Джессика Клер - Последняя надежда (ЛП)

Раф пробирается сквозь кусты, используя длинный шест, чтобы прихлопывать и скользить по земле, пытаясь спугнуть все, что кусается. Это делает движение медленным, но безопасным. Также дает мне много времени на изучение его спины. И его зада. Когда он передвигает ногами, вижу тяжелую выпуклость, лежащую на одной стороне его штанины, и понимаю, что должна изменить первоначальное предположение с «дубинки» на «бейсбольную биту».

Боже, я такая извращенка, что подкрадываюсь к чуваку, который пытается спасти мою задницу. Я не королева размера, но болезненно очарована парнем с таким огромным оборудованием. В смысле, если бы у меня были самые большие сиськи в мире, я бы ожидала, что он будет пялиться на них, верно? Или задавать вопросы? Думаю, это разумно.

Все еще чувствую себя придурочной, думая об этом, поэтому пытаюсь подумать о чем-то другом. Что угодно. И я думаю о Розе. Моя милая доверчивая подруга с таким доверчивым характером и дерьмовым вкусом на мужчин. Представляю ее хорошенькое личико, и то, как она была связана на тех фотографиях в телефоне Дюваля, и мне хочется плакать. Прочистив горло, я смаргиваю слезы.

– Ну что, Раф?

– Что? – говорит он, отодвинув в сторону большой лист, чтобы я могла пройти под ним.

– Думаешь, Роза еще жива?

– Не знаю, – прямо отвечает он. – Они могут убить ее или оставить в живых, если она им понадобится.

Я вздрагиваю.

– Спасибо, что смягчил удар.

Мужчина смотрит на меня и кривится.

– Извини. Правда всегда лучше, даже если больно. Ложные ожидания ведут только к краху.

Ну, тут он прав. Я снова начинаю пялиться на его задницу (потому что она действительно хороша) и почти натыкаюсь на его спину, когда он резко останавливается.

– Кайман, – говорит он мне. – Не двигайся.

«Кайман?»

Я пищу, прячась за мужской спиной, потому что нож у него.

– Как крокодиловый кайман?

– Одно и то же, – говорит он спокойным низким голосом, оглядываясь вокруг. – Просто стой спокойно.

– Хорошо, – говорю я, прижимаясь к его спине, потому что мне страшно.

Вынув руку из перевязки, обнимаю его за талию. У него достаточно широкая спина, и если я пригнусь, может быть, голодные кайманы не заметят меня. Прижавшись щекой к его спине, я закрываю глаза.

Минуты. Долгие долбаные минуты. Я нервничаю, потому что слышу плеск, но мы все еще не двигаемся с места. Под щекой ощущаю, как колотится сердце Рафа, но он не шевелится. Снова открываю глаза, пытаясь заглянуть ему через плечо.

– Они ушли?

– Скоро, – говорит он сдавленным голосом.

– Можно посмотреть? – шепчу я ему на ухо. – Это безопасно?

– Ш-ш-ш, – отвечает он, тихонько убирая мои руки со своей талии и стараясь не прикасаться к моей ушибленной руке и запястью.

Он оттаскивает меня от себя, и я догадываюсь, почему. Руки на талии слишком близко к поясу.

Почему-то это меня раздражает. Только не это. Нам придется проходить через это постоянно? Он боится того, что у него большой член, и я ему нравлюсь?

Разве девушка не может в ужасе взобраться на мужчину, не обеспечив ему стояк?

Мы должны пройти через это. Я отказываюсь спать еще одну ночь, боясь пошевелить мускулами, потому что Мендоза получает стояк размером с лодку. Что-то должно измениться. Мы должны чувствовать себя более комфортно друг с другом, если хотим выжить. Это напрягает меня, я чувствую себя достаточно неудобно.

– Он исчез, – говорит Мендоза после долгой паузы.

Я все еще волнуюсь, поэтому не отвечаю. Он тыкает в землю перед собой и жестом приглашает меня следовать за ним.

