Татьяна Тронина - Девушка на качелях

Агния поправила волосы.

– Да, я постриглась еще… Мне идет? Я уже два раза стриглась и красилась – волосы отрастают быстро. Все говорят, что с короткими волосами мне лучше. О чем мы с тобой говорили? А, про то, что я сбежала… Я вот думаю – ищут меня или нет? Наверное, забыли уже. Я свой телефон отключила – хожу со старым Ингиным. Только с ней перезваниваюсь… Ты правда помнишь Марину? Я сама-то ее не сразу вспомнила. Странно… Иногда вдруг картинки из прошлого всплывают в голове – как Марина, и Эдик, и Гриша сидят во дворе… Смеются, играют на гитаре, болтают. Отец не любил, когда во дворе собирается молодежь…

Агния замолчала, погрузившись в хаос воспоминаний. Их двор, разросшиеся кусты сирени, на качелях – Марина, рядом стоит Эдик Орехов. Марина смотрит на Эдика, Эдик смотрит в сторону, лениво жует какую-то травинку. Марина протягивает руку – берет ладонь Эдика, прижимает ее к своей щеке. Сколько нежности, скрытой любви – в ее жесте, взгляде, прикосновениях…

«Орехов! – вздрогнула Агния – она сама не ожидала, что ее память хранит подобное. Наверное, Агния много лет назад видела мельком, проходя через двор, эту немую сценку, и забыла… а она, эта сценка, оказывается, запечатлелась в ее мозгу навсегда. – Так я и знала! Марина любила Орехова! И ничего хорошего из этого не вышло…»

– Мне иногда бывает очень страшно, мама, – содрогнувшись, тихо произнесла Агния. – Я иногда делаю что-то не то… Ошибаюсь! Лучше ничего не делать, ни с кем не встречаться! Потому что ничего хорошего из этого не выйдет, – снова повторила она, как заклинание.

Агния минут тридцать сидела молча, разглядывая надгробную плиту. Рядом, за соседней оградой, появились посетители – зашумели, наводя порядок, остро запахло краской.

– Ладно, мамочка, пойду… Пора! – Агния накинула плащ, побрела по аллее к выходу.

Из головы упорно не шла Марина. И эта привязанность к Марине пугала Агнию. Ну какое ей дело до девушки, погибшей восемнадцать лет назад?! Почему призрак этой Марины неотступно тащится за Агнией?..

Эдуард + Марина + Григорий = смерть

Эдуард + Агния + Григорий =?

Уравнение, которое нельзя решить. Теорема, которую никогда не доказать…

Или – можно?

Агния, зябко ежась, вышла за ворота кладбища. Солнце спряталось за облака, и эта улица, серый асфальт под ногами, серое небо – весь пейзаж вокруг тоже показался Агнии призрачным. Тоскливо и страшно.

Она пошла вдоль каменного высокого забора к трамвайной остановке. На трамвае – пару остановок до станции и потом на электричке…

Вдали, на пригорке, показался трамвай. Агния полезла в сумочку за билетом. На остановке сидели три старухи в черном, с цветами. Три мойры. Три предсказательницы… Каждый день продавая цветы у кладбища, они точно знали, чем все должно закончиться…

– Девушка, купите цветы…

– Нет, спасибо!

Рядом притормозила машина. Милицейская, кажется. Краем глаза Агния заметила, как из салона выскочил человек. Нет, двое…

– Остапенко, это она… Осторожней, я сказал! Если хоть волос с ее головы…

«Чей это голос? – отстраненно подумала Агния, наконец найдя в глубинах сумочки кошелек. – Какой знакомый голос…»

Додумать она не успела.

Ее схватили, затолкали в машину. Агния даже закричать не смогла.

– Давай гони… Ишь, уставились. Старые дуры!

Агния была так ошеломлена, что не сразу поняла, что же произошло. Но в следующие же мгновения осознала – она сидит на заднем сиденье милицейской машины, ее прижимает к себе… Эдуард Орехов.

