Дж. Макэвой - Малакай и я (ЛП)

— Ага, — прошептала я, смотря повтор снова и снова, не в силах оторвать взгляд. Он не был горяч... он был... прекрасен. И это при том, что он был весь в синяках, порезах и ссадинах. Не представляю, как он выглядел в обычные дни. Я задумалась, действительно ли его глаза были настолько синими.

— ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ!

— Ах! — Все закрыли уши руками, когда прогремел звук.

— Простите! — быстро сказал Рафи и уменьшил громкость, чтобы мы могли слушать ведущего.

— Как вы можете видеть, Малакай Лорд, лауреат престижных премий, автор бестселлеров и писатель, который избегал публичности, отказываясь от интервью, фотосессий и даже от раздачи автографов, поспешил на помощь пожилой женщине, которая оказалась запертой в своей машине. По нашим сведениям, несмотря на то, что он выглядел нормально во время этого испытания, он потерял сознание из-за полученных травм всего через несколько секунд после прекращения съемки. Его доставили в местную больницу, где он сейчас и находится в стабильном состоянии.

— Откуда они знают, что это он? — спросил Леон, жуя ручку. — Ну серьезно? Успешный писатель днем и супергерой-мачо... тоже днем?

Прежде чем кто-либо из нас ответил, наши телефоны начали звонить и пищать.

Это был хороший вопрос... ответ, на который интересовал всех. И только два человека знали, действительно ли человек на экране — Малакай Лорд. Это сам Малакай Лорд и мой дедушка, его агент и издатель.

— У меня на линии «Ридерз Дайджес»т, спрашивают, действительно ли это он!

— Всем отвечаем, что издательство «Пенокси» не разглашает личной информации о своих авторах, только если авторы не уполномочили нас на это, — объявила я, когда все разошлись по своим столам. — Повторяйте это снова и снова, как попугаи, пока не устанете отвечать на телефонные звонки и твиты, или пока ваш рабочий день не закончится.

Все уставились на меня, и я не понимала, почему, пока Рафи не протянул мне носовой платок.

— Ты в порядке?

Я моргнула несколько раз и убедилась, что из моих глаз текут слезы, но причина была мне не ясна. Кажется, это происходило постоянно!

— Да. — Я быстро вытерла слезы и попыталась сменить тему. — Так, у кого-нибудь есть идея получше?

— Мы попугаи, — кивнул Рафи, отвечая на звонок, и с сильным индийским акцентом повторил мои слова. Все поступили так же, кроме Ли-Мей, которая вместо того, чтобы отвечать на звонки, пыталась кому-то дозвониться. Она набирала номер, подносила телефон к уху, сбрасывала звонок и снова набирала. В панике она начала дрожать, проводя руками по светлым волосам. Ее любимые пирожные валялись на полу, раздавленные и скомканные.

— Ли-Мей? Что с тобой?

Она указала на женщину, которую вытащили из машины, и сказала:

— Женщина, которую он спас. Это моя мама!

ГЛАВА 3. БОЛЬ И БОЛЕУТОЛЯЮЩЕЕ

МАЛАКАЙ

— Я подумываю повысить свой гонорар агента, — его голос звучал, как голос Бога из фильмов: спокойный, но сильный, ровный, но с намеком на таинственность. К счастью, Альфред не был Богом, или же я...

— Плюс пять процентов тебя устроят?

Повернув голову, я открыл глаза и обнаружил его сидящим на стуле. Закинув ноги на мою кровать, он чистил мандарин. Отправляя дольку цитруса в рот, он смотрел на телевизор напротив больничной койки.

— Сколько ты сейчас зарабатываешь?

Он остановился и перевел взгляд на меня. Раздраженно покачав головой, он спросил:

— Что ты делаешь с контрактами, которые я тебе передаю?

— Подписываю последнюю страницу и возвращаю тебе.

Облизнув зубы, он нахмурился.

— Зачем я вообще беспокоюсь? — пробормотал он и продолжил есть.

— Вина, — напомнил я ему. Альфред Ноэль, великий режиссер и человек, который нес груз вины за смерть моей матери на своих плечах, посвятил более двадцати лет своей жизни заботе о ее сыне.

— Вина, — повторил он, кивая. Поднявшись со стула, он собрал свои вещи и направился к двери.

— Как долго я был в отключке на этот раз?

— Двенадцать часов.

— Неплохо, — тихо сказал я, надеясь, что он не услышит. Но он услышал и, будучи верен себе, не сдержался от комментария.

— Ты хотя бы помнишь, что произошло? — спросил он. Честно говоря, я так привык к больницам, что даже не подумал о…

Черт.

— Авария.

— Да. — Он указал на экран, и, впервые обратив на него внимание, я увидел себя, вытаскивающего женщину из машины. Надпись под видео гласила: «Малакай Лорд — герой».

— Черт! — Я резко сел, видимо, слишком резко, потому что плечо пронзила боль. — Альфред, скажи им, чтобы сняли это с эфира...

— Я что похож на Волшебника страны Оз? Как? Ты выбрал самый скучный день в истории Америки, чтобы заявить о себе. Дни твоей скрытности прошли, Малакай.

— Нет... Нет! — закричал я в приступе нарастающей паники. Чем дольше я смотрел на экран, тем сильнее становилась боль, пока я не сгорбился и не ударил себя ладонью по правому глазу. Стиснув зубы, я сорвал все провода, прикрепленные к моему телу, прежде чем явились бы люди в белых халатах.

— Малакай! — Он протянул ко мне руку, но я отмахнулся от нее.

— Мне нужной домой! — бросил я ему.

— Малакай, тебе нужен доктор...

— ОНИ НЕ МОГУТ МНЕ ПОМОЧЬ!

— Ты не можешь так просто уйти, тебе надо успокоиться.

Я ничего не сказал, перевернувшись на бок и сосредоточившись на стуле, на котором он сидел. И медленно, слишком медленно, как отлив после цунами, боль отступила... оставив знакомый вкус новокаина у меня во рту. И лежа там, как бесполезный кусок мяса, я, возможно, в миллиардный раз недоумевал, за что меня прокляли.

— Малакай?

— Она найдет меня, Альфред, — прошептал я в отчаянии. — Я допустил ошибку. Двадцать девять... тридцать лет будет на следующей неделе. Я так долго мог избегать ее. А теперь мое лицо обклеено пластырем, и все из-за того, что пока я спасал старуху, мне, по какой-то абсурдной причине, стало плохо.

— По крайней мере, боль утихнет, Малакай.

— Нет. — Я медленно моргнул, все еще уставившись на стул. — Теперь начнется настоящая боль.

— Может... может быть, она тоже будет избегать тебя.

— Она не сможет. — Это так не работает. Я помнил каждый раз, когда получал шрам возле глаза, снова и снова. Для нее все было по-другому. Она не могла помнить все. Она испытывала серию дежавю, которую пыталась связать между собой, и в итоге находила меня. Мы уже умирали и сделаем это снова.

— Я скажу, чтобы тебя выписали. — Слушая его голос, я желал, чтобы он действительно был Богом. Может тогда я мог бы потребовать, чтобы мы уладили это по-мужски…

Эта мысль меня позабавила, я закрыл глаза и прошептал:

— Пусть будет плюс десять процентов, Альберт.

Я не услышал, что он сказал в ответ. Подождав несколько секунд, я встал с кровати и размял шею. На двери ванной висела сумка с одеждой, так любезно предоставленной Альбертом.