Светлана Демидова - Любовь по договоренности

Вообще-то мне ужасно хочется в продолжении повествования называть художника Вадькой, как когда-то делал Бо, но какое у меня на это право… Для меня он Вадим.

– Представьте, мне тоже она очень не нравится! – мой собеседник сразу стал серьезным. – Но бедняге Бо это уже не поможет.

Я как раз собиралась спросить, не показалась ли ему странной обстановка в мастерской в то утро, когда он обнаружил тело друга, но именно в этот момент в комнату фурией ворвалась женщина, которая с ходу закричала:

– Нет, вы посмотрите на него! Как только сюда, так непременно с бабьем! Какая ты все же сволочь, Вадим!

После этого программного заявления женщина с шумом отодвинула от стола уже описанный мною венский стул, уселась на него, положила одну ногу на колено другой, скрестила руки на груди, отгородившись таким образом от меня двойным крестом, как от нечистой силы, и уставилась прямо мне в глаза тяжелым взглядом. Я, разумеется, своих глаз не отвела, а тоже принялась рассматривать скандальную дамочку. Она была молода, но как-то изможденно рыхла лицом. Тональный крем покрывал его маской, как театральный грим, оставляя девственно незащищенными виски и шею. Наверно, женщина так торопилась, собираясь выйти из дома, что даже толком не погляделась в зеркало. Красивого лилового цвета помада была смазана, а под нижними ресницами скопились черные соринки осыпавшейся туши. Густые русые волосы небрежно падали на плечи. Одета женщина была в нарядное пальто из буклированной ткани цвета морской волны, из-под которого виднелись черные бархатные брюки, заправленные в высокие сапоги на шпильках, до боли похожие на мои.

Тот, кого обозвали сволочью, видно, к эдакому обращению привык, а потому с абсолютно спокойным лицом опустился на соседний стул и представил мне даму:

– Познакомьтесь, Настя, это моя жена – Эльвира, – потом Вадим, плавно поведя своей талантливой рукой, указал на меня и обратился к супруге: – Элечка, это подруга Богдана Далматова – Настя.

– Ага! Щас! – рыкнула Эльвира, и с ее ресниц на щеки упало еще приличное количество черных соринок. Некачественную, видать, она купила тушь. Судя по стильному прикиду, наверняка тоже дорогую, но паленую. Сейчас от подделок не убережешься… – Богдан всех своих девок рисовал и на стены вешал. А эта где? Где, я вас спрашиваю?!

Жена Вадима сорвалась с места и принялась обходить мастерскую, внимательно разглядывая висящие на стенах картины. Потом вернулась к венскому стулу, тяжело упала на него и с большим удовлетворением в голосе констатировала:

– Нет ее там!

– Так на стенах кто?! – подал голос Вадим.

– Проститутки, вот кто! – тут же отозвалась Эльвира.

– Не проститутки, а модели! – художник бросил опасливый взгляд на ложе под розовым знаменем и закончил: – А на Насте Бо хотел жениться, но… не успел…

Эльвира расхохоталась.

– Ага! Жениться! Держите карманы шире! Он собирался жениться совсем на другой особе – темпераментной блондинке! Вы ж, мужики, все прямо тащитесь от блондинок! Душу готовы за них дьяволу продать!

– С чего ты взяла? – вяло возразил Вадим. Видно было, что он давно устал от разборок с женой. Я же, услышав ее слова, здорово напряглась. Откуда бы ей это знать? С чего бы вдруг Бо стал делиться с женой друга своими матримониальными планами?

Чтобы не напрягаться, я выпалила первое, что пришло в голову:

– Вы не могли знать планов Богдана, а потому не стоит его порочить!

– Ага! Щас! – опять провозгласила Эльвира. Чувствовалось, что она часто прибегала к подобной силы доводам в перебранках с мужем. – Да они ж при мне тут договаривались! Срамота одна!

