Валентина Мельникова - Колечко с бирюзой

— Всем брюхом в землю! Лежать! — крикнул он и, подцепив ступней под колени ближе всех стоявшего к нему горбоносого, свалил его на землю. Два других бандита потянули со спины карабины, но Аркадий, выскочив из зарослей орешника, встал позади них и приставил ствол винтовки к спине старшего горца. Злобно что-то крикнув на своем гортанном языке, браконьер нехотя опустился на колени, потом лег, расставив ноги и заложив руки за спину. Третий, совсем еще молодой парнишка, сделал вид, что тоже опускается на колени, но, когда Аркадий протянул руку за оружием, он, как пружина выпрямился и одним прыжком скрылся в зарослях. И тотчас же почти рядом раздался выстрел. Пуля вырвала клок ваты из телогрейки Аркадия, он обернулся и, не целясь, ударил по кустам. Треск валежника показал, что браконьер уходит в гору.

— Наташа! Помоги Аркадию! — крикнул Егор и бросился в погоню.

Наташа выбралась из своего укрытия, и Аркадий передал ей отобранный карабин, а сам связал руки пленным сыромятными ремнями. Потом собрал оружие и привязал его к вьюку с мясом.

Не прошло и пяти минут, как кусты раздвинулись и появился Егор, подталкивая перед собой беглеца.

— Держи, Аркаша, своего архара!

Аркадий вытащил ракетницу:

— Сейчас погранцов вызову. Застава у них в трех километрах отсюда, но они на лошадях, так что вмиг примчатся.

Пограничники прибыли быстро, но все равно на оформление документов о задержании, составление актов о браконьерстве, изъятии оружия и другие процедуры, с этим связанные, ушло более часа. Аркадий и его гости тронулись в путь, когда солнце почти уже касалось горных вершин.

Они шли гуськом по узкой тропинке, и Аркадий уговаривал друга:

— Иди к нам в егеря! У нас здесь сейчас, как на войне! Опытные люди во как нужны! Вот и сегодня разве я решился бы выступить один против четверых, а вдвоем, видишь, как складно получилось!..

Вдали показалась крыша дома с большой белой цифрой «четыре» на ней — номером кордона. Лесничий приложил сложенную козырьком руку к глазам и вдруг воскликнул:

— Что за черт!

Снизу навстречу им без седла скакал во весь опор старший сынишка Аркадия. Осадив на полном скаку светлого в яблоках жеребца, парнишка крикнул:

— Папка, дядя Егор! Там с обеда почти каждый час вас по рации какой-то Монин вызывает! Сказал, что через полчаса опять выйдет на связь. — Паренек посмотрел на часы. — Нет, уже пятнадцать минут осталось.

Егор и Аркадий переглянулись.

— Опять у них пожар какой-то! — Егор протянул руку к поводьям. — Слезай, Димка, надо узнать, с чего это вдруг Монычу приспичило даже здесь меня отыскать?

Через полчаса это стало известно всем…

Егор встретил их у ворот, и по гневно сжатому рту и яростным искоркам в глазах Наташа поняла, что событие произошло из ряда вон выходящее. Известие оказалось действительно хуже некуда: сбежал Пеликан.

— Как это случилось? — тихо спросила Наташа.

Сейчас ему очень хотелось крепко и отчаянно выругаться, но Егор сдержался: женщины и дети — не лучшая для этого аудитория.

— Лопухи из краевой прокуратуры отправили Марину… Помнишь ее? — обратился он к Наташе, и, когда та утвердительно кивнула, продолжил: — В общем, отправили ее проводить следственный эксперимент в лесопосадки к югу от Тихореченска. Там в свое время нашли труп одного из членов правления афганского фонда. Пеликановская была работа. Вот и поехали обстановку убийства воссоздавать. Воссоздали, черт бы их побрал! Выскочили из кустов бравые хлопцы с автоматами, ребят из сопровождения уложили наповал, Марина в реанимации, до утра доживет — хорошо будет! А этой сволочи и след простыл! На трех машинах ушли, а прокурорских в пионерский костер превратили!

Егор посмотрел на погрустневшую Наташу, расстроенных Аркадия и Любашу:

— Придется нам с Наташей возвращаться. Любаша, Аркадий, простите, ради Бога, что так неудачно все получилось. И в баньке не удалось попариться, и не наговорились досыта. В следующий раз как-нибудь…

— Дождешься тебя, как же! — Любаша обняла и поцеловала его в щеку, потом прижала к пышной груди Наташу. — Уговори его вернуться, когда вся эта свистопляска закончится.

— Папка! — крикнул с крыльца Димка. — Скорее, опять вызов идет!

— С ума они там посходили, что ли? — Егор в три шага обогнал Аркадия и скрылся в дверном проеме.

Из распахнутого окна до женщин доносился взволнованный голос Егора, потом кто-то из мужчин зло выругался, и, наконец, они появились на крыльце.

Егор присел на верхней ступеньке и закрыл лицо руками. Аркадий спустился к женщинам; трясущимися пальцами он пытался захватить из пачки сигарету, но только ее сломал.

— Эта падаль час назад захватила в заложники ребятишек в детском лагере «Орешек».

— О, Боже! — Любаша сползла вниз и села на землю. — Там же наш Колька!

— Не паникуй раньше времени! — прикрикнул на нее Аркадий. — Степанок только что с нами гута-рил. Все детишки были на озере, а дежурный отряд столы к ужину накрывал в столовой. Вот их и взяли. С ними три женщины. Воспитательница и вожатые. А повара, говорят, успели через подвал уйти. Шкуры свои спасали, говнюки! — Он смачно сплюнул. — Девочка-вожатая тяжело ранена, и во время погони, кажется, Пеликана подстрелили. Представляете, что сейчас творится, если Егора даже отсюда выцарапывают? Содом и Гоморра!

Егор поднялся с крыльца и подошел к Наташе:

— Я срочно должен быть там. Это моя работа, Наташа! Единственная, которую я могу хорошо делать. Прости, что все получилось не так, как мы с тобой хотели. Побудь пока здесь, с Любашей и детьми. А нам с Аркадием придется уехать.

Наташа с вызовом посмотрела на него:

— Я еду с тобой и никаких отказов не приму, даже не мечтай! Я — врач, хирург и тоже умею кое-что хорошо делать!

Серые глаза покрылись ледяной корочкой. Егор приподнял пальцами ее подбородок, удивленно и недоверчиво протянул:

— Вот это сюрприз! Что еще новенького мне предстоит узнать о тебе?

— Егор, сейчас не время выяснять отношения! — Наташа отстранила его руку. — Как далеко лагерь?

— Сорок километров. — Егор посмотрел на часы. — Ну что ж, тогда по коням, господа хорошие! — И, внимательно оглядев Наташу с ног до головы, покачал головой: — Хирург, и как я раньше не догадался, дурья башка!..

Сорок километров до лагеря было по трассе, но Аркадий предложил сократить наполовину путь и воспользоваться просекой, проложенной строителями ЛЭП еще в шестидесятые годы.

Два десятка километров по заросшей кустарником, размытой горными ручьями, заваленной щебенкой просеке вытрясли бы душу даже у самого отъявленного автогонщика, а что тогда говорить о женщине?

Наташа едва успевала зажмуриться от страха, когда «Нива» с ревом брала очередной крутой подъем. Она молила Бога, чтобы не погнулись колесные диски, не полетели тормоза, когда автомобиль с разбегу приземлялся на все четыре колеса и, присев на амортизаторах, словно горячий рысак перед барьером, брал очередное препятствие. При этом он скрежетал и рычал от гнева на варваров, так безбожно его истязающих.