Кайса Ингемарсон - На четвертый раз везет

Паула вздрогнула от звонка мобильного. Звонила Анна.

– Стуре только что принес газету. С ума сойти! Целый разворот про тебя!

– И какой…

– Эй! Ты что, не рада? Это же сумасшедший успех!

– Ты читала, что там написано?

– Только просмотрела… Сразу бросилась тебе звонить.

– Значит, ты не поняла суть статьи. Я девочка с улицы, которой выпал шанс сыграть в фильме только потому, что режиссер не пропускает ни одной юбки…

– Неужели так плохо?

– Прочитай сама…

– Уверена, что ты преувеличиваешь. Хотя… как они узнали о тебе и Ральфе?

– Сама виновата. Он начал выспрашивать, а я плохо шифровалась…

– Тогда понятно, это не очень хорошо…

– Не трави душу.

– Ральф, наверное, не обрадуется. Юхан по-прежнему ничего не знает, да?

– Теперь узнает… если выпустит из объятий свою голландку, чтобы почитать газету.

– Хотя, с другой стороны, что такого? Должен ведь он рано или поздно узнать.

– Да уж, перед ним я буду краснеть в последнюю очередь.

– Я считаю, что ты ни перед кем не должна краснеть! Радуйся – целый разворот в вечерней газете только о тебе! И это еще до премьеры фильма. Погоди, вот когда они увидят тебя во всей красе – у них челюсть отвиснет.

– Спасибо…

– Все, мне пора. Эбба проснулась. Услышимся! Не забывай про меня, звезда!

После разговора с Анной на душе у Паулы стало получше, но стоило бросить взгляд на газету, оставленную на диване, как настроение снова ухудшилось. Больше она не позволит ни одному журналисту обвести себя вокруг пальца! Паула утешила себя тем, что на этом фото она, по крайней мере, неплохо выглядит.

До возвращения Ральфа ей почти удалось забыть о катастрофе. Хлопнув дверью, он прямо в обуви и куртке прошел в гостиную, где Паула смотрела телевизор. В руке у него была газета.

– Что это, черт возьми, такое?! – рявкнул он, потрясая газетой.

– Идиотская статья, – ответила Паула с наигранной развязностью.

– Кто тебе разрешал рассказывать о нас?

– Я ничего не рассказывала, – защищалась Паула. – Он сам сделал выводы.

– Хочешь сказать, сам догадался?!

– Почти.

– Жаль, что ты не пригласила его сюда – сделали бы домашний репортаж!

– Вообще-то это несправедливо… – Паула забилась в угол дивана. – Мог бы и помочь мне советом. – Накануне интервью Паула спросила Ральфа, что ей следует говорить, если речь зайдет об их отношениях, но он был не в духе и лишь пробурчал нечто нечленораздельное.

– Я думал, ты и сама понимаешь, что и как… – пробормотал Ральф. – К тому же это дурацкое фото… Как ты могла пойти на такое, это же просто смешно! – Он повернулся и вышел из комнаты. Спустя минуту возвратился, слегка успокоившись, и сел на диван рядом с Паулой. – С такими идиотами надо держать ухо востро, неужели ты не понимаешь?

– Понимаю… – У Паулы слезы подступили к глазам. Заметив это, Ральф погладил ее по щеке:

– В следующий раз будешь осторожнее. Прости, что я так разозлился. После моего развода они только и пишут обо мне всякое дерьмо – надоело, ей-богу. Понимаешь? – Ральф вопросительно взглянул на Паулу. Та кивнула. Напуганная его гневом, теперь она радовалась, что перед ней снова обычный Ральф. – Могу тебя утешить: фильм получается отличный. В некоторых сценах ты невероятно хороша. Сегодня мы монтировали сцену в ресторане. Великолепно. – Ральф улыбнулся, словно это вовсе не он так бушевал пару минут назад. – Послушай, – произнес он еще более мягким тоном, – я знаю, что в последнее время был не слишком ласков. На следующей неделе первый показ в кинокомпании, работы невпроворот. И нервотрепки. Ты же понимаешь?

– Угу.

– Так что… может быть, сейчас тебе лучше не жить здесь? – Паула застыла. – Ради твоего же блага.

– Что это означает?

– Означает? Именно то, что я только что сказал. – В голосе Ральфа послышалось раздражение. – Я просто предложил. Ради твоего блага, – повторил он, поднимаясь с дивана. – Есть какая-нибудь еда?

Интервью с «Дагенс Нюхетер» прошло лучше. Журналист не задавал вопросов личного свойства, а Паула успела подготовиться. Поначалу она держалась скованно и отвечала односложно, но, заметив, что интервью имеет несколько иной уклон, чем предыдущее, расслабилась. Статья вышла небольшая, но Паула все равно осталась довольна. Ее называли актрисой: это казалось непривычно и странно, но все же лучше, чем выглядеть молодым мясцом, которое похотливый режиссер притащил из студии прямо к себе в постель. Паула все еще не могла простить Перерика Свенсена: любой пристальный взгляд напоминал ей о позорной публикации в вечерней газете. Может, ей просто казалось, и люди вовсе не узнавали ее? Возможно, взгляды притягивал кусочек морковки, застрявший между зубами, или незастегнутая ширинка на джинсах? Тоже слабое утешение. Хуже всего, если ее узнали, когда стали разглядывать кусочек морковки!

Настроение Ральфа продолжало колебаться между раздражением, извинениями и изредка – проявлениями нежности. Если бы Пауле было куда идти, она с радостью покинула бы квартиру на Карлаплан, по крайней мере на время, но единственной альтернативой по-прежнему оставался дом отца и Аниты. Лучше уж терпеть Ральфа. Или, вернее, заставлять его терпеть Паулу. Это ведь она ему мешала, со всей очевидностью.

За месяц до премьеры Паула и Генриэтта должны были вместе фотографироваться для афиши. Кинокомпания заказала самого известного стокгольмского фотографа, и, оказавшись в невероятно стильной студии, Паула словно перенеслась обратно в нью-йоркское рекламное бюро. Благодаря окнам в потолке помещение заливал свет, хотя за окном был пасмурный ноябрьский день. На стенах висели увеличенные копии фотографий, знакомых Пауле по различным репортажам и рекламным кампаниям. Гримерша из съемочной группы пришла вместе с ними, и после того, как она расчесала тщательно уложенные волосы Паулы на уродливый пробор, к которому пришлось привыкать во время съемок, та снова облачилась в застиранный ширпотреб.

– Мне нужно настроение, – объяснял фотограф, и ассистент, стоявший рядом, слушал его с таким видом, словно был готов немедленно броситься на поиски этого самого настроения.

Напряженная атмосфера нервировала Паулу, но Генриэтта была абсолютно спокойна.

– Какое настроение? – спросила она.

– Сильная связь, вина, сдержанная агрессия… – жестикулировал фотограф.

– Вы смотрели фильм? – осмелела Паула.

– Нет, – обиженно ответил фотограф. – Сделаем так: головы близко друг к другу, напряженные взгляды на черном фоне…

Паула попыталась вернуть его расположение:

– То есть как на самых модных афишах?

Вопрос оказался не к месту. Ассистент нервно кашлянул. Генриэтта незаметно поднесла руку ко рту, скрывая улыбку. Фотограф фыркнул.