двадцать. Итого полгектара. Мало ли? А кого разводить – решим. Огород я не особо люблю, а со скотиной обращаться умею. Вот Краев меня научит уму-разуму. Возьму кредит в банке. А там видно будет. Может, Сашка согласится помогать. Он чужого-то уже нахлебался. Может, теперь и за свое возьмется охотой.

– Дура ты, Людмила, – печально констатировала мать. – Так вот посмотришь – вроде умная, а все равно дура.

– Да почему?! – возмутилась она. – Тот же твой Иван, вон там написано, политехнический окончил. И ничего, справляется.

– Да он мужик.

– А я чем хуже?! У нас в стране мужиков вроде и нет. У нас бабы вместо мужиков. Вон даже глава администрации – и та женщина. Я всю жизнь в селе прожила, все на себе волокла, двоих сыновей одна подняла, всякую работу знаю. Чем мне еще заниматься-то тут? Или в город прикажешь уезжать?!

– Избави Господи! – придя в ужас от подобной перспективы, перекрестилась не особенно верующая мать. – Ты чего говоришь-то, Людмила? Санька вон уехал уже!

– А больше мне здесь делать нечего! В сельсовет меня Тимкина мамаша на пушечный выстрел не подпустит, да там и без меня полно желающих бумажки перекладывать. В районе в колледж тоже не возьмут, уж Зинаида постарается. Прикажешь всю оставшуюся жизнь в твоем огороде копаться и вдвоем на одну пенсию жить? Летом цветами торговать, а зимой чем? Снегом? Нет уж! Я еще им всем покажу! – Кому «всем» и что именно покажет, Людмила Петровна уточнять не стала, лишь воинственно потрясла кулаком.

– Ладно, поезжай! – неожиданно согласилась мать, у которой вдруг возникли свои резоны. – Может, судьба это. Ванька-то, раз с матерью на картинке снят, а не с женой, наверное, холостой. Иначе хозяйка с мужиком снималась бы, точно. И в газете ни про какую жену ни слова нет. Поезжай, доча. С Иваном познакомишься, кто знает, как оно сложится. И привет от меня Настасье передашь. А то сидишь сиднем дома, как мумрик какой.

– Мама! Это нечестно! Что ты меня дразнишь, как детей в садике? И я не собираюсь… – возмущенно начала Людмила Петровна, но случайно бросила взгляд в окно и увидела, как банда из четырех коз, которых хозяева пускали на вольный выпас, нагло вторглась на их огород и с огромной скоростью объедала все, до чего можно было дотянуться.

Обе женщины, прихватив что под руку попалось – Людмила Петровна веник, а мать полотенце, – бросились выгонять нахалок, и назревавший диспут о возможных хитроумных многоходовых комбинациях судьбы прекратился.

Решение нанести визит Ивану Краеву Людмила Петровна не стала долго обдумывать и уж тем более откладывать в долгий ящик, потому что была женщиной решительной и последовательной, и на следующий день отправилась в Озерки. Путь недальний, полсотни километров. Там первый же встреченный на автобусной остановке мальчишка указал ей на основательный, из новенького оцилиндрованного бревна дом в два этажа, такие она видела на картинке в журнале. Неплохо, значит, идут дела у фермера Краева, приободрилась Людмила Петровна. Глядишь, и ее уму-разуму научит. Перед домом на специально оборудованном флагштоке развевался российский флаг.

Во дворе дома, насколько она могла, сохраняя приличия, разглядеть в одну-единственную случайно найденную щель в новеньком аккуратном заборе, никого не было. Звонка на воротах Людмила Петровна не увидела, но, толкнув на всякий случай калитку, обнаружила, что она не заперта. Стало быть, хозяева – люди гостеприимные и скрывать им нечего, сделала обнадеживающий вывод Людмила Петровна. Поэтому, постучав и не получив ответа, отважно шагнула во двор. Если ей повезет, то хозяева должны находиться дома – время обеденное, а то где она станет их искать на двухстах-то с лишним гектарах?