Ольга Вечная - Будь моим первым

— Ты где-то служишь?

— Да, были на сборах как раз, только вернулись. Обрадовался, что ты написала мне, — он бросает на меня хитрый взгляд, и я улыбаюсь в ответ. — Напишешь еще?

— Да. Да, конечно! — киваю и снова улыбаюсь, чувствуя, как слегка розовеют щеки. Смущение? Нет, я абсолютно уверенный в себе человек! Что же тогда?

Мне бы хотелось хорошенько осмотреться в его машине и как следует изучить сидящего рядом мужчину, но мысли о сестре снова и снова заставляют сердце колотиться быстрее. Берут его в тиски, опасно сдавливают, так что тяжело делать вдохи. Я вновь сжимаю пальцы и молюсь. Закрываю глаза, начитывая одними губами «Отче наш».

Чувствую, как он сжимает мою ладонь. У него сильные руки, и они не дрожат. Совсем. В отличие от моих.

— Подыши со мной. Пожалуйста. Вдох-выдох. Давай вместе.

Я смотрю на него и снова киваю. Папа бы не поверил, что я могу быть такой послушной и покладистой. Безропотно исполнять команды, впитывать каждое слово. Отец, кстати, все еще недоступен. Ни разу за полдня не заглянул в почту.

Настя ждет меня на крыльце больницы. Я выхожу из машины и кидаюсь к ней. Обнимаю изо всех сил за шею. Бедняжка впадает в шок от такой моей реакции. Не сразу начинает обнимать в ответ. Потом неуверенно кладет руки на мою спину, и я тут же ее отталкиваю. А то еще привыкнет.

— Ну что, пойдем? — спрашиваю.

— Да, попробуем поймать какого-нибудь врача.

Напоследок я оглядываюсь и смотрю на машину единственного человека, который сегодня ответил на мой звонок и поверил взволнованному голосу.

Илья Ветров, — произношу одними губами. Он будет моим первым. Разумеется, не единственным, но первым. Военный врач с железной выдержкой и красивыми глазами на скромной машине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кто этот парень? — спрашивает Настя чуть позже. Сразу после того, как мы переговорили с врачом. С Мией сейчас все хорошо, они с малышкой обе в стабильно тяжелом состоянии, но самое главное, что нет ухудшений. Они в надежных руках.

— Какой парень? — не сразу понимаю, о ком она говорит. — А, Илья. Он врач, мы недавно познакомились.

— Ты не рассказывала.

— А должна была? — приподнимаю брови.

Ее сотовый вибрирует. Она быстро достает телефон. Это отец. Я бросаю взгляд на экран своего телефона — там по-прежнему пусто. Ни пропущенного, ни звонка.

— Ладно, мне пора, — быстро киваю. — Объясни ему ситуацию.

Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо, — шепчу себе, набирая сообщение водителю о том, чтобы забрал мою машину и привез домой. Девочки в нашей семье сильные и живучие. Моя мама попала в аварию, когда была мной беременна, я родилась намного раньше срока. И вон какой выросла! Метр семьдесят пять ростом! Когда надеваю каблуки, то намного выше папы. Моя мама была непоседливой, дерзкой и абсолютно невыносимой! Такой же, как я. Улыбаюсь, когда вспоминаю слова отца. Еще моя мама была умной и красивой, я люблю рассматривать ее фотографии. Мне ее не хватает.

Мой психолог считает, что я поэтому так болезненно восприняла мужа Мии, — из-за ревности. Мне показалось, что, выходя замуж, сестра будто бы бросает меня, хотя это не так. Посмотрим, что Юлия Владимировна скажет на то, что натворил Арсений. Кусок дерьма он, поэтому я его и возненавидела с первого взгляда. А не из-за каких-то там травм детства!

Быстро пишу Илье: «Ситуация стабильна, обе живы».

Он отвечает: «Слава богу».

«Ты считаешь, что Бог существует?)» — тут же спрашиваю.

«Конечно. Он всегда со мной. И с тобой тоже».

«Такой большой, а в сказки веришь! Мир жесток, и никто за нами не присматривает. Всем на всех плевать», — строчу ему.

«По-твоему, непременно нужно становиться циником?»

«Это такой критерий взрослости, чтоб ты знал», — усмехаюсь.

«Напротив. Цинизм — простой способ самозащиты. Ты как бы убеждаешь сама себя — везде всем плохо. Везде херово. Зачем тогда переживать? Это тебя успокаивает и позволяет не бороться с несправедливостью».

«Ну и дурак!» — сначала отправляю, потом думаю, как это выглядит со стороны.

«)))».

Пусть запихнет эти скобки себе сам знает куда!!

Я злюсь, пока жду такси. Уже на заднем сиденье авто, слегка успокоившись, пишу ему:

«А разве можно как-то выжить в этом мире и при этом не стать циником?»

«Нужно, Поля. Обязательно нужно».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Следующие два дня проходят в какой-то болезненной суматохе. Постоянно проверяю телефон в ожидании сообщений от сестры. Она редко пишет, в основном спит. Мы не обсуждаем случившееся, будто не были в этой ванной втроем. Не боролись за ее жизнь. Пару раз я пыталась что-то рассказать про Илью, поделиться, как он ругался из-за случившегося:

— Хоть бы в черте города экспериментировали, раз уж уповают на естественность! Скорая еле нашла ваш поселок! А если бы не нашла? Мы бы с тобой, моя боевая подруга, вдвоем могли не вытянуть.

— Акушерка заверяла, что все пройдет хорошо, — лепетала в оправдание сестры.

— У нее экстрасенсорные способности, я полагаю? Вся эта кухня — вне закона, потому что лицензию на проведение домашних родов в РФ получить нельзя. Соответственно, нет никаких регламентов, правил. Сплошная импровизация от и до! Тебе самой не жутко?

Еще как…

Но Мия упорно оставляла подобные сообщения без ответа.

Ей было неинтересно. Она вообще стала не от мира сего с тех пор, как связалась с этим Арсением. И кажется, нажаловалась папе, потому что следующий наш телефонный разговор отец начал с фразы в приказном тоне:

— Не вмешивайся, Полина. Я сам во всем разберусь. И оставь сестру в покое, пусть восстановится.

С одной стороны, я была с ним согласна, — к чему сейчас махать шашкой? Случившегося не исправить. Главное, что все живы. Но с другой… почему хотя бы не попытаться привлечь ту женщину к ответственности? Да и Арсения, чтоб ему самому пережить подобное!

— Когда Мия подает на развод? Это единственное, о чем я хочу знать.

— Поля, ну что мне с тобой делать?!

— Полина поняла, Полина — молчит! — от досады закусываю губу.

— Кстати, слышал, что ты не ходишь на учебу.

Да, это сейчас особенно важно. Мир погибнет без очередного экономиста.

— Всего пару дней пропустила. Для меня случившееся тоже стресс. Папа, я так испугалась! Господи, папочка, скоро ты приедешь?

— Послезавтра. Ты ходила к психологу?

— Да.

— Хорошо.

Дальше следует пауза. Мы оба не знаем, что сказать. Я чувствую себя крайне уязвимой, потому что позволила себе сорваться на эмоции. Он не представляет, что с этой уязвимостью делать. Мы давно не общались искренне и начистоту. Наверное, с появления в наших жизнях Насти. Вот, кстати, еще один человек, к которому я якобы ревную. Не Поля, а всадник Ревности, отравляющий жизнь всем, кто услышит топот ее боевого коня. Еще один предвестник апокалипсиса! Закатываю глаза и вздыхаю.