Наталья Штурм - Школа строгого режима, или Любовь цвета юности

– Милый, я хочу, как хочешь ты.

Мухаммед ухмыльнулся, и его лицо сделалось таким… сексуально-жестоким. Уф, по спине Таньки даже мурашки побежали.

– Скажи честно, тебе было хорошо этой ночью? – прямо при друге спросил Мухаммед.

Таня смутилась, но ответила честно:

– Да. Очень.

Мухаммед нервно рассмеялся, подмигнул Казбеку и сказал:

– Ну тогда какие могут быть вопросы. Едем в Бирюлево втроем!

Что происходило между ними в маленькой квартирке в Бирюлеве, Таня осмелилась рассказать мне только спустя много лет. Все сексуальные фантазии, которые были в мыслях молодых парней, получили свою реализацию в тот день. Она очень старалась доставить обоим друзьям максимальное удовольствие и не отказывала ни в чем. Конечно, ее главной задачей был Мухаммед и ее желания, но он получал наивысшее удовлетворение, наблюдая, как неутомимый Казбек вновь и вновь овладевает Таней, а она извивается в его руках от боли и наслаждения. Ее тело ныло и болело от непрерывных страстных ласк обоих мужчин. Соски потеряли чувствительность, в туалет больно было ходить, но ей все было мало. Она никак не могла удовлетвориться, потому что Мухаммед не позволял главного. Войти в нее традиционно и лишить девственности.

– Ты должна выйти замуж нетронутой. Я так хочу.

Таня плакала, умоляла, но опытный мужчина находил массу способов заткнуть ей рот, и девушка от бурных слез тут же переходила к страстным стонам.

Самое парадоксальное, что, чувствуя себя мягкой глиной в руках мужчин, она испытывала мазохистское удовольствие. Ей нравилось, что ее хотят, ласкают, мучают извращенным способом, и где-то в глубине души она даже находила в этом бо́льшее наслаждение, чем от встреч с любимым наедине. Сладострастные крики выдавали ее истинные чувства, и слава богу, что Мухаммед сам был инициатором этой оргии – иначе он никогда бы не простил ей эту откровенную похотливую страсть.

В школу Таня не пришла – почти приползла. С синяками под глазами, с невыученными уроками в аккуратных тетрадках. Она не могла сидеть и отпросилась домой по состоянию здоровья. Агриппина тут же жалостливо отпустила ее отдыхать.

Мы успели только перекинуться парой фраз.

– Как все прошло?

– Потрясающе! Он влюблен, пылает от страсти! На днях буду знакомить его с родителями, – отчиталась на ходу Танька и, посмеиваясь над своей «утиной» походкой, покинула класс.

Она была абсолютно счастлива.

Я даже позавидовала. Какой мужчина! И красив, и умен, и сексуален. Да, такого завоевать сложно. Не то что наши мальчики из школы… Хоть бы раз у меня так глаза горели, как у Таньки. Мой Женя по-прежнему был лирично-ласков и поэтично-несексуален. А так хотелось чего-нибудь головокружительного!

Викин режиссер Алексей, рефлексирующий полубогемный творец, тоже мог бы претендовать на звание секс-символа, но подводил возраст, заботы о жене и фанатичная преданность профессии. Доходило до смешного – Вика лезет целоваться, а он руками складывает типа окошко камеры и смотрит сквозь него, как на кадр фильма. Она обижалась и складывала губки бантиком. Он относился к ней как к капризному дитяте, потому что Вика хотела одновременно быть знаменитой артисткой, целоваться до упаду, кружиться в танце и сводить всех мужчин с ума. Насколько мы знали, секс у них с Алексеем был, но какой-то невразумительный, с большим количеством слов и слез. Конечно, со стороны Алексея. Он обожествлял ее, и, видимо, поэтому у него возникали проблемы с потенцией. Викуся же была проста, как синичка на ветке. Круть-верть головой по сторонам, встрепенулась да полетела. Но оперение красивое и перышки нежные – вот режиссер и рефлексировал.

Настя никому ничего не рассказывала. Мы вообще не знали, что у них с Борисом и как. Видели, что они абсолютно гармоничны и ни в ком не нуждаются. Настюха по-прежнему генерировала идеями, но только на переменах и по поводу режиссуры грандиозных проектов. С нами она не встречалась, любовь съедала все свободное время. Про Бориса она всегда отвечала односложно: «Все нормально». А после уроков мы могли наблюдать их дружные спины на лавочке у детской площадки. Они нежно молчали, взявшись за руки, а их лица были отрешенно-благостные, как на картинах Боттичелли.

Сии «высокие» отношения раздражали только Таньку. Она не любила Настю и плохо это скрывала. Несмотря на то что Вика уже была «при мужчине», Таня все равно считала, что она ей завидует. Только и ждет, чтобы Таню постигла неудача с Мухаммедом.

– Позвони Вике, расскажи ей про мои выходные. Уверена, она упадет от зависти. Пока она там со своим заумным философом на лавочке вздыхает, я уже в невестах хожу.

Я одинаково любила и Таньку и Настю. Каждую по-своему. Таньку – за открытость и доверчивость, а Настю – за талант и чувство собственного достоинства. И обеих за то, что они любят меня.

– Танюш, да оставь ты Настю в покое. Ей, по-моему, до лампочки вся твоя личная жизнь. Она самодостаточный человек, ни к кому не лезет, не сплетничает. Встречается со своим Борей и счастлива.

– Это ты так думаешь! – возражала Танька. – Она ко мне недоброжелательна. Помнишь, как на теплоходе она онаниста в кустах с моим Мухаммедом сравнила? Вот ее истинное отношение ко мне. Она меня терпеть не может, а я ее.

– А когда ты собираешься знакомить Мухаммеда с родителями? – решительно перевела я разговор на приятную для Тани тему.

– В эту субботу. Я его уже предупредила, он готов.

– Да?! – поразилась я. – Грандиозно! Ну, Танька, молодец! Можешь гордиться собой – такого парня обуздала.

– Мы поженимся в июле, я уже все решила, нас распишут до моего совершеннолетия, уж мама позаботится. Ладно, давай, я пошла уроки делать. Целую, подруга!

Это было откровенное вранье. Таня не обсуждала с Мухаммедом знакомство с родителями. Она боялась их реакции и надеялась, что Мухаммед успокоит ее и возьмет на себя организацию важной встречи. В том, что он готов жениться, она не сомневалась, вопрос был в другом – как на это отреагируют ничего не подозревающие мама с папой.

Танюша решила без предупреждения приехать в универ на правах невесты.

И приехала.

Мухаммед вышел к ней хмурый.

– Пойдем на улицу спустимся. Я не хочу, чтобы тебя здесь видели.

Что-то неприятное царапнуло сердце, заныл желудок. Таня всегда умела находить оправдания парню и сейчас тоже придумала, что он поглощен учебой. Они сели на лавку и оказались на всеобщем обозрении перед корпусом. Мухаммед нервничал, сел боком к зданию и прикрыл лицо рукой, словно козырьком.

– Любимый, я собрала все свои скучалки, сейчас поцелую, и они перейдут к тебе!

Таня потянулась к парню, но Мухаммед раздраженно отстранился:

– Слышь, не позорь меня, а? Что ты хочешь, зачем пришла?