Татьяна Воронцова - Невроз

Рита шевельнулась в кресле. Грэм тут же поднял голову и уставился на нее больными, горящими глазами. Сердце у нее сжалось. Протянуть руку, коснуться этой бледной, впалой щеки... Что за мысли? Что за мысли? Но от них невозможно избавиться. Одновременно она чувствовала нарастающий гнев. «Вот гаденыш! Какого черта тебе не хватало?» Сын обеспеченных родителей, студент одного из самых престижных европейских вузов... Но на самом деле она знала, чего. Настоящих, не придуманных ощущений. Испытаний, которые не всякий сможет выдержать. Препятствий, которые не всякий сможет преодолеть. Непредсказуемого развития событий. Риска, интриги.

– Я не смотрел на часы, но успел выкурить три сигареты подряд, прежде чем дверь подъезда со стуком распахнулась и на улицу выскочил мой благодетель. Да-да, собственной персоной. Шатаясь как пьяный (а может, и правда принял на грудь), он подошел и рухнул со мной рядом на скамейку. Я услышал его голос, низкий и срывающийся.

«Не уходи. Хотя бы сегодня переночуй у меня».

Я ничего не ответил.

Повернув голову, он уставился на меня в упор, и я порадовался, что на улице уже темно и можно не заботиться о выражении своего лица.

«Ну куда ты пойдешь? Домой, к мамочке? Брось, ты еще не сошел с ума. К девчонке? А зачем? Ты думаешь, эта шмара сможет тебе помочь? Оставайся, парень... Черт тебя подери, да можешь ты хоть раз в жизни сделать то, о чем тебя просят?»

«А разве я никогда этого не делал?»

«Делал, да. Ты прав. – Он тяжело дышал. – Ты лучше всех. Я не могу отпустить тебя. Я не могу без тебя жить».

«Кончай этот цирк».

«Я знаю, если сейчас ты уйдешь, то уже не вернешься. Мне придется разыскивать тебя, платить всяким недоноскам...»

Тут я слегка вздрогнул.

«...а я этого не хочу. Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему. Хотя бы так, как было до сегодняшнего дня».

Он сидел и лепетал как младенец. Гладил мое колено. Дергал меня за рукав. Это было до того нелепо, гадко, смехотворно, что в конце концов я не выдержал, встал и пошел прочь. К счастью, он не пытался меня остановить. Если бы в эту минуту он посмел прикоснуться ко мне, думаю, я бы его ударил.

– Он не заплатил вам за тот вечер?

– Нет. То есть в какой-то момент он начал совать мне деньги, много денег... но я не взял. Хотя, может, и стоило.

– На улице или в квартире?

– Что? А-а... – Морщась, Грэм потер пальцами висок. – На улице. На скамейке.

Рита окинула его пристальным взглядом.

– Вы плохо себя чувствуете?

– Нет-нет, все в порядке... За то время, что я добирался до дома, Лео успел позвонить мне раз пять или шесть. Я не отвечал, пока не сообразил, что просто исчезнуть все равно не удастся. Он мог в любой момент достать меня через Антона. А раз не удастся исчезнуть, то лучше явиться к нему прямо сейчас, в том виде, в каком я вышел от клиента, а там пусть сам решает, есть у меня повод для недовольства или нет. Я сообщил таксисту об изменении маршрута и уже через полчаса стоял перед стариной Лео, который заходился в истерике и брызгал слюной, как взбесившийся бабуин. Клиент скорбит и негодует. У него отняли любимую игрушку. Он чувствует себя несчастным и требует компенсации морального ущерба. Я вел себя как последняя свинья. И что я могу сказать в свое оправдание? Не говоря ни слова, я снял куртку и бросил на спинку кресла. Эффект превзошел все ожидания. Лео охнул и тут же заткнулся – так резко, как будто кто-то вставил ему кляп. Облизнул губы, сделал шаг вперед и принялся срывать с меня то, что осталось от рубашки, при этом глаза его подозрительно заблестели. Ну а потом, разумеется, ему приспичило отыметь меня. Вот тут-то до меня наконец дошло, каким я был идиотом. Здесь, в клубе, со мной могли сделать все, что угодно: изнасиловать, убить, накачать наркотиками... В общем, попал я здорово.

– Мысль об этом возбуждала вас?

– О да. – Грэм стыдливо улыбнулся. – Или мне следовало об этом умолчать? Возбуждала, заставляла мою кровь быстрее бежать по жилам... какие еще слова подходят для описания этого восхитительного состояния? Бормоча какие-то нежности, Лео облапал меня и принялся подталкивать к дивану. Я вырвался и очень серьезно предупредил, что если он не прекратит безобразие, мне придется его убить. Или ему придется убить меня. Одно из двух. Как ни странно, это подействовало. Должно быть, я выглядел как форменный псих. Впрочем, и чувствовал себя соответственно.

«Ты не взял денег, – сказал Лео. – Почему?»

Господи, почему? Мне казалось, это очевидно. Но выворачивать душу перед сутенером я не собирался, поэтому промолчал.

«А у меня возьмешь?»

«И у тебя не возьму».

«Если будет еще работа, тебе предлагать?» – спросил он напоследок. Ему не хотелось упускать меня. Я был, что называется, le plat friand [12]. Юноша, позволяющий состоятельным клиентам осуществлять их садо-эротические фантазии. Найти такого в Москве в то время было проблематично. Я ответил: «Попробуй». Накинул куртку прямо на голое тело и вышел. Моя порванная, запятнанная кровью рубашка осталась лежать на полу, куда ее бросил Лео. Позже я узнал, что он толкнул ее за двести пятьдесят баксов тому самому типу, который привел ее в полную негодность. Мужик, помимо всего прочего, оказался еще и фетишистом.

Покидая заведение, я все еще не был уверен, что мне позволят так просто взять и уйти. Но громилы в дверях окинули меня тяжелыми взглядами, только и всего. Больше я их не видел. Ни их, ни Лео.

Грэм встал, прошелся по кабинету. Вернулся в кресло. Руки у него все еще дрожали.

– Дома я первым делом забрался под душ и долго стоял с запрокинутой головой под горячими струями, так что мои слезы моментально смывало со щек. А потом пошел спать.

– Лео еще звонил вам?

– Звонил пару раз. Но я очень вежливо отклонял его предложения.

– Мне кажется, вы чего-то недоговариваете, – тихо сказала Рита, подозревая, что затянувшаяся пауза означает конец истории.

Грэм отозвался не сразу.

– Да, есть кое-что. Но мое время вышло. Вернемся к этому в понедельник, а пока... позвольте же наконец угостить вас чашечкой кофе!

Увидеть его вне стен медицинского учреждения, в нормальной обстановке, на людях – этим она объясняла свое согласие. Себе самой, разумеется. Больше никто в ее объяснениях не нуждался. Что ж, она не зря нарушила золотое правило психоанализа: не подпускать пациента ближе, чем это необходимо для успешного лечения. Совсем не зря!

Переступив порог клиники, Грэм тут же оставил свои ужимки и высокомерный тон и превратился в интереснейшего собеседника, остроумного и обаятельного. Они посидели в кофейне на Пушкинской, после чего вернулись в ожидавший их автомобиль. Водителем оказался парень лет двадцати, за все время не проронивший ни слова и не бросивший ни одного нескромного взгляда в сторону своих пассажиров. Грэм просто говорил ему, куда ехать, и тот без вопросов ложился на курс.