Светлана Демидова - Любовь по договоренности

Марина пришла не одна. Со своим бывшим мужем Георгием Далматовым. Он выглядел неважно: довольно жалко осунувшимся и похудевшим. Щегольской замшевый пиджак висел на нем еще более некрасиво, чем одежда на поминках Бо. Верхняя губа нервно подергивалась. Когда он сел в кресло, пиджак горбом налез на его затылок, и Далматов опять показался мне здорово похожим на Дон Кихота, состарившегося самым уродливым образом. Марина, напротив, выглядела свежей и похорошевшей.

– В общем, так, – обратилась она ко мне, – спешу сообщить, что сегодня после работы я узнала новость, которая тебя, наверно, обрадует.

– Да? – без всякого энтузиазма спросила я, чтобы хоть что-то сказать в ответ, поскольку думала, что обрадовать меня уже ничто не в силах. То есть могли бы, конечно, обрадовать успехи Люки, но ни Марина, ни Георгий с ней знакомы не были. Кроме того, моя дражайшая дочь только что отзвонилась и доложила, что, во-первых, завалила зачет, а во-вторых, у нее украли все деньги. Я не стала дополнительно огорчать девчонку известием о том, что мы с ее отцом решили развестись.

А уж с таким внешним видом, как у Далматова, радовать вообще не приходят. С таким лицом можно только приносить соболезнования или цветы на могилку.

– Дело в том, что сегодня я встречалась с нотариусом… ну… который мой одноклассник… С Борисом Сташевским… Помнишь, я тебе про него рассказывала?

Я вынуждена была сказать, что помню, хотя этот Борис меня вовсе не интересовал.

– Он услышал о смерти Богдана и решил признаться, что скрыл от Георгия второе завещание, написанное Аркадием Петровичем Далматовым позже, буквально за день до смерти, и аннулировавшее предыдущее. По нему наследство в виде толедского клинка должно достаться его старшему сыну Георгию.

– А что так? – по-прежнему незаинтересованно спросила я, всего лишь из приличия.

– Борис сказал, что Бо превратил в пыль огромную сумму денег, которую отец взял из банка, чтобы купить зимний дом в пригородной зоне. Аркадий Петрович хотел потом отписать его младшему сыну, поскольку у Георгия прекрасная квартира и «Гарда», а у Марины – хорошая дача. А Бо как-то узнал о деньгах, что были у отца дома, и… ну… в общем, украл их… И то ли проиграл, то ли долг кому-то возвратил. Теперь уже не узнаешь. Наверно, это мрачное событие и стало последней каплей, что доконала Аркадия Петровича. Может, пожил бы еще. Но завещание он успел изменить. Ни про каких детей там даже и писать не стал. Просто завещал шпагу Георгию, да и все. Представляешь?!

Меня абсолютно не интересовали ни прежний вариант завещания, ни новый, но, опять-таки из приличия, я спросила:

– А почему же вдруг нотариус скрыл второй вариант? Разве он что-то от этого выигрывает?

– Борис любит меня… – произнесла Марина и так порозовела, что я вдруг поняла: одноклассник, похоже, пронзил ее своей любовью, ничуть не утихшей с годами. А она продолжила, еще больше розовея: – Он был уверен, что братья передерутся из-за этой шпаги, а я разочаруюсь в муже… и, возможно, тогда обращу внимание на него… В общем-то… он почти в воду глядел… А теперь, когда Богдана нет, Борис посчитал непорядочным скрывать новое завещание дальше.

– Если бы порядочность проснулась в нем раньше, может быть, Бо остался бы жить. Уж не будем перемывать ему кости, обсуждать грехи… Кстати говоря, совершенно непонятно, в чем теперь состоит корысть твоего Бориса. Поскольку шпага остается у Георгия, вы можете расписаться снова и зажить счастливой семейной парой! Что при этом выиграет твой нотариус?

