Джессика Клер - Последняя надежда (ЛП)

Ава снова ерзает, и я прикусываю губу, чтобы не застонать вслух.

– Так, кто же эти друзья, которые называют тебя Рафом? – спрашивает она.

– Ты не устала? Потому что я устал, – делаю вид, что потягиваюсь, чуть не сбивая листья с нашего укрытия.

Может, если она заснет, то и я смогу уснуть. Я служил в армии. Нас учили спать в любом месте, в любых условиях, независимо от того, жарко или холодно, или сколько вражеских артиллерийских снарядов пролетает над нашими головами. Я тоже могу проспать эту пытку.

– Мне немного холодно.

Она прижимается ещё ближе, и клянусь Богом, задевает рукой Годзиллу. Он ревет, пробуждаясь к жизни, и кровь приливает к моему паху так быстро, что я почти теряю сознание.

Я вскакиваю, прежде чем успеваю сделать что-нибудь безумное, например, схватить ее руку и прижать к себе еще крепче.

– Я найду тебе одеяло.

Она хватает меня за ногу.

– Ты сказал, что мы не должны выходить в темноте – это слишком опасно. Там кромешная тьма. Ты не можешь уйти.

Она права, но я должен что-то сделать.

– Я собираюсь отлить.

– Можно мне хотя бы взять твой нож? – боль и страх звучат в ее голосе.

Я провожу рукой по лицу. Моя пятидневная щетина может превратиться в бороду, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время.

– Конечно, – снимаю пояс, снова прикрепляя нож к пряжке. – Не убивай меня, когда я вернусь.

– Не веди себя, как хищник, – парирует она.

Слишком поздно.

Я повторяю наши шаги сегодняшнего дня. Пилота собираются съесть сегодня вечером. Это просто факт жизни. Я должен спасти от него все, что смогу. Легко нахожу его и снимаю с него одежду. Белая рубашка – безнадежное дело, пропитанное кровью. Пиджак ненамного лучше, но сделан из приличной шерсти. Я могу взять нож и сделать полоски, которые мы сможем обернуть вокруг запястья Авы, если ей понадобится шина, хотя, судя по моему беглому взгляду, рука и запястье выглядят более ушибленными, чем что-либо. Наверное, чертовски больно, но если бы она что-нибудь сломала, то не смогла бы сделать и шага, чтобы боль не одолела ее.

В карманах у пилота два энергетических батончика и пачка жвачки. Я комкаю его носки, которые в основном сухие, и засовываю их в карманы. Единственная туфля, о которую Ава чуть не споткнулась, была слишком мягкой и поношенной, чтобы быть приличным оружием. Одежда девушке может не понравиться, но мы можем использовать ее для постельного белья.

Больше ничего не нахожу, даже его пилотского пистолета. Видимо, у него его и не было. Я немного отхожу в сторону, достаю член и мочусь. Мертвый пилот отлично справляется с моей эрекцией. Я вытираю руки об землю и нахожу мокрый лист, чтобы смыть грязь. Свернув одежду, я вытаскиваю носки и засовываю их в рулон.

– Это я, – кричу я, приближаясь.

Ава заходит в укрытие, и я ныряю внутрь, пряча свернутую одежду пилота слева от себя, чтобы она не заметила. Нет смысла ей беспокоиться об этом сегодня.

– Ты там что-нибудь нашел?

– Пару батончиков. Хочешь?

Чувствую, как она качает головой.

– Нет, – девушка колеблется. – Ты нашел это у пилота?

– Да. Лучше пусть они будут у нас, чем у кого-нибудь из обитателей джунглей.

– Что с ним сегодня будет? – по звуку ее голоса определяю, она точно знает, что произойдет.

– Он мертв и ничего не почувствует.

Она вздрагивает. От страха у меня зудит в затылке, и когда Ава, съежившись, сидит рядом со мной, понимаю, что предпочел бы иметь мучительно болезненную эрекцию и твердые синие шары в течение нескольких дней, чем ее расстраивать. Эта женщина – солдат. Она не плакала, за исключением одного раза, когда поняла, что сидит на дереве. Думаю, это были слезы облегчения и благодарности.

Она не жаловалась. Девушка только и делает, что изо всех сил старается выжить. И я критиковал ее за то, что она пыталась быть дружелюбной, преодолевая свой страх. Вытянув ноги, я беру ее на руки.

Ава вскрикивает.

– Для тепла, – бормочу я.

– Да, – выдыхает она. – Ты чувствуешься, как обогреватель.

Несмотря на все ее изгибы, она весит меньше, чем несколько банановых листьев. Или может быть, я просто отвлекся на всю эту пухлую плоть в моей руке. Я устраиваю ее между своих вытянутых ног и обнимаю руками. Стараюсь расположить их низко, чтобы не раздавить ее сиськи. О, черт, она чувствуется хорошо. Ощущается, как мороженое в самый жаркий августовский день, или солнце в холодный весенний день. Как душ после долгого дня физического труда. Ощущается чертовски хорошо.

Мой «огорченный» член упирается ей в бедро. Я лежу, чувствуя, как немеет моя нога, но не делаю ни малейшего движения, чтобы подвинуться. Болезненное неудобство, может быть, то единственное, что поможет мне пережить эту ночь.

– Извини, если обидела тебя, назвав его Годзиллой. Наверное, думала, просто парни любят хвастаться своим размером пениса, и это будет смешно, но это не так, и мне жаль.

– Парни не обижаются, – отвечаю я.

– Неужели?

Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и касается грудью моей груди. Мягкая, как зефир, и такая же вкусная. Я слегка скрежещу зубами.

– Нет, я просто устал. На самом деле, я очень устал.

Откинув голову, я закрываю глаза, но тут же представляю ее, потную и обнаженную, с грудями, колышущимися перед моим лицом.

– Тогда извини, что я тебя утомила, – шутит она.

– Ты прощена.

Я резко открываю глаза и смотрю в ночь. Возможно, ягуар нападет на нас, и мне придется выпрыгнуть из нашего укрытия, заставив его подчиниться. Нет, потому что тогда у меня будет постадреналиновая эрекция.

– Признай, он очень большой.

– Ава, – выдавливаю я.

– Ну?

Она совсем не выглядит испуганной. На самом деле, думаю, девушка пытается сдержать смех. Хотя это могут быть смешки от страха. Беннито смеется, как школьник, когда нервничает.

Я должен прямо взглянуть в лицо проблеме. Это слон в комнате, и он не станет меньше, пока она сидит у меня на коленях.

– У меня большой член, и очевидно, ты мне очень нравишься, но ничего не случится. Обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда.

– Правильный секс никогда не повредит. Если, конечно, это не то, чем ты занимаешься, что прекрасно, но не для меня.

– Ава, ты можешь сейчас не говорить о сексе?

– О, Боже, конечно. Мне очень жаль.

Глубоко вздохнув, я закрываю глаза.

Она ерзает, пытаясь найти удобное место среди ветвей и твердой почвы. Сдвинувшись, девушка каждый гребаный раз трется об меня.

– Ава, перестань двигаться, – хрипло выдыхаю я.

Она немедленно замирает.

– Прости, – тихо говорит в ответ.

Она откидывает голову мне на грудь, и слышу, как глубоко и сосредоточенно она дышит, пытаясь обрести душевный покой. Такой, чтобы заснуть.

Я концентрируюсь на перемещении крови из члена в другие части тела.