Елена Граменицкая - Сказка Шварцвальда

— А что я? Я богат и свободен! Не беспокойся о моем сердце. Во веки веков его более не тронет любовь к тебе. А эту я вырву с корнем….

Внезапное эхо несколько раз повторило его пророческие слова, холодный январский ветер подхватил их и сберег навеки вечные…

Смертельно побледневшая испуганная Кристина содрогнулась от зловещего эхо всем телом и протянув руку к Михаэлю, желая последний раз дотронуться до него, замерла в нерешительности.

— Прощай! — прозвучали его последние слова. — И более не встречайся в моей жизни!

Девушка, отшатнувшись в сторону, словно от пощечины, сжалась в комок от невыносимой боли. Сдерживая изо всех сил рыдания, отвернулась и поддерживаемая возничим шагнула в тьму повозки, где спустя мгновение исчезла.

Теплые руки прижали ее полумертвое тело к себе.

— Любимая… Как долго я ждал тебя…

Яков, мой милый… хотела сказать Кристина, но ее губы шептали совсем другое.

Расставшись с Кристиной, Михаэль внезапно почувствовал прилив сил. Словно слова, отозвавшиеся в его сознании эхом, сняли тяжесть с души, открыли путь к новой жизни. Ясной и спокойной. Правильной, разумной, предсказуемой. Желанной.

Осталось последнее поручение Конрада, и он покинет проклятый город, не дожидаясь завтрашней казни. Он хочет запомнить Регину живой, а не корчащейся в пламени инквизиторского костра под непристойные крики обезумевшей от животной страсти толпы негодяев.

Епископ подписал указ об освобождении святого отца Иоахима, настоятеля Марцелльской церкви Святого Августина с указанием последнему, немедленно покинуть родной город и отправится с семьей в дальнюю епархию, затерявшуюся на границе с Померанией. На словах он велел передать Иоахиму, что христианское сочувствие и прощение иссякнут, ежели еще раз их жизненные пути пересекутся.

Михаэль, освободив настоятеля, намеревался немедля ни минуты отправиться с ним в родной город, подальше от преисподние, готовившей раскрыть свои врата с восходом солнца посреди главной площади.

Иоахим, ожидая следующего слушания церковной комиссии, надеясь на положительное решение его апелляции, посланной в высший совет римской католической церкви, был искренне удивлен прозвучавшему из уст Михаэля решению Его Святейшества. Сотворив благодарственное моление, он упал на колени и трижды перекрестился. Михаэль терпеливо ожидал окончания ритуала. Шагая за молодым человеком по темному коридору, стараясь не отстать от яркого дрожащего пятна горящего факела, Иоахим, не прекращая благословлять Христа, пытался угадать, чье вмешательство смогло повлиять столь скоро на его судьбу.

До выхода из подземной тюрьмы оставалось несколько шагов, как вдруг темная фигура преградила им путь. Михаэль впереди замер, и угрожающе опустив факел, освятил им невысокого крепкого молодого человека с прозрачными и бессмысленными как у рыбы глазами. Лицо неизвестного издевательски скривилось, руки потянулись к рукояти кинжала.

— Прочь с дороги, Хассо! Иначе… — угрожающе начал Михаэль

— Иначе, что? — глухой голос перебил его

— Иначе, я с небывалым удовольствием проткну твое поганое волчье сердце.

Хассо цинично расхохотался, его рука легла на рукоять кинжала, а глаза плотоядно сверкнули.

Потеряв на мгновение контроль, подчиняясь долго сдерживаемой злобе и невыносимой жажде крови, Михаэль, вложил всю силу тела в удар ножом, который словно по волшебству оказался в его руке. Лезвие проткнуло камзол Хассо и скрипнув попавшимся ребром, погрузилось до рукоятки в сердце молочного брата.

Стекленеющие рыбьи глаза укоризненно и удивленно смотрели на Михаэля, надеясь получить ответ на последний вопрос — за что?

— Это тебе за мать, которую ты сегодня убил. Разве этого не достаточно? — спокойно ответил Михаэль, с усилием, выдергивая клинок из ненавистного сердца.

Резкий запах горького миндаля, подогреваемого на углях затуманил его разум, но карканье, почувствовавших пир падальщиков, резкое, оглушительное, вернуло Михаэлю к осознанию произошедшего.

Иоахим, испуганный до смерти, опустился на колени и неистово молился.

— Отец, на данный момент — единственный ваш спаситель — стоит перед Вами. Поспешим. Когда будете в безопасности — продолжите свою бессмысленную молитву.

Не сказав ни слова, испуганный святой отец бросился за исчезающем в коридоре Михаэлем.

Кровь, оставшаяся на кинжале немедленно впиталась в его костяную рукоять, не оставляя следов.

Не замечая перемен, начавших происходить с ним, молодой человек, появился во внутреннем дворе суда и нетерпеливым жестом поманил ожидавшую повозку, приказав приблизиться.

— Не теряйте времени, святой отец! Уезжаем!

Иоахим, подняв глаза к небу, продолжая возносить благодарственную молитву, шагнул внутрь за Михаэлем и плотно захлопнул за собой дверь экипажа.

Лежащий на диване Конрад, почувствовав странное жжение в груди, отшатнулся от молодого секретаря, стоящего перед ним на коленях, чью пунцовую щеку покрытую легким юношеским пушком он украдкой ласкал, подписывая принесенные красивым клириком бумаги. Эпископ откинувшись на подушки, закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям… Жжение усиливалось… Вслед за ним в носу неожиданно защипало и давно забытые слезы скопились в углах глаз. Свершилось…

— Свободен!!! — его ожившее сердце зашлось от радости.

Грудь Михаэля внезапно пронзила страшная режущая боль, словно огромный нож погрузился под ребра и вырезал его сердце. Согнувшись в смертной судороге, он упал на пол повозки под ноги испуганного Иоахима и забился в конвульсиях. Священник подскочил к умирающему Михаэлю, и развернул его лицо к свету. Крепко сжатые синие губы, застывшая страдающая маска вместо лица, закатившиеся глаза. Михаэль мучительно стонал, держась рукой за сердце. Постепенно судороги, сотрясающие его тело пошли на убыль. Он внезапно затих в руках Иоахима и обмяк. Святой отец испугано дотронулся до его горла, чтобы прослушать пульс и закричал. Пульса не стало.

Иоахим опустил безжизненное тело на пол и начал неистово молиться за душу новопреставленного.

— Святой отец, не рановато ли Вы меня хороните? — раздался из темноты спокойный голос пришедшего в себя Михаэля. Молодой человек с усилием поднялся и пересел на сидения, отряхивая запылившийся полы камзола.

Его красивое бледное лицо выделялось в темноте повозки, а широко открытые глаза сверкнули оттенком античного золота.

Изумленный Иоахим потерял дар речи. Лишь его руки продолжали совершать крестные знамения.

— Упаси нас от зла….. помоги и избавь нас от злого очарования, творимого нечистивыми, в пагубу нам. Освободи нас от омрачения страстями, из сетей похоти извлеки, огради нас от коварства злых людей и отгони от нас ненавидящего добро, удовлевающего нас диявола, чтобы в мире, покое и тишине прожить нам остаток жизни нашей, благодаря ежедневного Господа Бога. Аминь.