Татьяна Тронина - Девушка на качелях

– Эдик… зачем ты так? Пусти… Я хочу выйти. Все, все, давай забудем, я на тебя не в обиде… давай разойдемся по-хорошему! – умоляюще произнесла Агния.

– Разойдемся? Ты с ума сошла… Перестань, уже не смешно! Я тебя люблю… Я не буду тебя торопить со свадьбой и прочим… Я прошу прощения! – Он схватил ее за запястья, прижал ее ладони к своему лицу. – Агния…

Он не слышал ее и не слушал. И это заставляло Агнию томиться от тоски и страха. Возможно, чье-то женское сердце и тронул бы подобный порыв, похищение, мольбы… Но только не Агнию.

«Я, наверное, жестокая. И холодная. У меня каменное сердце!» – подумала она.

…Автомобиль наконец въехал во двор дома.

Агния вышла, вслед за ней – Орехов.

– Остапенко, все. Дуй в отделение. – Эдуард зашагал вслед за Агнией. Милицейская машина выехала со двора.

– Агния, идем ко мне, поговорим.

– О чем? – Агния не собиралась идти к Орехову, равно как и к себе – туда, где отец…

Она села на качели. В кустах сирени, только-только начинающей выпускать листья, дико чирикали и возились воробьи.

– Послушай, но не здесь же все обсуждать… – раздраженно начал Орехов.

– Эдик, – перебила его Агния. Она глядела на него снизу вверх, слегка покачиваясь на качелях. – Эдик, это ведь из-за тебя Марина покончила с собой?

– Что? – опешил Орехов. Он меньше всего ожидал подобного вопроса. – Какая Марина? Блин, далась тебе эта Марина… Агния, ты чего?

– Это ты был ее тайным любовником, да?

– А при чем тут Марина?! – совсем разозлился Эдуард.

– Я не знаю, при чем тут Марина. Но я все время думаю о ней, – честно призналась Агния. – Пока я не узнаю правду, я не успокоюсь. Лучше расскажи мне все.

Орехов, с раздражением кусая губы, смотрел на Агнию. Потом произнес медленно, отчетливо:

– Я не понимаю, почему ты носишься с этой Мариной как с писаной торбой, но я тебе скажу, раз ты требуешь… Я спал с ней, да. И что теперь? Покончила она с собой из-за Гришки Харитонова… Это он ей оплеух надавал! Кстати, твой отец видел, подтвердит…

Агния задрожала вся: «Так я и знала… Он это был, он! Эдуард!»

– Нет, не из-за Гриши Харитонова она утопилась, – мрачно, печально возразила Агния. – Она его уже разлюбила к тому времени. Она любила тебя – сильно, до безумия…

– А ты-то откуда знаешь? Никто не знает, а ты знаешь… – фыркнул Эдуард, едва сдерживаясь. – Ты же тогда совсем шпингалеткой была…

– Я вспомнила. Я тогда видела вас с Мариной вместе!

– Ну и что?! – нетерпеливо закричал Эдуард.

– А как она могла наложить на себя руки из-за Харитонова, когда у нее в голове только ты был?.. Да, он надавал ей оплеух, как ты выражаешься… Но из-за этого рук на себя не накладывают! Из-за того, что бывший любовник дал пощечину… Подумаешь! Неприятно, но не смертельно! – быстро произнесла Агния.

– И что? – уже тише произнес Эдуард.

– Она из-за тебя решила покончить с собой. Признайся. Признайся!

Эдуард шепотом выругался. Глаза у него стали бешеными, он заметался туда-сюда перед Агнией… Потом схватился за металлические поручни качелей, тряхнул их, ощутимо встряхнув и Агнию:

– Я не виноват, что она оказалась дурой. Я не виноват, что не любил ее!