– Ничего… Просто он вдруг понял, что обманом меня все равно не завоюешь…

– Да, трогательная история, – пробормотала я, – прямо-таки рождественская сказка со счастливым концом! Только не пойму, какое я имею отношение ко всему этому?

– Как какое?! – удивилась моей тупости Марина. – Мы с Георгием вовсе не собираемся соединяться снова. Я буду с Борисом… А Георгий теперь не только свободен, но еще и при шпаге, как мушкетер!

Женщина так счастливо и беспечно рассмеялась, что я очень ей позавидовала. Да, любовь здорово красит, а еще она абсолютно бескорыстна. Ее ни за какие деньги не купишь, но никакие деньги не нужны, когда она есть в наличии. Я тяжело вздохнула и спросила уже весьма раздраженно:

– Да я-то тут при чем?!

– Ну как же? Может быть, вы теперь с Георгием договоритесь? Ведь на обоих лица нет! Краше в гробы кладут!

Я сразу посмотрела в зеркало серванта, но мне показалось, что выгляжу я куда лучше Далматова.

– В общем, я пойду, а вы все же поговорите, – заявила Марина и поднялась со своего места.

– Сядь! – приказал Георгий, достал из кармана уродующего его пиджака какую-то бумагу и сунул в руки Марине со словами: – Прочти, пожалуйста!

Она послушно села и углубилась в чтение. Когда закончила, от ее лица отлила кровь, и Марина стала очень похожей на своего бывшего мужа.

– Как же? Зачем это? К чему? – женщина задала кучу вопросов, но, не собираясь дожидаться ответа, сунула бумагу обратно в руки Георгию и заявила: – Мне это вовсе не надо!

– Да, я знаю, – ответил он. – Только ты все же прими это… ну… в дар, что ли… к твоей свадьбе со Сташевским… Она ведь не за горами… А я должен быть чистым перед Настей.

Я еще не успела даже ничего предположить, как Марина снова вырвала у Георгия его бумагу и подала мне.

Это была не просто бумага, а гербовая, с печатями и подписью нотариуса. Георгий отказывался от наследства в пользу своей бывшей жены, Марины Геннадьевны Кондратьевой.

– Но зачем? – только и смогла прошептать я.

– Потому что я тебя люблю, а ты ни за что не простишь меня, пока между нами будет стоять эта отцовская шпага… Разве не так?

Я не знала, что сказать. Да и не смогла бы, если б даже знала. У меня перехватило горло, и сразу намокли глаза.

– Да, я обычный человек, – продолжил Георгий, – не идеальный… грешный… Но я люблю тебя, Настя… Никакая шпага, никакая коллекция не принесет мне не только счастья, но даже и радости, если тебя у меня не будет… Так вот получилось…

– Ну ладно… – быстро произнесла Марина и опять поднялась с места. – Я все-таки пойду, а про шпагу после поговорим…

Мы с Георгием в унисон вздрогнули, когда за ней хлопнула входная дверь. Далматов посмотрел на меня совершенно больными глазами изнутри своего пиджака, в котором уже скрылся почти с головой, и спросил незнакомым голосом:

– Ну что скажешь, Настя?

Я ничего не могла сказать. Я соскользнула с дивана на пол, обняла его колени и положила на них голову. Мы так просидели долго. Потом все же встали, обнялись и поцеловались. Счастливее этой ночи у нас с ним никогда еще не было.

Ну что осталось мне вам сообщить? Наверно, всех интересует Злата. Хотите знать, что с ней стало? Ничего хорошего… Вадим с Эльвирой все же подали заявление в прокуратуру. Против Власовой Златы Сергеевны было возбуждено уголовное дело. До суда бедная женщина не дожила. У нее случился выкидыш, при котором она потеряла очень много крови. А поскольку ее организм был страшно ослаблен нервным перенапряжением, оправиться она так и не смогла. Георгий долго винил себя в ее смерти, но в конце концов как-то притерпелся к этой своей вине. Время все лечит.