– Что значит – при тебе?!! Что значит – тут?!! – не менее громко, чем жена, крикнул Вадим, будто только что неожиданно проснувшись.

Эльвира стала ловить ртом воздух. Было похоже, что она проговорилась, что у нее слетело с языка то, чего знать никому не надо, а уж мужу – особенно.

– Вот с этого места поподробнее! – громовым голосом потребовала я.

– Да! И подробности чтоб были очень подробными! – добавил Вадим.

Эльвира помолчала немного, видимо, собираясь с мыслями, а потом заголосила на всю мастерскую:

– Да! Да! Я здесь была! И что такого?!! Я должна держать руку на пульсе, потому что у меня не муж, а недоразумение! Сволочь и бабник!!! Прикрывается своими картинами, а сам развратничает здесь, в мастерской! – женщина опять очень резко стартовала с места, добежала до ложа одалиски и отдернула занавес из знамени. Ее обдало пылью, Эльвира громко чихнула и продолжила: – Вот оно – ложе разврата!!! От него прямо-таки несет сексом!!! Неужели будете утверждать, дорогая Настя, что вы здесь еще не леживали совместно с моим мужем?!!

– Буду, – отчеканила я. – Я б в эту пылищу никогда не улеглась.

– А он, – Эльвира указала пальцем на мужа, – в другое место вас никогда и не пригласил бы! Зачем тратиться на рестораны и гостиницы с отелями, когда есть мастерская… почти со всеми удобствами! К тому же в любой момент можно соскочить с этой драной парчи и начать писать картину! Ну… будто бы начать – в том случае, если я вдруг приду сюда в неподходящий момент! А я всегда прихожу в неподходящий момент! Да! Чтобы поймать с поличным! Он, Вадька, уже сто раз менял замки! Но мне плевать! У меня есть один знакомый, который какие хочешь замки откроет! Только плати! А мне не жаль никаких денег, чтобы вывести эту сволочь на чистую воду!!!

– Вы очень правильно поступаете, – решила я похвалить Эльвиру. – Может быть, расскажете все, что знаете про Бо с блондинкой? Понимаете, мне тоже хочется наконец прозреть! Может, я напрасно по нему лью слезы! Может, он был таким же козлом, как все остальное мужичье!

Выбранная мною тактика оказалась верной. Эльвира тут же почувствовала во мне союзницу и начала:

– Да, Богдашка… прости Господи… был ничем не лучше других! Конечно, об ушедших советуют говорить либо хорошо, либо ничего… Но они слишком многого хотят, эти мужики! Они будут блудить, оттого помирать, а мы – молчи!!! Не выйдет!!! А вам, Настя, конечно, надо прозреть! Вы зря надеялись, что он на вас женится. Он обещал жениться на той блондинке, о которой я уже сказала. Вернее, на ее деньгах. Он же был нищ, как бомж! Картины его никто не покупал, и если б не брат, он вообще протянул бы ноги от голода. Так вот, Бо с блондинкой очень много говорили о деньгах. Еще о какой-то сабле… что ли… я не поняла… Потом блондинка затеяла разговор о любви, но Бо ее быстренько поставил на место. Мол, какая любовь, когда сплошной расчет. Она начала говорить о том, что у нее вроде ребенок, а он сказал, что дитя ее, и пусть она им и занимается, тем более что деньги на его воспитание то ли есть, то ли скоро будут… Похоже, блондинка должна получить какое-то наследство… А ее этот разговор, похоже, здорово мучил… Она вроде и хотела замуж за Бо, и не хотела… Вроде и соглашалась, что в их договоренности о браке расчет, и не соглашалась. Нервная очень была. Мне показалось, что любви ей хочется куда больше денег, что она готова их все отдать за ласковое слово, но… Разве ж от этих козлов добьешься ласковых слов? Вернее, они на них горазды, когда надо затащить женщин в постель, а потом все слова куда-то разом исчезают. Одно «прости» только и талдычат! А что нам с этого их «прости»?! Особенно, если уже ребенок нарисовался!