– Но она из-за тебя…

– Да пусть хоть сто раз из-за меня вешалась бы, топилась, под поезд бросалась… Я не виноват в том, что ее не любил! – яростно заговорил Эдуард. – Да у нее, кроме меня, еще куча проблем была, ты в курсе? Забудь ее! Двадцать лет почти с тех пор прошло… От нее, от этой Марины, и костей, поди, не осталось! Зато есть я – живой, здоровый… И я люблю тебя, Агния. Только тебя.

– А почему ты тогда не признался, что был ее любовником? Почему ты позволил во всем обвинить Гришу? Ведь его чуть не посадили…

– Ага, пусть лучше бы меня посадили! – саркастически захохотал Эдуард. – И вообще… зачем кого-то сажать, если она оказалась дурой… если она сама мне на шею вешалась! А я ее не любил! Да, было у нас с ней пару раз. И что теперь?.. За секс с Мариной меня посадить? Я ей так и сказал: «Маринка, у меня к тебе никаких чувств. Я с тобой переспал только из дружеского расположения. Не жди от меня большего…»

– И она наложила на себя руки от отчаяния!

– Да наплевать на нее! Все, забыли, проехали! Давай о нас тобой поговорим! – нетерпеливо воскликнул Эдуард. – Ты, может, единственная женщина, которую я когда-либо любил… а ты про какую-то Марину, про Гришку этого… – Эдуард вдруг резко замолчал. – Мину-утку… А при чем тут Харитонов, а?

Агния не ответила. Она все еще переживала свое открытие, то, что ее догадки подтвердились – тайным любовником Марины был все-таки Эдуард Орехов.

– Агния! – опять встряхнул ее Орехов.

Агния подняла голову. «Господи, как он смотрит… Догадался?..» Она не желала признаваться, что у нее с Григорием был роман (зачем сталкивать этих двух мужчин?), но так получилось…

– Агния, при чем тут Харитонов, а? – настойчиво и почему-то ласково повторил свой вопрос Эдуард. – Какого хрена ты о нем так беспокоишься, а?..

– Ну…

– Ты говорила с ним? Это с ним вы обсуждали Маринкины выходки? Почему ты с ним вообще говорила? Агния!

– Отстань от меня! – чуть не плача, взмолилась девушка. – Уйди! Я не хочу с тобой ни о чем говорить!

– А почему тебя так заинтересовала Марина, а?

– Потому что я не хотела бы оказаться на ее месте! – выпалила Агния. – Я не люблю тебя. И что ты привязался ко мне, Эдик? Мы с тобой переспали, да… И что теперь? Я должна стать твоей женой? Не смеши!

Эдуард побледнел, его лицо исказилось.

Утром выезжали на большое ДТП на Садовом. Потом направились к ближайшему метро – с подстанции сообщили, что пожилой женщине у турникетов стало плохо.

К приезду «Скорой» женщину уже вывели на свежий воздух – теперь она сидела неподалеку от входа, в скверике, на лавке.

– Наконец-то… – навстречу к спешащей бригаде бросилась сотрудница метро. – Принимайте. Свалилась в вестибюле, когда выходила… Хорошо, что не в час пик, иначе затоптали бы. Ладно, побежала!

Сотрудница метро торопливо ушла.

Григорий с Верой Петровной быстро осмотрели больную. Померили давление, сняли кардиограмму на переносной аппаратуре…

– Давление повышено… Вера Петровна, укол ей сделайте. Как зовут? – обратился Григорий к больной. – Сколько полных лет?

– Селиверстова, Зинаида Яковлевна. Шестьдесят два мне… – вяло ответила та. Женщина выглядела гораздо старше своего возраста – с седыми волосами, измученным лицом и в старомодном болоньевом плаще.

Вера Петровна сделала женщине укол.

– В больницу едем?

Женщина закрыла глаза, отдышалась. Через некоторое время ответила:

– Никуда не поеду. Мне лучше. Правда. Укол сделали – и лучше… Зачем куда-то ехать-то? Не поеду.

– Давление часто скачет? Какие препараты принимаете?