Валентина Мельникова - Колечко с бирюзой

— И отчего же ты просто не взяла этот самый ключ, а ввязалась в игру и вынудила меня объясняться с ребятами?

— Никто тебя за язык не тянул! — огрызнулась Наташа. — По-моему, ничего предосудительного я не сделала!

— Естественно, лишь вволю потрясла кое-чем да голыми ногами помелькала!

— Какое твое дело? — Наташа уперлась в грудь Егора руками и попыталась оттолкнуть от себя, но он сердито сжал губы, переместил руки на ее талию и еще сильнее прижал к себе.

— Я предупреждал тебя, чтобы не выпендривалась? Предупреждал! Говорил тебе, что надо вести себя скромнее? Говорил, но тебе — как об стенку горох! Придется за это примерно наказать! — И не успела Наташа опомниться, как горячие жесткие губы прильнули к ее рту, язык встретился с ее языком, и Наташе на миг показалось, что она теряет сознание, но губы ее непроизвольно шевельнулись в ответ. Она обняла Егора за шею, и тут же мужская рука скользнула ей под футболку и легла на грудь.

Но тут за спиной Егора раздалось легкое покашливание. Они отпрянули друг от друга. Один из игроков смущенно смотрел на них из-за куста:

— Ребята, все готово! Только вас ждем!

— Минутку! — Егор махнул рукой. — Передай Степанку, мы сейчас будем!

Игрок скрылся за кустами акации, а Егор, как ни в чем не бывало, посмотрел на Наташу:

— Что ж, искупаться мы уже не успеем, придется возвращаться к колонке. — Он окинул ее скептическим взглядом. — Вот только ума не приложу, как тебя в общество в таком одеянии ввести?

Наташа оглядела себя. Футболка, разорванная сбоку по шву, в грязных буро-зеленых пятнах представляла собой печальное зрелище. Для светских раутов, даже на уровне Тихореченска, такое одеяние не годилось!

Она растерянно посмотрела на Егора:

— В принципе, я никуда не хочу идти! Отдай мне ключи, и я отправлюсь домой.

— Поздно, голубушка, слышала, что Степанок сказал? Пока я отделался ведром вина, но, если ты не пойдешь, мне придется поить этих бездельников до скончания века! Ладно, — Егор подтолкнул ее к колонке, — иди пока, мойся, а я что-нибудь придумаю…

Наташа успела умыться, помыть ноги, причесаться и даже подкрасить губы помадой, когда, наконец, появился Егор с ярким пакетом под мышкой.

— На вот, посмотри! Лоточник посоветовал, говорит, очень модно!

Она развернула упаковку и чуть не поперхнулась от неожиданности, обнаружив в ней белую трикотажную маечку с узкими лямочками не толще шнурка на ботинках. Наташа видела подобные на девочках-подростках, но она-то взрослая женщина!..

— Надевай, надевай! — приказал Егор, заметив, что она нерешительно вертит майку в руках. — Это гораздо лучше, чем твое рубище.

— Ну, что ж, если не понравится, то я не виновата, сам выбирал.

Наташа отошла за ближайшие кусты, убив тем самым двух зайцев: не видела, как Егор моется у колонки, иначе ее бедное сердце просто-напросто не выдержало бы еще одного искушения броситься ему на шею, а также смогла без смущения сбросить футболку и надеть на себя маечку. Некоторое время ушло на то, чтобы спрятать бретельки бюстгальтера, никак не умещавшиеся под ее тонкими лямочками. Наконец, после нескольких тщетных попыток ее усилия увенчались успехом, и Наташа вышла навстречу Егору. Он свистнул и отступил в сторону.

— Однако! — только и смог произнести. Все прелести мадам обрисовались столь рельефно, что даже у него, видавшего в жизни многое, пересохло во рту. Но отступать было уже поздно. — Ладно, сойдет! — проворчал он и отвел взгляд в сторону. — Давай бегом, пока опять на поиски не отправились!

В помещении шашлычной было прохладно, полутемно и очень шумно. Все столы были заняты, а приятели Егора оккупировали самый дальний угол и встретили их веселыми криками и единственным стулом.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Степанок, — мы все в таком же положении, только особо толстым представителям прокуратуры сделали скидку. Сидений катастрофически не хватает. — Думаю, вы по-семейному справитесь с этой проблемой?

— Ох, Стасик, Стасик, гляжу, ты большой любитель созидания проблем, но где наша не пропадала! — Егор протиснулся к стулу, сел сам, притянул к себе Наташу, и она, к собственному удивлению, восприняла это спокойно и через секунду оказалась у него на коленях.

Все было понято окружающими совершенно правильно, и никто не обратил внимания на то, что и Егор, и Наташа на миг словно потеряли дыхание.

Рослый, худощавый кавказец с роскошными усами действительно принес эмалированное ведро сухого вина и ковшик. Затем появился и большой поднос по крайней мере с тремя десятками шампуров.

Степанок принялся черпать ковшом вино из ведра, выказывая при этом хорошие навыки, и, не пролив ни единой капли мимо высоких стеклянных бокалов, довел процесс до конца. Плотный игрок в очках, который удостоился чести сидеть на жестком сиденье в одиночку, выдал каждому по шашлыку.

Наташа то и дело сползала с коленей Егора — все пыталась устроиться поудобнее, пока, наконец, он не выдержал, подхватил ее за талию и прижал к своему животу. Коснувшись губами маленького уха, он прошептал:

— Еще одно ваше движение, и я лишусь возможности когда-нибудь по-настоящему жениться!

Наташа вспыхнула, сообразив, что доставляет ему беспокойство, и, судя по тому, что она вдруг ощутила, распалился он основательно. Выходит, все-таки реагирует на нее, и это была пускай маленькая, но победа!

Степанок, справившись с обязанностями виночерпия, поднял бокал:

— Давайте, друзья, выпьем за нашу встречу с самым неисправимым бродягой на свете, Егоркой Карташовым. Пусть ненадолго, но он опять с нами! — Он погрозил Егору кулаком. — Учти, черт копченый, за твою очаровательную жену мы будем пить сегодня отдельно, и не один раз!

…Давно Наташа не чувствовала себя такой счастливой! Да и Егор в компании бывших одноклассников и старых друзей стал совершенно другим человеком. Таким она его знала, любила и помнила все эти бесконечные пятнадцать лет! Он шутил, громко смеялся, подсовывал ей лучшие кусочки шашлыка и с отчаянной готовностью откликался на выкрики «Горько», на которые не скупились его прохиндеистые приятели. И Наташа понимала, что целует он ее не только для того, чтобы создать видимость счастливой пары молодоженов. Его рука то и дело скользила по ее талии вниз, нежно поглаживала обнаженную часть бедра…

Потихоньку Егор представил Наташе всех своих однокашников. Толстый субъект в очках, который специализировался на раздаче шашлыков, Юрий Монин, по прозвищу Гуд, был начальником следственного отдела районной прокуратуры. Сутулый, с рыжей бородкой, Фикус — директором местной школы. Маленький и юркий Костяныч (Наташа так и не поняла, прозвище это или фамилия) работал в местной газете фотокорреспондентом, а сидящий рядом с ним вальяжный красавец, которого все называли Скумбрией, оказался районным судьей. Седой, с бледно-голубыми глазами мужчина, который попеременно откликался то на свою странную фамилию Сибедаж, то на кличку Саботаж, то на имя Юрка, был тем самым игроком, который позволил Наташе выйти на поле. Служил он в налоговой полиции и поэтому с профессиональной настойчивостью добился от Наташи согласия выпить с ней на брудершафт, а потом склонил повинную голову: