Вера Иванова - Мой прекрасный враг

– Да, кстати, ты еще одну вещичку у нас забыла, – бабушка олигарха полезла в карман и вытащила мой блокнот. Она что, действительно фея? С суеверным страхом я взяла альбом, полистала…

– Это ты рисуешь? Можно посмотреть? – Бабуля наклонилась поближе, и вся история сегодняшнего дня прошла у нас перед глазами. Метро с его бесконечным разнообразием типов, девица в травмопункте, Васек и Дуся с Полюсей, Посейдон из спортивного отдела, а потом череда портретов Соболевских – целая галерея греческих профилей.

– Хорошо, – улыбнулась бабушка, возвращая мне альбом, в котором тут же из-под моего карандаша начали появляться ее черты. А дальше – наши ребята на катере, быстрые наброски одним штрихом, задумчивые глаза Типа, косички Катьки, кулаки Стаса, патлы Сереги и чайки, и безбрежная гладь реки, кутающаяся в курчавый мех лесов – вечность, которую во что бы то ни стало нужно защитить.

– Очень хорошо! Ты отличная художница. А не знаешь, что же на самом деле собирался подарить мне внук?

– Знаю. Сервизы, – засмеялась я. – Их было две штуки, и все разбились. Но это целая история!

– Я бы с удовольствием послушала! – проговорила Елизавета Викторовна, зябко кутаясь в платок. – Давно уже не слышала интересных историй.

Пока я рассказывала, баржа постепенно опустела. Вертолет унес журналистов, лодки – охранников, темнота замазала окрестности черным.

– Сашк, ты идешь? – позвали с катера. Туда уже перебрались все наши – они тоже собирались отплывать.

– Иди-иди, и спасибо за рассказ! – Бабушка пожала мне руку.

– А как же вы? – Я огляделась и не увидела никого. Только псих сидел на борту и болтал в воде ногами.

– За мной внучек присмотрит.

– Внучек? – Я скептически хмыкнула. – Да за ним самим не мешало бы присмотреть!

– Кроме того, здесь есть команда, нас довезут до причала, – Елизавета Викторовна смотрела на реку.

– Сашк, так ты идешь? – еще раз окликнули меня.

– Нет! – прокричала я в сгущающуюся темноту. – Плывите без меня!

Мотор катера взревел, темная тень растворилась в ночной мгле, унося моих друзей, их сбывшиеся мечты и рухнувшие надежды.

Вдвоем с олигархом мы отвели бабушку в каюту, уложили на койку и вернулись на палубу. Я оперлась о холодный поручень, вгляделась в темноту. Можно было целую ночь простоять вот так, молча, слушая плеск воды и подставляя лицо мягкому ветру, пахнущему тиной и свежескошенной травой. Антиной мне совсем не мешал – он как призрак растворился в сумраке, слился с ним, словно это была его родная стихия.

Но было одно дело, требовавшее немедленного решения. Я оглянулась – освещенный луной силуэт вырисовывался на фоне катера, будто речной дух, вынырнувший из темной маслянистой воды.

– Отдай бандану!

– Ни за что!

– Так я и знала! Разве можно тебя о чем-то попросить!

– Тебе очень нужна эта тряпка?

– Представь себе, да!

– Тогда сними ее сама!

Я подошла ближе, нащупала у него на шее узел, затянутый так туго, что даже моим неслабым пальцам сложно было его развязать.

В бессилии я теребила узелок, дергая все сильнее, а потом наши лица оказались рядом, и его руки обняли меня.

– Отпусти! – приказала я. – Немедленно!

– Ни за что! – ответил он, прижав меня к себе так крепко, что сперло дыхание. – Вот теперь-то я тебе скажу… Все выскажу, что думаю! Я никогда в жизни не встречал более противной девчонки! Я тебя просто ненавижу!

– И я! Терпеть тебя не могу! – выдохнула я, радуясь, что не надо притворяться.

А потом наши губы почему-то соединились и долго-долго не расставались.

И я поняла, что именно об этом мечтала с того самого момента, когда увидела в метро его греческий профиль.

Enfant terrible ( фр .) – букв. «ужасный ребенок», человек, смущающий окружающих своим поведением, своей бестактной непосредственностью.