– Пойдем.

Я корчу ему рожу, но следую за ним.

Всю ночь слышала реку на заднем плане, но это мой первый шанс увидеть ее. Бурлящая коричневая вода, наполненная бревнами и мусором, встречается моему взору. Она широкая и выглядит глубокой, а с обеих сторон нависают деревья. Берега грязные и крутые. Выглядит довольно угрожающе.

– Пожалуйста, скажи мне, что мы не будем купаться в этом, – говорю я слабым голосом.

– Нет, конечно, – отвечает Раф. – Там пираньи.

– О, хорошо, – саркастически говорю я. – Слава Богу, в ближайшем водоеме водятся рыбы-людоеды. От этого я чувствую себя в безопасности.

– Оставайся здесь, – говорит он, и идет к берегу. – Он крутой, так что я сам принесу грязь.

– Не двигаюсь, – рапортую я, прижимая руки к груди.

Пираньи, кайманы, жуки и пауки-птицеловы. Кемпинг – это весело. Боже, я больше никогда не хочу покидать город.

Раф скользит ногой к крутому берегу реки, опираясь на трость, чтобы не упасть. Он зачерпывает пригоршню грязи и карабкается ко мне.

– Вот, я тебе покажу.

– Пожалуйста, давай.

Черт возьми, даже это звучит до смешного сексуально. Повернувшись к нему спиной, я поднимаю волосы, и он забрызгивает мне шею грязью. И я ничего не могу поделать. Визжу и вздрагиваю.

Слышу, как мужчина резко вздыхает. Он делает паузу, резко проводя рукой по моим плечам.

– Держись, – говорит он ровным голосом. – Я принесу еще грязи.

Я поворачиваюсь, глядя, как он возвращается к реке, и конечно же, у него снова эрекция. Это не может так продолжаться. Мы должны быть командой. И не в сексуальном смысле. Просто нам должно быть комфортно друг с другом, и ничего больше. Это не сработает, если он постоянно беспокоится о прикосновении ко мне. Прямо сейчас? Он мог лапать мои сиськи, и если бы это было ради моей безопасности, мне было бы все равно. Это не будет возбуждать, но я не потеряю голову.

Не уверена насчет Мендозы.

Другая мысль приходит мне в голову, когда он возвращается и забрызгивает грязью мои плечи и здоровую руку. Что, если эрекция – это реакция на дискомфорт в моем присутствии? Я заставляю его чувствовать себя некомфортно, а его тело отвечает смущающим образом? Как у Дика Туретта? Чувствую укол сочувствия к нему. Во всем остальном он такой большой и сильный, что я не могу представить, чтобы ему было так неуютно рядом со мной.

У меня в голове мелькает мысль.

Твердо верю, что такие вещи нужно делать в лоб. Поэтому, как только он заканчивает разглаживать грязь на моей руке, я поворачиваюсь и начинаю снимать рубашку.

– Ава? Что ты делаешь?

– Я покажу тебе себя, если ты покажешь мне себя, – говорю я ему, снимая рубашку. – Давай все обсудим, ладно?

Хватит гадать и строить предположения. Я увижу, что его член будет нормального размера, и перестану пялиться на него. Он увидит меня голой и поймет, что я должна сбросить фунтов пятнадцать-двадцать. К тому же, я вся в укусах насекомых.

Мы посмеемся друг над другом, а потом напряжение между нами пройдет. Конец истории.

Глава 12

Рафаэль

Она снимает рубашку. Матерь Божья. Ее грудь едва прикрыта кружевами почти такого же цвета, как ее кожа. У нее соски размером с ластик, которые едва прикрыты швом в ткани, а сочная плоть выглядит так, будто готова вырваться из своих оков. Когда вся кровь отливает к югу, я раскачиваюсь, как марионетка, у которой только что перерезали веревочки. Не могу ни ходить, ни говорить. Я могу только смотреть.