– Что ты делаешь? – изумленно спросила Агния. – Ты с ума сошел, да?

Она попыталась вырваться, но Орехов держал ее крепко. Словно в капкан попала…

– Пусти!

– Агния, сиди спокойно.

– Пусти же! – сдавленно закричала она, пытаясь высвободить руки.

Сержантик на водительском месте заерзал, нервно оглянулся.

– Остапенко, на дорогу смотри! – рявкнул Орехов.

– Эдик, что ты делаешь?! Пусти! Мне больно…

– На дорогу! Остапенко, на дорогу смотри!

– Эдуард Викторович, как бы не…

– Молчи! Поворот не пропусти!

– Куда? Куда ты меня везешь?.. – с усилием произнесла Агния. Ей не хватало дыхания – так крепко прижимал ее к себе Орехов.

– Домой, куда же еще! Послушай, ты… Я из-за тебя ночей не сплю! Пропала! И никто ни хрена не знает, где тебя искать. Я всех на уши поднял, всю Москву прочесал… Где ты была?! Ты вообще соображаешь, что творишь?..

Агния затихла. Ей вдруг стало не по себе. А и правда, что же она сделала такого, чтобы искать ее по всей Москве? А вдруг… а вдруг в ее отсутствие произошло что-то страшное?

– А что случилось? – испуганно спросила она.

– Что случилось… Я места себе не нахожу – вот что случилось! Агния… Агния, ты меня убиваешь! – со злостью, мрачно произнес Орехов.

«Нет, все в порядке… если бы с отцом что случилось, он бы сразу сказал. Дело в нем, в Эдуарде. О, зачем, зачем он ко мне так привязался!» – в отчаянии подумала Агния.

– Это похищение! – сказала она. – Ты не должен… Ты не имеешь права!

Машина быстро мчалась по полупустым улицам. Воскресенье, Пасха… Пробок не было.

– Я пойду к твоему начальству… ты не имел права… похищать!

– Похищать… – коротко засмеялся Эдуард. – Ты сама села в мою машину. Вон Остапенко подтвердит. Ты никому ничего не докажешь. И вообще… Перестань ерундой страдать! Я ничего такого не делаю. Я просто везу тебя домой!

– Зачем ты это делаешь? Зачем?

– Затем, что я люблю тебя, – прошептал ей на ухо Эдуард. Его дыхание было горячим. Раскаленным… Оно обожгло Агнию.

Он провел рукой по ее груди, едва слышно застонал.

– Агния, ну прости… прости. Я не хотел тебя обижать. – Орехов продолжал дышать огнем ей в ухо. – Я был не прав. Ты моя девочка. Моя принцесса. Моя самая-самая-самая…

Он положил Агнии руку на бедро, прижал ее к себе еще сильнее, опять едва слышно, сдавленно застонал. От его прикосновений тоже шел огонь. Наверное, Орехов был сейчас немного не в себе…

Агния даже представить себе не могла, что Эдуард испытывает к ней нечто подобное. Она никак не ожидала, что Эдуард настолько любит ее. Или это не любовь? Страсть… впрочем, не важно.

– Ты искал меня? – спросила она осторожно. – Все это время – ты искал меня?

– Да. Твой отец ни хрена не знает… Где ты можешь быть, у кого… Сказал, что у тебя есть подруга, рыжая толстая дура… Но он даже имени ее не мог вспомнить! И что мне было делать? Где тебя искать, у кого… Ни одного телефона, ни одного адреса… Я по своим каналам… все свои связи задействовал… Но я тебя все-таки нашел! Я догадался, где тебя можно отыскать! Именно сегодня! – засмеялся Орехов.

«Наверное, отец сказал ему, где кладбище, на котором похоронена мама… Как отец только вспомнил! Никогда, никогда не ездил к ней!» – мелькнуло у Агнии в голове.